Путешествие Демокрита

Было еще раннее утро, но жара становилась уже невыносимой. По берегу Средиземного моря в дельте Нила шли два путника. Внешне они отличались мало. Оба молодые, хорошо и опрятно одетые. Однако, присмотревшись, легко было догадаться, что положение их было различным. Первым шел невысокий

человек с небольшой бородкой, красиво обрамлявшей его энергичное лицо, руки его были свободны, белая войлочная шляпа прикрывала голову, ка ногах — красивые сандалии, искусно переплетенные ремни которых почти полностью прикрывали пальцы. Второй путник, совсем еще юный, нес на плече небольшой тюк. На нем был круглый колпак, короткая, до колен, рубаха оставляла обнаженной правую руку и плечо. У кисти тускло поблескивало бронзовое кольцо, на котором можно было разобрать слова «принадлежит Дамасиппу». Одной рукой раб придерживал ношу, а другой часто смахивал с бронзового от загара лица обильный пот. Господину было тоже жарко, но он неутомимо шел вперед, с интересом поглядывая по сторонам. Раб старался не отставать.

Вскоре они нагнали богато одетого человека, который, угадав в них греков, спросил:

— Вы тоже идете смотреть на дельфина?

Хозяин раба замедлил шаги.

— Да, — ответил он, — я лишь вчера приплыл в Египет, но уже столько наслышался об этом дельфине, что решил обязательно на него посмотреть.

— На этого дельфина действительно стоит посмотреть, — сказал незнакомец. — Говорят, он белый, огромный и, возможно, это такой же божественный дельфин, как тот, который, по словам древних, вынес на своей спине тонущего в море Орфея [1] и поэта Ариона Лесбосского [2] . Я уже давно думал, что божественные дельфины должны быть снежнобелого цвета и много крупнее обычных. Нам представилась возможность своими глазами увидеть настоящее чудо.

— Не верю я в божественность дельфина, даже если он белый и огромный! Возможно, дельфины спасают людей и возят их на себе, как лошади, но при чем же тут белый цвет?! Рождаются ведь белые кони, белые быки, а здесь, в Египте, я видел даже белую кошку. Никогда не думал, что эти редкие животные тоже бывают белыми, однако ничего чудесного в этом не вижу.

— Если я, известный на Самосе мудрец Архйпп, говорю тебе, что белый цвет — признак божественности, то это так и есть! — рассердился незнакомец. — Недаром мы, пифагорейцы, постоянно носим белую одежду. Я вдвое старше тебя и прочел столько трудов древних мудрецов, сколько тебе и не снилось. А ты чем занимаешься? Наверное, купец?

— Нет, — ответил хозяин раба. — Я не купец, но и не

мудрец. Пока я только учусь чужой мудрости, а сам еще знаю мало.

— Так почему же ты не хочешь верить в божественность белого дельфина? — спросил Архипп.

— Слишком много слышал я подобных басен, — заметил хозяин раба.

— Что же за басни ты слышал? — заинтересовался Архипп.

— Вот еще у себя на родине мне рассказывали о необычайной сообразительности одного дельфина, который не только понимал, но даже умел разговаривать по–гречески. Однажды этот дельфин спас тонущего в море раба, посадил его на спину и повез в Афины.

Когда вдали показалась афинская гавань Пирей, дельфин вдруг спросил у раба:

«А ты афинянин?»

Не желая признаваться, что он простой раб, спасенный гордо ответил:

«А как же! Мои родные щедро отблагодарят тебя, когда ты доставишь меня домой».

«А знаком ли тебе Пирей?» — спросил тогда дельфин.

«Еще бы! — воскликнул раб. — Он тоже мой родственник».

Умный дельфин понял, что везет хвастуна, нырнул и утопил лжеца.

— Ты, я вижу, шутник, — криво усмехнулся Архипп. — Однако над богами я тебе смеяться не советую. До добра это не доведет.

— Я пришел сюда не для того, чтобы смеяться. Мне просто хотелось узнать, чем этот дельфин отличается от всех остальных.

— Если мне будет позволено высказать свое мнение, — заметил вдруг раб, — я бы предложил такое объяснение: наверно, мать этого дельфина жила в той части моря, где много белых скал. Древние мудрецы и, говорят, даже сам Пифагор утверждают, что ребенок рождается похожим на тот предмет, который постоянно был перед глазами матери. Рассказывают, что жена эфиопского царя Сабтаха любила смотреть на белую мраморную статую и у нее родилась совершенно белая дочь, хотя и отец и мать были черными.

— Однако твой раб — образованный человек, — заметил Архипп.

— Диагор очень неглупый человек, — согласился незнакомец. — Он родился в благородном семействе, изучал в детстве греческих поэтов и был воспитан в строгих религиозных правилах. Но его родной город был взят и разрушен, Диагора продали в рабство, и мой отец приобрел его на рынке рабов в Азии. Братья приказали Диагору сопровождать меня в путешествии. Он на редкость понятлив, и я считаю его скорее учеником, чем слугой. Но объяснение его мне не нравится. Люди охотно рассказывают о таких удивительных случаях, но все-таки чаще всего ребенок похож на своих родителей.

— Белый дельфин безусловно божественное животное, — упрямо повторил Архипп. — Белый цвет — принадлежность избранных.

— Как ты можешь думать, что я поверю этому без всяких доказательств? — рассердился господин раба. — Потом ты еще потребуешь, чтобы я уверовал и в учение Пифагора о переселении душ, которым вы морочите голову наивным людям.

— Как? Ты не веришь в переселение душ?

— Конечно, нет.

— Куда же, по–твоему, девается душа, когда умирает человек?

— Она умирает вместе с человеком!

— А ты видел когда-нибудь мертвую душу? — спросил Архипп.

— Не видел. Но и ты ведь не видел души — ни живой, ни мертвой.

— Мертвой души и не может быть, — снисходительно сказал Архипп. — Когда человек умирает, погибает только его тело — тюрьма, в которой была заключена его бессмертная душа. Эта душа покидает своего хозяина и переселяется в животное. Души добрых людей попадают в благородных зверей, а злых — во всяческих гадов: змей, скорпионов, ящериц… Поэтому-то мы и учим, что убивать и тем более есть животных грешно: можно случайно убить или съесть собственного отца.

Громко споря, Архипп и господин раба шли вдоль берега, а следом за ними, внимательно прислушиваясь к разговору, шагал Диагор. Все трое были настолько поглощены предметом спора, что не замечали ни палящего солнца, ни невыносимой жары.

Они едва не прошли мимо того места, ради которого совершали свою утомительную прогулку.

На песчаном берегу были разбросаны какие-то ящики, доски, обломки мачт, веревки. По–видимому, буря выбросила здесь остатки судна, потерпевшего кораблекрушение. Все представлявшее какую-либо ценность уже было расхищено, так как несчастье произошло несколько дней назад.