Путешествие будет опасным. Сборник рассказов
Шрифт:
Сбитый с ног выстрелом, индеец рухнул на преподобного Юзела. Схватив прислонённый к столу дробовик Фрэнка, мексиканец огрел его прикладом пришельца по затылку. Не выпуская из руки дымящийся револьвер, тот рухнул ничком на пол.
– Ну и дела, – протянул озадаченно полковник Адамс. – Хосе, голубчик, посмотри, нет ли там ещё кого-нибудь за дверью, и если обнаружишь, бей сразу промеж глаз, после разберёмся, что к чему!
* * *
– Никто тебя раньше здесь не видел, приятель. Так какого черта ты начинаешь палить из своей артиллерии прямо с порога? – бакенбарды полковника сердито колыхались возле его
– Развяжите меня! Я Альфред Паркер из Лейк-Сити, – заскрипев от ярости зубами, человек вытянул перед собой связанные руки.
Полковник испуганно отшатнулся от него, кивнул мексиканцу и немцу:
– Хватайте его, ребята, и волоките скорей к доктору, да смотрите поосторожней, он может кусаться!
– Ну хорошо, я сяду и буду сидеть так тихо, что вы даже услышите, как под полом резвятся мыши. Только выслушайте меня ради Бога! – человек уселся на стул и, заметив, что Миллер и Торра в нерешительности остановились, продолжил.
– Этот индеец бросил нас у Волчьего Ручья, прихватив с собой все продовольствие. Начавшаяся метель помешала нам его преследовать. В течение пяти дней я и мой напарник Шеннон Белл пережидали её в снежной яме. Нам пришлось съесть поясные ремни и чехлы от ножей и все равно Белл умер. Мне повезло, я набрёл на следы Чарли, они-то и привели меня сюда. Мне очень жаль, что я промахнулся, но я все равно его достану. Подумайте, ведь на моем месте мог оказаться любой из вас!
Старатели возмущённо уставились на притихшего индейца. Он уже пришёл в себя и теперь, зажимая окровавленными пальцами перевязанное плечо, зло сверкал глазами, как попавший в капкан волк. Никто из старателей не считал себя святым. Чтобы заслужить репутацию грешника в Саммитвилле нужно было проявить поистине выдающиеся способности на стезе греха и порока. Но бросить товарищей на голодную смерть – такого здесь не прощали!
– Сlaro, волк никогда не превратится в собаку, – мексиканец резко повернулся к трапперу. – Он едва не провёл тебя в третий раз, старина!
– Похоже на то, – нахмурившись, пробормотал Фрэнк.
Кое-кто предложил, не откладывая дела в долгий ящик, тут же повесить краснокожего. Идея встретила шумное одобрение, однако на пути её осуществления решительно встал полковник Адамс. Выпятив грудь, он всем своим видом давал понять, что не допустит провести задуманное мероприятие столь суетливо и бездарно.
– И как только у вас рука поднимается вздёрнуть раненого человека? – возмутился полковник. – Мы должны дать ему возможность залечить рану и предстать перед судом. Пусть никто не воображает, что в Саммитвилле нет закона.
– Да ведь они все равно его повесят!
– Не сомневаюсь. А потом мы проведём предвыборный митинг и танцы, словом, будет что вспомнить!
В сопровождении двух добровольцев и величественного полковника Чарли Бизонью Шкуру повели в контору шерифа. Поравнявшись с траппером, индеец бросил в его сторону фразу, которую никто, кроме старика не расслышал. Фрэнк проводил долгим взглядом своего заклятого врага, почесал мундштуком трубки за ухом.
Снова заиграл оркестр. Несмотря на пережитые злоключения, Паркер выглядел неплохо. Это был высокий, лет тридцати, человек с длинными вьющимися волосами, темными усами, бородкой и такими же темными, глубоко сидящими глазами.
Утолив в голод, он воспрянул с духом. Перемешанная с виски кровь забурлила огненным потоком по его жилам. Скулы Паркера раскраснелись, между потрескавшимися губами сверкали крепкие белые зубы. Он без конца вспоминал своё неудачное путешествие из Лейк-Сити и был полон решимости достичь долины Белой Глины раньше кого бы то ни было. Речи его воспламеняли воображение, от статной фигуры веяло такой уверенной силой, что несколько человек тут же изъявили желание к нему присоединиться.
Приметив забившегося в угол Фрэнка, уже продолжительное время с преувеличенным вниманием изучающего свой опустевший стакан, Альфред Паркер приблизился к нему с бутылкой «Тарантула Джюс» – виски, по сравнению с которым, как поговаривали, яд тарантула выглядел не вреднее глазных капель. С несколько развязным видом Паркер отодвинул пальцем дымящуюся ему прямо в лицо трубку и мужественно улыбнулся.
– Здесь все утверждают, Фрэнк, что в этом городке ты нечто вроде доисторического Моисея и у тебя свои старые обиды на индейцев. Чарли крепко не повезло, что он столкнулся со мной. Однако, я не вижу радости на твоём лице. Кажется, тебе его даже немного жаль?
– Не думал я, что Чарли способен на такое,- сдержанно промолвил Фрэнк.
– Чему ж тут удивляться: он хотел выжить…
– Плохо же ты знаешь индейцев, сынок, – Фрэнк сверкнул глазами – нет ничего хуже для них, чем сотворить такое. Мы сражались и иногда убивали друг друга, но среди нас не водилось предателей!
Паркер плеснул в стакан виски, придвинул к Фрэнку.
– А хочешь, я скажу тебе в чем тут дело? Просто ты очень стар и стал сентиментальным. Почему бы в самом деле нe посмеяться, вспоминая, как с тебя едва не сняли шкуру? Ведь это было так давно! И вот что я скажу: все эти россказни про подвиги всяких великих горцев – Кит Карсона, Фицпатрика и прочих – просто сказки, придуманные такими же как ты пыльными бродягами в надежде на лишний стаканчик у стойки. А потому выбрось всю эту чепуху из головы и выпей за моё здоровье.
– Я может быть и выпил бы, несмотря на твой змеиный язык, парень, – мрачно проронил Фрэнк. – Да вот все думаю о том, что шепнул мне Чарли на прощанье. Никак не пойму, что он имел в виду…
– Что же он сказал? – пепел с сигары Паркера упал прямо на его сюртук, но он даже не заметил этого.
– Он сказал, что ты слишком жирен, черт бы тебя побрал! – рявкнул старик с вызовом.
С минуту два человека молчали, пристально разглядывая друг друга, после чего старый Фрэнк нахлобучил на голову свою шляпу с обвисшими полями и косолапо ковыляя, направился к выходу из салуна.
* * *
На следующее утро метель прекратилась. Выглянувшее из-за туч солнце ласково осветило разбросанные по крутому склону улочки Саммитвилла. Лишь один человек не радовался в тот день голубому небу. Тщательно, дюйм за дюймом, исследовав сарай, который использовался здесь в качестве тюрьмы, он понял, что у него нет ни одного шанса выбраться на свободу. Привалившись к стене, Чарли Бизонья Шкура подолгу стоял у маленького, забранного толстыми железными прутьями, оконца. Взгляд его был неотрывно устремлён к снежным горам. Прощался ли он с ними или что-то высматривал – трудно сказать…