Путь
Шрифт:
Ухожу к себе в каюту и надеваю КОКОС. За спину — ранец с кислородной системой, на плечи — разгрузку с инструментами. Иду в инженерный. Чарли и Влад уже там, а Билли, видимо, ещё копается.
— Ладно, — говорит Чарли. — Мы с Джейни — в правый пилон, а ты, Влад, с Билли — в левый. Ок?
— Без проблем, — отвечает Влад.
— Ну что, le lactaire, пошли работать?
— Ага, пошли, Чарли.
Отходим к правому борту — там овальная гермодверь, как на кораблях двадцатого века. Чарли подходит, нажимает несколько кнопок на голоклавиатуре справа от двери. Слышно гудение и громкий щелчок.
Чарли открывает её, говорит: — Заходи, — и показывает мне на вход. Залезаю в проём, за мной идёт Чарли, закрывает дверь. Нажимает на голограмму справа. Вижу, как доводчик прижимает дверь, и в переборку уходят штыри замка.
— Ну-ка, иди сюда, — и начинает проверять мой КОКОС. Магнитные гермозамки на поясе и подшлемнике, крепления кислородной системы, инструменты. — Вроде всё в порядке. Герметизируй костюм, Джейни.
Я нажимаю кнопку «Герметизация» на пульте управления КОКОСом, что на левом предплечье. Чувствую, как щёлкает магнитный замок на шлеме, тихое шипение системы рециркуляции, затем тишина.
— Включи внутреннюю связь, — слышу тихий-тихий голос Чарли.
Включаю и слышу внутри шлема голос «деда»: — Молодец, юнга.
Сам он уже готов, и сквозь фотохромное стекло шлема видны лишь контуры лица и белозубую улыбку.
Чарли подходит к внешней двери и нажимает несколько раз на голограмму открытия. На внутренней двери голограмма становится красной, слышится затихающее шипение, КОКОС раздувается, закладывает уши. Вокруг странная, страшная тишина.
— Не страшно, le lactaire?
— Страшно, Чарли. Что это?
— Добро пожаловать в вакуум, petite. Предупреждаю: в пилоне сниженная гравитация, где-то 20 % от нормы. Если станет плохо — сразу же говори. Ещё не хватало, чтобы ты в шлем наблевала. Понятно?
— Конечно.
— Ну, пошли, что ли.
Мы пошли. Пониженная гравитация — это что-то… Складывалось ощущение, что меня куда-то постоянно уносит. Как будто я падаю, но всё никак упасть не могу. Вцепившись в поручень, стояла пару минут и тряслась от страха. Но потом, собрав всю свою волю и укрывшись средним щитом, пошла за Чарли. Он только посмеивался, глядя на меня, периодически спрашивая, не стало ли мне плохо. Но минут через пять я привыкла и перестала обращать внимание на это. Чарли подошёл к исполинскому цилиндру плазменного двигателя, выдвинул консоль диагностики и начал с невероятной скоростью нажимать на кнопки.
— Джейни, бери сканер и иди вдоль двигателя, проводя медленно по поверхности. Поняла?
— Ок, Чарли.
Беру странную загогулину рентгеновского сканера и собираюсь идти, но слышу Чарли: — Рыжик, ты ничего не забыла?
Оборачиваюсь и с удивлением смотрю на Чарли: — Я?
— Ох, мелкая! А радиационную защиту кто в КОКОСе включать будет? Или тебе мало того, что ты на Мендуаре хватанула — хочешь ещё?
Смотрю на экран состояния костюма и вижу, что голограмма радиационной защиты неактивна. Стою, хлопаю глазами в полном обалдении.
— Что, солнышко, не такая уж и абсолютная твоя память? Вот так и прокалываются люди… Будь внимательна, это космос — он ошибок не прощает. Включай защиту и за дело.
Активирую защиту, включаю сканер и, всё ещё тихо охреневая от засады собственной головы,
— Ты как, держишься?
— Устала чуть-чуть, а так нормально.
— Ладно, малыш, немного осталось. Ну-ка, проведи ещё разочек, а теперь вдоль. Хорошо. Рыжик, сможешь панель облицовки снять?
— Смогу, чего тут сложного.
— Тогда снимай, я сейчас на склад схожу быстренько и вернусь, не скучай и не бойся. Договорились?
— Ай-ай, босс.
Чарли бесшумно уходит. Смотрю на экран состояния костюма: пиктограмма кислорода в жёлтой зоне, энергии — ещё в зелёной. Часа на три хватит. Беру с пояса вороток и быстро выкручиваю винты, держащие кусок капота двигателя. Магнитный захват — и загнутая металлопластиковая панель ложится на пол рядом. Под ней переплетение трубок и жгутов толстенных проводов. С виду всё в порядке… ладно, Чарли виднее. Минут через десять, когда я уже успела загрустить, вернулся Чарли, неся в руках трубку с болтовыми зажимами на концах. Обычным с виду гаечным ключом открутил с двигателя точно такую-же и прикрутил новую.
— Всё, Джейни, ставь капот обратно.
Прикручиваю панель на место. Снова сканер в руки — и поехали дальше. Больше проблем не обнаружилось. Собираемся и уходим из пилона. Слышно только моё дыхание в шлеме, да беззвучно вибрирует от наших шагов решетчатый пол мостиков, идущих вдоль двигателей.
Заходим в шлюз, Чарли закрывает дверь. Тихое шипение нагнетаемого воздуха, КОКОС плотно облегает тело, возвращаются звуки и тяжесть. Отщёлкиваю замки и снимаю шлем. Ух, какой чистый и свежий воздух — после довольно спёртого в скафандре! Волосы висят мокрыми сосульками, провожу рукой по шее — рука сырая… я вообще вся сырая, как лягушка. Снимает шлем Чарли, его лицо и волосы блестят от пота.
— Поздравляю, Рыжик! Первая смена в вакууме — и ты продержалась до её конца. Ты у нас настоящий космонавт! Молодец, юнга!
Стою и улыбаюсь Чарли, а у самой дрожат ноги.
— Устала?
Киваю в ответ, сил почти не осталось.
— Иди, прими душ и сдай Дэбби КОКОС на очистку, а то вонять будет. Хорошо?
— Ага. Всё поняла.
— Ладно, иди, я остальное сам закончу.
Иду к себе в каюту, по пути встречаю Билли — такого же потного и взъерошенного, как и я. Он удивлённо смотрит на меня.
— Малявка! Так ты что, всю смену выдержала?!
— Ну да.
— Ну ты молодец ваще!
Выходим из лифта на жилой палубе, здесь витают приятные ароматы чисто вымытого помещения и свежести.
— О! Фильтры поменяли. Чуешь, каким воздух свежим стал?
Я киваю в ответ. Посреди коридора стоит моющий пылесос и целующиеся Тереза и Малки.
— Хэй, разумные! — кричит Билли. — Вам каюты мало?
Долл становится красной, как варёный рак, и прячется за спиной у Скруджа.
— Да чтоб тебя! — бухтит Малколм. — Стоит только поцеловаться — как тут же кого-нибудь принесёт… Чертовщина какая-то.