Путь. Автобиография западного йога
Шрифт:
— Даже очень! Когда Мастер жил в ашраме своего гуру, он практиковал фиксацию ума в этой точке все время.
— И еще, — добавил Бернард, — это также место духовного глаза. Чем глубже ты сконцентрируешь свой пристальный взгляд в этой точке, тем лучше будешь видеть формирующийся там круг света: синее поле с ярким золотым кольцом вокруг него и серебряно-белую пятиконечную звезду в центре.
— Разве это не субъективный опыт? — с сомнением спросил я. — Это видит каждый?
— Каждый, достигший достаточного спокойствия ума, — заверил он меня. — Эта реальность универсальна, подобно мозгу, который есть у всех нас. В действительности духовный глаз — это астральное отражение продолговатого мозга (medulla oblongata), расположенного в основании мозга. Я расскажу тебе
А пока достаточно сказать, что через продолговатый мозг входит в тело энергия и что путем чуткого применения воли можно существенно увеличить этот приток энергии. Центр Христа — место силы воли, а также концентрации в теле. Обрати внимание, что каждый раз, когда ты глубоко сосредоточиваешься или очень хочешь, чтобы что-нибудь произошло, твой ум автоматически притягивается в эту точку. Ты можешь даже слегка нахмурить брови, не замечая этого. При концентрации на Центре Христа усиливается воля. Следовательно, повышается и приток энергии через продолговатый мозг. С увеличением ее притока, во лбу естественным путем формируется духовный глаз.
Путем концентрации на духовном глазе сознание постепенно настраивается на тонкую частоту вибраций этого света. В конце концов сознание человека также приобретает качество света. Это то, что имел в виду Христос, когда говорил: «Если око твое будет едино, то все тело будет светло» [Матфей 6: 22. «If thine eye be single, the whole body shall be full of light». Современные переводчики, не понимая скрытого значения этого отрывка, изменили слово «едино» (single), которое мы читаем в версии Библии Короля Якова, на «исправно» (sound) или «чисто» (clear). (В синоидальном переводе: «Если око твое будет чисто, то все тело твое будет светло». — Прим. перев.) «Новая Английская Библия» даже заменяет «око» на «очи»: «Если очи твои будут исправны». Хотелось бы знать, сколь часто в Святое Писание вторгались ученые мужи, которые, несмотря на свои интеллектуальные познания, погрязли в духовном невежестве?]. Именно в этом очищенном состоянии сознания наступает экстаз.
Когда Бернард покинул меня, я некоторое время сидел и старался выполнить изученные техники. Потом я вышел и вновь остановился у теннисных кортов. На этот раз я взирал на обширный ковер мерцающих огней. Как прелестно выглядел в ночи этот громадный, суетный город! Я размышлял о том, что эти мириады огней есть проявления того же божественного света, который и мне когда-нибудь дано будет узреть в самом себе, в глубокой медитации. Но электричество, сказал я себе, освещает только пути этого мира. Божественное сияние освещает пути в Беспредельность.
— Господи, — молился я, — сколько бы я ни делал ошибок, я никогда не перестану искать Тебя. Веди мои стопы отныне и навсегда к Твоему беспредельному свету!
ГЛАВА 19
ПЕРВЫЕ ДНИ НЕОФИТА
РАСПОРЯДОК ДНЯ в Маунт-Вашингтоне был довольно индивидуальным. Как и в большинстве индийских ашрамов, нам предоставлялась свобода для личной духовной практики. Мы регулярно встречались для работы и еды, иногда после групповых медитаций у нас проходили занятия по отпечатанным урокам Общества Самоосознания. Парамахансаджи выразил желание, чтобы мы почаще медитировали вместе. Однако нам не хватало лидера, а групповая инициатива, не имея определенного направления, редко продвигается по прямой линии. Преподобный Бернард, на которого Мастер возложил ответственность за нашу повседневную деятельность, не считал себя ответственным за нашу духовную жизнь, считая, что это исключительная прерогатива Мастера.
Думаю, что на самом деле Мастер сам не слишком возражал против нашей неорганизованности. Хотя ежедневные групповые медитации могли помочь некоторым менее старательным монахам более твердо стоять на пути, они поглощали время остальных, которое можно было бы посвящать длительным индивидуальным медитациям. Мастеру хотелось,
Я был рад возможности выработать собственный медитативный распорядок. Каждое мое утро начиналось в четыре часа — следует признаться, что с постели я вставал пошатываясь, исключительно с помощью будильника. Выполнив упражнения Мастера по зарядке тела энергией, я два или три часа медитировал. В семь часов я шел в главное здание, где принимал душ и завтракал перед тем, как пойти на работу в сад. В полдень я откладывал для себя еду в мужской столовой, затем полчаса медитировал в главном храме наверху. Вечерами я слегка перекусывал (тяжелая пища в желудке, как я вскоре обнаружил, не способствует глубокой медитации), некоторое время изучал тексты, а затем спускался в свою «пещеру» и медитировал два-три часа перед сном.
Вскоре я ожидал начала медитации с таким нетерпением, с каким мирские люди ожидают вечеринки. Я никогда и не мечтал, что смогу открыть в себе такое богатство наслаждения!
В дополнение к медитативным техникам Парамаханса Йогананда, как я уже упомянул, обучал сериям энергизирующих упражнений. Он положил в их основу малоизвестную истину, которую Преподобный Бернард объяснил мне в первый вечер в Маунт-Вашингтоне. Космическая энергия посредством воли втягивается в тело через область продолговатого мозга. «Чем сильнее воля, — говорил Мастер, — тем больше поток энергии». С удовольствием выполняя эти упражнения утром и вечером, я нашел их изумительно эффективными для преодоления усталости и развития устойчивого прекрасного самочувствия.
В субботу по расписанию был выходной. Это время позволяло нам заняться личной домашней работой и более длительными индивидуальными медитациями. Утром я обычно позднее заканчивал медитацию и до конца дня сохранял молчание. Иногда я постился. Вечером я медитировал еще несколько часов.
По воскресеньям мы посещали утренние и вечерние службы в нашей голливудской церкви. Для поездки туда у нас был только грузовик с фургоном, и мы, молодые монахи, радостно набивались в его кузов для поездки, занимавшей пятнадцать или двадцать минут. Зимой, чтобы приучить себя не бояться холода и развить титикшу (терпеливость), мы иногда раздевались до пояса и бегали, радостно приветствуя бодрящий воздух и смеясь. («Тебе нужно обучиться туммо», — прокричал мне однажды Бун сквозь ветер, свистящий вокруг нас. «Что это такое?» — «Это тибетская техника преодоления холода». С тех пор, если Бун выглядел слегка озябшим, я кричал ему: «Делай больше туммо!»)
Голливудская церковь очаровательна в своей простоте. Ее цветовая гамма как изнутри, так и снаружи была голубой, белой и золотой — «цветов Мастера», как сообщил мне Бун. В маленьких нишах с каждой стороны святилища располагались статуэтки, изображающие лидеров основных мировых религий. Парамаханса Йогананда назвал ее «Церковью Всех Религий». Его учение подчеркивало единство, лежащее в основе всех верований. Скамьи, рассчитанные приблизительно на 115 человек, были обращены к маленькой сцене, на которой проводились службы. До начала службы и по ее окончании сцена обычно задергивалась занавесями. Когда они расходились, открывался расположенный вдоль задней стены алтарь с пятью нишами, в каждой из которых находилось изображение одного из гуру нашей линии: Бабаджи, Лахири Махашаи, Свами Шри Юктешвара, Парамахансы Йогананды и Иисуса Христа.