Путанабус. Трилогия
Шрифт:
22 год, 29 число 5 месяца, понедельник, 19:52
В 20:00 на "Арарате" появилась табличка на четырёх языках "Извините. Ресторан закрыт на спецобслуживание", что совсем не отразилось на состоянии Саркиса. Он всё шуршал, как электровеник по всему мотелю с сумасшедшими глазами, пытаясь руководить всеми одновременно. И только приехавший с русской Базы Арам смог его, хоть както, осадить и заставить шуршать вместо него венгерок.
Тут и мы нарисовались.
Ингеборге действительно меня не домогалась, пока речь шла об отрядных делах, но когда она стала меня брить в ванной, тут всё и началось, после качественного бритья, слава Богу, не во время.
Нельзя так прижиматься к моей спине разными выпуклостями, да ещё изпод мышки руками внизу теребунькать, одновременно ухо вылизывая.
Такто вот. Зарекался кувшин по воду ходить.
Всё успела Ингеборге погладить. И меня. И мои вещи.
И даже поспать дала полтора часика до вечера. А вечер был уже посвящен свадьбе. Точнее свадьбам.
Благодаря её заботам я был свеж и готов к подвигам.
В Москве, той староземельной, я бы тоже не пожалел 200 евро в час. Стоит Инга того.
Сама церемония была по русским меркам, (не говоря уж об армянских), весьма скромной, и проходила на заднем дворе магазина. Там, где когдато... Боже мой, несколько дней всего прошло, а я уже говорю: "когдато". Где когдато мои девочки под руководством Билла чистили свои новые американские винтовки.
Гостей было человек сорок, включая и нашу дюжину.
Несколько человек армян.
Братья буры в белых чистых, но не глаженых рубашках.
Остальные все прихожане местной методистской церкви, у которой был скромный молельный домик на Шестой улице и большой участок под застройку на берегу океана. Пустой пока.
Сорок, это, если не считать нарядно одетых вездесущих детей разного возраста, которым приготовили отдельный безалкогольный стол в ресторане.
И Зоран. Но он не гость на этой свадьбе, а обслуживающий персонал фотограф. Если бы я не подсуетился, то Билл точно постеснялся бы припахать такую знаменитость. А то, что знаменитость тоже кушать хочет, тут както пропускают мимо сознания.
Все гости сбились в две небольшие отары на помосте, оставив проход посередине, который был выстлан целой штукой бордового сукна и вел к арке, целиком увитой цветами.
На постройке арки настоял Билл. И когда я ему попенял, что можно было бы и не выкидывать столько денег на дорогие здесь оранжерейные цветы, которые всё равно завянут, он только сурово ответил.
Цветы на свадьбе это святое.
Я и заткнулся. Кто я такой, чтобы покушаться на святое?
Так вот под этой самой цветочной аркой, держа в руках довольно увесистый том Библии, сейчас топтался местный методистский священник, чемто неуловимо внешне схожий с Керенским. Коротко стриженым ёжиком, что ли? Бритый, падре, весь в черном, только с белым стоячим воротничком "ошейником раба Божьего".
Я с удивлением только час назад узнал, что Билл верующий и принадлежит к этой конфессии, когда ко мне прибежала в растрепанных чувствах Катя, прося совета: как быть? Она же православная.
Ответил ей просто.
Бог у нас един, Катя, а что веры разные, так это уже от людей. И так, как православного храма тут нет, то не будет для тебя большим грехом венчаться у протестантов, потому, как они тоже христиане, к тому же тринитарии. А англикане и методисты по догматам наиболее близкие к православию из всех христиан. Так что не бери дурного в голову. Не в униаты записывают. Вспомни, как в Библии завещано: "прилепися жена к мужу своему, да станут они одна плоть", вот блин, даже в образ проповедника вошел.
Ты так думаешь? спросила Катя с подозрением, растягивая слово "думаешь".
Не думаю, Катюха, а знаю, ответил ей с апломбом, а то, как ещё убедить. Накрутит себя, взбрыкнёт в одночасье и забыкует на религиозной почве, и всё насмарку пойдёт. Все мои труды по сводничеству.
Посмотрел ей прямо в глаза и добавил, понизив голос.
Если тебя мучает, что под венец идешь без исповеди, так я готов у тебя её принять. И отпустить грехи.
Обломись, Жорик, фыркнула невеста, Ты и так про меня слишком много знаешь.
Ну, тогда, иди и не греши, перекрестил я её, Я тебя благословляю.
Нет, Жора, ты для меня всё же загадка, покачала головой Катя, и, крутанув пышными юбками, умчалась по своим хлопотам.
Наконец все заняли свои места на помосте.
Билл с Саркисом, в качестве шафера, или как тут говорят бестмэном, отделились от толпы и встали рядом с пастором.
Потом по проходу пустили чьихто детей лет восьми. Девочка в коротком, но пышном белом платьице, изпод которого выглядывали кружева длинных панталончиков, гордо несла маленькую корзинку, и, как толстовский сеятель, раскидывала по суконной дорожке лепестки цветов, беря их из этой корзинки. А мальчик в белой рубашке с бабочкой и в штанах до колен, рядом с ней на вытянутых руках осторожно нёс белую бархатную подушечку с кистями по углам. На подушке лежали обручальные кольца. И было заметно, что он очень боится их уронить, хотя кольца на такой случай были заранее прихвачены ниткой.
Всё эти причиндалы пара ангелов сложила на импровизированный алтарь под аркой, и, получив от пастора по конфете, гордые бросились в толпу к родителям.
Затем я, на правах посаженного отца, взяв Катю за пальцы покоролевски, то есть с выносом рук вперед движения, неторопливо повел её этим проходом, шагая по цветам к алтарю, у которого её ожидал толстый, красный, рыжий, лысыватый счастливый Билл, одетый во всё белое.
С первым нашим шагом по помосту, из динамиков торжественно взревел марш Мендельсона. Скорее всего, ктото из наших девчат расстарался и выкопал музон по случаю на MP3 флешке или в телефоне. А, может, и сам Саркис. Но точно не прихожане методистской церкви.
На Кате было надето длинное лёгкое платье с декольте и кринолином нежноперсикового цвета и короткая смешная фата без флёрдоранжа.
Я вел Катю к алтарю, чувствуя, как её начинает нехило колбасить.
На середине пути Катя заполошно воскликнула, и, слава Богу, за громкой музыкой её слов никто кроме меня не услышал.
Жора, ты не сказал мне главных слов.
Каких?
Ты со мной не развелся, придурок.
Да, мой косяк, ничего не попишешь. И для катиного душевного равновесия я ей тут же сказал три раза "талах", что её ненадолго успокоило.