Путешественник по Изнанке
Шрифт:
Анфалар, а он весь вечер ходил со мной, проводя экскурсию, с удовольствием мне все разъяснил. В далеком Ликоне, где он родился, было и вино, и крепкие напитки. И вообще с сельским хозяйством оказалось попроще. Когда-то и Фекой славился своими фруктами и пышными «дэбе» — мясистыми плодами, растущими на земле. Типа наших дынь, только они были богатые белком и вообще ценились местным населением. Но постепенно все сошло на нет. И кто тому виной? Правильно, твари.
Все те четыре деревни, которые нарисовал Васильич на карте, больше не существовали.
Из него варили вязкий питательный суп, напоминающий клейстер. На полях выращивали «руху» и «нуру» — аналоги пшеницы и ржи. Мне даже дали попробовать зеленый хлеб, который оказался редкой гадостью. Мало того, что твердый, словно прошлогодний, так и еще горький, как моя жизнь. Я потом часа два пил, чтобы избавиться от послевкусия. Благо, вода здесь оказалась самая обычная.
А вот Анфалар хвалил местный хлеб. После него долго не хотелось есть, и при этом он был питательным. Многие воины брали его с собой при выходах из крепости и могли странствовать несколько дней с одной краюхой.
Что, кстати, правда. После него есть не хотелось. Меня так мутило, что какая там еда! Хоть нашим фитоняшкам впаривай.
Еще стражники занимались охотой. Помимо шкрегов, которые, по сути, были жуками, здесь все-таки водилась разная живность. Правда, в последние десятилетия ее стало значительно меньше. И вообще, тут жизнь усложнилась.
— Ты сказал, что родился не здесь, — заметил я. — Так почему не вернешься домой?
— Я не могу. Я теперь часть братства защитников города Фекой и единственный тварелов. Если уйду я, Фекой не выстоит.
Вот даже не знаю, что мне нравилось меньше — эгоистичность, присущая рубежникам нашего мира, или подобная самоотверженность. Ведь Анфалар сам же говорил, что последние полсотни лет тварей здесь стало больше. Причем, никто не знал природу их появления. Нет, прежде они тоже приходили, однако в меньших количествах. Но постепенно стали подчинять себе простых существ, управлять ими, устраивать полномасштабные нападения.
— Твоя позиция достойна восхищения, — честно признался я. — Рубежники нашего мира другие. Но неужели за все время не нашлось ни одного стражника, который струсил и сбежал? Ведь это не так трудно для тех, кто знает Поступь.
Все-так моя автоматическая адаптация к местному языку проявляла себя забавно. В голове я точно хотел сказать Скольжение, а произнес совершенно другое слово. И на это Анфалар грустно улыбнулся.
— Люди слабы, а Скугга мудра. Именно поэтому Поступью могут пользовать лишь ведуны. Я думал, ты это знаешь.
Я сделал морду кирпичом и кивнул, мол, само собой. А сам запоздало вспомнил, что информация про Скольжение появилась в тетради лишь на пятом рубце. И, понятное дело, не случайно. Одной загадкой меньше.
Спать
А как еще думать, если спать меня положили на чем-то, очень отдаленно напоминающем топчан в плохой тюрьме. Хотя Анфалар гордо именовал подобное «постелью». Правда, кроме неудобства, поспать мне так и не дали. Стоило чуть задремать, как меня разбудила Лихо.
— Вставай, вставай, говорю. Сс…
— Чего опять?
— Хист. Чужой.
— Тот самый, который нас преследовал? — сразу проснулся я.
— Нет. Сс… Нечисть. Не очень сильная. Но решила предупредить.
Нет, все-таки наши отношения стали в определенной степени забавными. Как это там называется, стокгольмский синдром? Вот говорят, что от любви до ненависти один шаг. А сколько нужно пройти в обратном направлении?
Однако Юния оказалась права. В углу что-то зашуршало, будто крыса копошилась. Кстати, они тут вообще есть? Вопрос интересный. Исходя из антуража — должны. Но вместе с тем народ тут жил бедно, впроголодь. Так что грызунов давно бы изловили и съели.
Я уже и сам почуял хист, слабый, двухрубцовый. А когда от стены отделился маленький волосатый человек, облегченно выдохнул и отпустил рукоять ножа. Домовой.
— Приветствую тебя, рубежник Стралана.
— И тебе не хворать.
— Меня зовут Момой, я домовой.
— Тебе бы рэп писать, Момой-домовой. У нас примерно на таком уровне рифмы в шоу-бизнесе и востребованы, — я сел на топчан, поджав под себя ноги. — Я Матвей. Чего пришел?
— Я хочу проситься в услужение. Забери меня с собой, Матвей.
— Вот ведь мерзавец, сс… — возмутилась Лихо. Хорошо, что слышал ее только я, потому домашняя нечисть не отреагировала. Впрочем, как и я. Ждал дальнейших объяснений от Юнии. — Я в последний раз такого наглого и недостойного домового видела… Никогда, сс…
— А что не так? — постарался я спросить на русском.
Вообще, общение с Лихо выходило мне боком. Ей-то все равно, ее никто не слышит. А вот я выгляжу сумасшедшим.
— У него же хозяин есть, — ответила Лихо. — И не просто хозяин. Он живет в этом доме.
— А разве так можно? — удивился я.
— Его и спроси, сс…
Ладно, мы не гордые. К тому же, мне и самому было интересно.
— Разве ты можешь уйти от Анфалара, который является твоим хозяином? — спросил я.
Домовой трусливо затряс губой, ну, или что там у него было в районе рта под этими многочисленными волосами. Однако же ответил.
— Я вольное существо. Достаточно лишь предложить покинуть мне дом. Кинь сапог, а я в нем укроюсь.
— Гад, сс… Вот сколько говорили плохого о нашей нечисти, а она сроду на такое не сподобилась бы. Не в своем праве, сс…