Путь
Шрифт:
— А как запоминаем людей? Ведь отличить одного от другого, это лишь полдела.
— Запоминаем? — переспросил он. — Ну, смотри. Представь себе пирамиду, у основания которой расположено множество нейронов, отвечающих за восприятие определённых черт лица. Поднимаясь наверх, черты группируются и усложняются, а на вершине пирамиды находится всего один или иногда несколько нейронов, которые суммирует в себе все данные, полученные снизу. То есть он, по сути, становится нейроном конкретной личности, ответственным за восприятие определённого человека. Именно это позволяет мгновенно запоминать и узнавать
— А почему мы запоминаем-то, я не пойму? Ведь мы видим сотни лиц, но многие из них стираются из памяти уже через несколько минут. Вот ты меня, например, почему запомнил?
— Хороший вопрос, Элис! — похвалил он её. — Всё дело в том, что когда мы воспринимаем чьё-то лицо, то тут же реагирует миндалина, ответственная за эмоции, как ты помнишь. Чем сильнее эмоциональная реакция на человека, тем прочнее воспоминание. Поэтому, когда я впервые увидел тебя, то ты произвела на меня такое неизгладимое впечатление, что я тут же запомнил твой прекрасный лик раз и навсегда, — порадовал он её комплиментом, заставившим девушку счастливо просиять.
Весь вечер они провели в приятных разговорах. Много пили, смеялись, шутили. Пассажирский маглев летел по тубусу дюкера* (закрытой скоростной магистрали) от Аквилеи до свободной зоны — Фракийского берега с крупным узлом в городе Русе. Уже часов в десять утра они должны были прибыть в место назначения. Алекс настолько расщедрился на вино, угощение и комплименты, что растопил её первоначальное расстройство, превратив к вечеру их в достаточно приятных собеседников. Конечно, это он заплатил за проезд, да и вообще, был готов к тратам, которые, по всей видимости, уже окупались. Текущее положение дел оставалось весьма располагающим, ведь двое выпивших молодых людей в одном номере — это не намёк, это повод.
Но судьба распорядилась иначе.
**
Бывает, что день начинается с чего-то неприятного. Например, с лица чужого человека, громко храпящего на соседней подушке. С подъема на нелюбимую работу ранним утром. С мерзкой слякотной погоды за окном. С ругани за стеной. И тогда открываются два пути — загадить себе этим весь день или перешагнуть проблему. Второй вариант предпочтительнее, поскольку в этом случае неприятность остаётся позади, и её не приходится весь день таскать с собой, словно репей на рукаве.
А вот Алиса в последнее время частенько выбирала первый вариант и начинала пачкать всё вокруг, даже несмотря на то, что от этого круг её подруг стал узок и неумолимо сокращался. Но ей на это было наплевать, поскольку Алиса искренне считала себя яркой звездой, принцессой, не имеющей соперниц, и, действительно, в Ахее Алиса такой и была — красивой, умной, обаятельной и богатой. Да ещё и дочерью самого влиятельного человека в полисе.
Но когда девушка перебралась жить в Аквилею, то выяснилось, что таких, как она было множество: и красивее, и сисястей, и жопастей, и смазливей, и спортивней, и умней, и из мегаполиса, а не из провинции, как она. Откровенно говоря, Алиса сразу потерялась ещё в прошлом году, на стадии первой попытки поступления в престижный высший ликей Аквилеи. Когда она впервые подъехала к зданию главного корпуса, то поняла, что не будет парковаться на центральной стоянке, а объедет и остановится где-нибудь по соседству. Конечно, папа подарил ей отличный мобиль, спасибо ему, но он явно устарел, по сравнению с теми новейшими образцами техники, что она увидела у мальчиков и девочек, учащихся в Аквилейском высшем техническом ликее имени Майкла Фарадея. В ту же минуту, где-то в своей голове, из почти первой леди довольно крупного семикампусного полиса она превратилась в неизвестное никому ничтожество.
Да ещё здесь всем было наплевать на её папу, потому что Аквилею вёл вперёд сам Микеле Морозини — фигура, известная всем жителям Союза и полисов, строившихся в ней. Микеле был любимцем публики и нередко его лик украшал обложки журналов и газет о светской хронике. О романах Морозини судачили все вокруг, его прекрасную супругу Марию обсуждали таблоиды, каждое его слово перетиралось и цитировалось. Казалось, что вся жизнь дожа Аквилеи на виду и вряд ли можно было скрыть от вездесущих фанатов хотя бы одну деталь биографии.
Однако кое-что из его прошлого не подлежало разглашению: Микеле Морозини был человеком Ильсида — его креатурой и воспитанником. И её папа, широко известный в узких кругах, Аттал Иванович тоже был человеком Ильсида, но не таким влиятельным и, как выяснилось, практически никому в Аквилее не известным. Все они — и дядя Слава Орлан, и усатенький Тино Плаци, и даже этот Шурик Доктор, как его сейчас называли, были людьми Ильсида, хмурого старика, которого Алиса недолюбливала и боялась. Но не так сильно, как эту тварь — Валеру Берета.
Алису аж передёрнуло, когда она вспомнила сегодняшнее утро. Открыв глаза нынче поутру, она обнаружила в своей спальне мужика средних лет, огульно оглядывающего её голый зад, торчащий из-под ночнушки. Это был Берет собственной персоной. Он стоял в двух шагах от кровати, засунув обе руки глубоко в карманы брюк и довольно улыбался. Но не долго, потому что дальше была истерика. Они орали друг на друга, совершенно не стесняясь, что их услышат — Настасья сегодня отпросилась, а Жуйченко были где-то за периметром.
— Ты сама, сука такая, тогда попросила, чтобы я тебя отжарил! Сама! — орал на неё Валера.
— Ты просто изнасиловал меня, грязная тварь! Ты же видел, что я пьяная и обдолбанная! — тон в тон отвечала ему она.
— А чё, пьяные не жарятся? Мне кажется, о-го-го как! — тыкал в неё пальцем он. — И мы с тобой не раз это проделывали!
— Чтобы ты сдох, скотина!
— Да пошла ты, шлюха дырявая! А когда ты по утрам ко мне сама прибегала, ты тоже была пьяная, да? Когда просила, чтобы жарил тебя крепче! А?
— Гнида, ненавижу тебя! Мразь! — попыталась плюнуть в него девушка, но от ярости и страха у неё пересохло во рту, и плевок не удался. Берет схватил её за руку.
— Стой смирно, сучка! Сегодня ты будешь мне делать всё, что я прикажу, поняла? А то…
— А то что? Ты скажешь, что спиздил все рублы, крыса? А?
Тот даже отбросил её руку.
— Что ты несёшь, лярва паскудная?! Что ты кому докажешь? — сквозь зубы процедил он.
— И доказывать нечего! Доктор всё расскажет! И звиздец тебе! — Алиса аж брызнула слюной.