Путаный след
Шрифт:
— Не езди к камню! — вдруг донеслось до него. — Стой, не езди к камню!
— Что? Кто это? — вздрогнув, обернулся Калина, сразу натягивая вожжи. Но никого не было вокруг. Послышалось ему, что ли…
— Не езди к камню! — повторил невидимый голос. — Слышь!
— Да кто это? Где ты? — все страхи разом вернулись к Калине.
— Да я же, Митька! Думал, не доберусь до тебя.
— Митька, — изумился Калина. — Где ты? Чего надо-то? Ну?
— В воде я, — ответил Митька и чуть приподнялся из кювета. —
— Митька… и вправду, — опешил Калина, не веря своим глазам. — Откуда тебе известно про мину? Врёшь, поди! — Он дернул вожжи. — Нельзя стоять-то мне, увидят. И ты уходи давай. Опасно здесь! Уходи, уходи!
Митька, пригибаясь, брёл за ним по кювету.
— Не ходи туда, говорят. Рванешься! Мина возле камня.
— Ты это вправду? — что-то соображая, замедлил шаг Калина.
— Вправду! У самого камня. Глубоко, бороной-то не зацепит.
— Не зацепит? Да откуда тебе известно?
— Знаю, если говорю. Не ходи! Конь может наступить, и всё тогда! Стой, говорю, нельзя же…
— Бороной не зацепит, — медлил Калина.
— Ну! В глубине она. Если б не лошадь, дак ничего б, — Митька вдруг нырнул в кювет, — Калина, немцы смотрят!
Калина, вздрогнув, обернулся. Водитель махал ему с пригорка.
— Шнель, шнель! — донесся его крик.
— Пошли вы к черту со своим шнелем!
Митька отозвался из кювета. Голос его напряженно дрожал.
— Зови их!
— Кого это? — не понял Калина.
— Да немцев этих!
— Зачем?!
— Скажи, что мина у камня. Один выход!
— Погоди, — ответил Калина. — Надо сообразить.
— Чего тут! Скорей зови!
— Дак они спросят: откуда ты знаешь? Не видно ж там мины!
— Да скажи, что мелькнула в грязи. Пусть они из автомата стрельнут туда. Она сразу и взорвётся. Зови. А я уйду пока.
И Митька стал быстро уходить по кювету к кустам.
— Шнель! — орали с пригорка теперь уже оба немца. — Шнель! — размахивали они автоматами.
— Ну и плешь получается! — пробормотал Калина. — Значит, стрельнут, и всё… Подумать надо!
Митька добрался до спасительных кустов. Наконец-то в безопасности. Здесь его никто не увидит. Удалось всё-таки спасти Калинушку! Часа два, не меньше, пришлось ползти сюда для этого, и в любую минуту могли его немцы увидеть со своего пригорка. Но не зря же его учил Сверлилкин терпению минера и находчивости разведчика.
«Как будто знал Калина, не боронил сразу с этой стороны. Вот и жив остался, — радовался Митька. — Ещё бы мамку спасти… Ничего, я сегодня к партизанам уйду. Там Сверлилкин. Уж он-то придумает, как её вызволить!»
Митька всей душой верил в безграничные способности своего Сверлилкина.
«Приказал же он нам с мамкой в партизаны уходить Надо было сразу и уходить. Он то знал, если велел. Придется всё рассказывать.
Митька раздвинул кусты и поглядел на дорогу: позвал ли Калина немцев?
— Ой, — вырвалось у него. — Это что же он делает! Не поверил мне. Ведь сейчас рванется! Ой… — Митька в страхе прижался лицом к земле, закрыл руками уши. — Сейчас рванет… пропал Калина. Из-за меня пропал! — всхлипнул он.
— В чём дело? — сказал водитель. — Теперь он взял лошадь под уздцы. Чем это объяснить?
— Меня это совсем не интересует. Лишь бы скорей! За задержку отвечаю я! — выкрикнул ефрейтор.
— Но он идёт теперь ещё медленней. Устал, я думаю.
— Просто понимает, собака, что если мины не было до сих пор, то она где-то здесь! Но ползти ему я не позволю! От этого камня еще целых полкилометра. С такой скоростью он и за час не проползет.
Ефрейтор сложил ладони рупором и заорал:
— Шнель! Шнель, собака. Я приказывай!
— Он даже не смотрит, — усмехнулся водитель. — Ступает, как по льду!
— Шнель, — багровея от натуги, вопил ефрейтор. — Шнель!
Но русский словно бы не слышал его.
— Не оглох ли он от страха? Мне рассказывали, что такое случается. От страха можно даже ослепнуть.
— Меня это не интересует! Пусть хоть ослепнет и оглохнет сразу, меня это не интересует! Мне надо, чтобы он шел быстрей!
Ефрейтор дал очередь из автомата вверх.
— Всё равно, — констатировал водитель. — Всё так же! Только-только миновал этот несчастный камень!
Ефрейтор стал наводить автомат туда, вниз
— Идиот! Я его изрешечу сейчас, — прорычал он в бешенстве.
— Стойте! Смотрите, он хлещет лошадь. Он уже бежит!
— То-то! — зло ухмыльнулся ефрейтор. — Сразу стал видеть и слышать, негодяй!
Калина поверил Митьке. Никто бы сюда зазря не пополз!
Он внимательно поглядел на камень и на полоску дороги возле него, по которой должна пройти борона.
«Он сказал, что мина глубоко и борона не зацепит… — соображал Калина. — Значит, она у самого камня и я был почти у неё, когда ехал в ту сторону. Мина глубоко, но лошадь, значит, может наступить! И гады эти теперь смотрят всё время. Ничего не поделаешь, придется звать их. Чего тут и рассуждать — жив хоть остался, и спасибо… Зря помирать, что ли…»
— Собака! — донеслось до него с пригорка. — Шнель! Шнель!
«Собака! — зло повторил про себя Калина. — Собаку ударь, дак она… — Он ещё раз внимательно поглядел на дорогу. — Я вам покажу собаку! А если… — Он вздрогнул от мысли, внезапно пришедшей к нему. — Нет… страшно… Лучше не надо!»