Путешествие гнева

Поправив свой выцветший и весьма потрепанный от времени цилиндр, виртуоз Босвел заметно просветлел лицом. Долгие инчи [1] он трудился над своим изобретением, лелея в мечтах тот день, когда сможет разрезать презентационную ленту и представить своим заносчивым коллегам по Цеху механикусов сложную машинерию, при виде которой они завистливо ахнут и похлопают его по плечу, в знак наивысшего почтения.

Я, конечно же, старательно помогал ему, но существенно приблизить такой знаменательный день был не в силах. Работа то и дело срывалась. Виртуоз устраивал длительные

перерывы, запирался в своей лаборатории и по нескольку дней не выходил оттуда, заставляя меня порядком нервничать и теряться в догадках. Его жена, многоуважаемая Сиз Босвел, тоже была не в восторге от поведения мужа, но поделать с этим ничего не могла. Гений должен искать Искру — богиню вдохновения. А делать это лучше подальше от посторонних глаз, чужих советов и всяческих раздражающих факторов. Именно с этим было связанно последнее исчезновение виртуоза. Ничего не объясняя, он закрылся в своем кабинете, расположенном в нижнем ярусе дома, — и был таков.

Последняя пауза перед очередным инчем затянулась на долгую неделю. Не скрою — я уже всерьез стал подумывать о смене наставника, но в последний момент передумал: слишком жалко стало потраченного понапрасну времени. Тем более что машинерия уже приобрела вполне законченный вид. И хотя я слабо разбирался в сложной внутренней конструкции шестеренок, насосов, конденсаторов и проводов, мое лурийское чутье было не обмануть — работа подходила к концу.

Мне сразу вспомнились те времена, когда металлический каркас изобретения был всего лишь бездушным скелетом, не имеющим ничего общего с тем сложным и многогранным организмом, который ухитрился соорудить Босвел. Постепенно, с головой окунувшись в кропотливую работу — не без моей помощи, — виртуоз создал настоящий шедевр, скрытый от завистников темной непроницаемой тканью. Ореол тайны окружал машинерию долгие три года, и даже миссис Босвел не знала, какую еще финтифлюху сотворил ее благоверный. Да, именно так она любила выражаться, одним емким словом описывая многочисленные изобретения виртуоза.

Присев рядом с механической громадиной, я ловко расчертил на песочной поверхности временные отрезки, в которые мы трудились над творением моего господина, и у меня получилась ужасающая цифра — сто сорок семь. Не пятьдесят, не даже сто, а гораздо больше. Великий Икар! Да за такое время я уже должен был стать как минимум докой, а не оставаться жалким адептом. На ум незамедлительно пришел мой приятель Хрум, который обучался у маэстро Пима. За два года мой ровесник вырос до знатока. После такого стремительного полета он быстро задрал нос и теперь, встречая меня на рынке, даже не протягивал руки, воображая себя великим гением машинерии. Но я-то отлично знал, что такому пройдохе, как Хрум, никогда не стать членом палаты Искусников. Кишка у него тонка.

Следом в памяти возникли живые картинки тех беззаботных дней, когда мы мальчишками воровали яблоки в саду старого Хлифа. Тогда мы еще не знали, куда нас распределят, и Хрум был обычным сорванцом, который часто плакал и до жути боялся драчливых сверстников.

Эх, времена и вправду изменились — я остался таким же неумехой, а мои бывшие друзья умудрились сделать удачный шаг в будущее…

— Нашел, милостивая Эверика! Нашел!

Увидеть господина в исподнем и при свете полной луны стало для меня настоящей неожиданностью. Размахивая какими-то чертежами, он быстро спустился по ступеням дома и стал стремительно приближаться к своему механическому детищу. Тонкие ножки в огромных до колен сине-белых гольфах быстро засеменили по каменной

тропинке. Седая борода с двумя кисточками на конце то появлялась, то пропадала в ворохе масштабных схем.

Приблизившись ко мне, виртуоз поздоровался, приподняв цилиндр, который, как оказалось, он не снимал даже во время сна.

— Мой милостивый адепт Сти. Вы не представляете, насколько я рад видеть вас здесь и сейчас. Вы тоже ни на минуту не могли выкинуть из головы нашу малышку, не так ли? — улыбнувшись во весь рот, господин осторожно погладил торчащий из-под ткани металлический бок машинерии.

Мне не хотелось расстраивать старика и рассказывать ему о своем ужасном десятидневном безделье, поэтому я утвердительно кивнул в ответ.

— Я так и знал! И вот что я вам скажу на это: вы не зря мучили себя ночными бдениями. Вы первый, кто узнает замечательную новость…

Наивность наставника порой просто убивала мой молодой разум, нещадно разрывая его на куски. Ну как он так слепо может верить в мою безграничную преданность изобретательскому делу?! Маленький ребенок, не иначе.

Если бы я получил степень знатока или, допустим, доки — не терял бы времени, копаясь среди масляных деталей и вечных понуканий Босвела, а записался бы в небесники, ну или, на худой конец, подался бы на корабль к рубежникам. Но поскольку путь к мечтам был пока для меня закрыт, приходилось потакать прихотям старого виртуоза и молча выслушивать его пустые восхваления собственному таланту.

— Тадам-там-там! — забарабанил Босвел, пытаясь повторить знаменитые фанфары марша изобретателей. Получилось не очень похоже, но я изобразил на лице некое подобие восторга. А виртуоз торжественно продолжил: — Ты стал не просто свидетелем, а первым, кому будет позволено услышать…

— Вы закончили изобретение?! — не выдержал я, предвкушая скорейшую развязку затянувшейся работы. — Бесподобно! Мы наконец-то сможем запустить ее?! Когда? Ну когда же?! — меня переполнял восторг. — Во время ближайшего… последнего инча?!

Босвел, застыв на месте, удивленно таращил на меня глаза, видимо, не ожидая от своего адепта столь необузданной прыти.

— Угомонитесь, друг мой. Конечно же, мы ее запустим. Ведь чертежи я доделал еще в первый день перерыва.

Едва услышав слова виртуоза, я открыл рот от удивления.

— Простите, учитель, но чем же вы тогда занимались оставшиеся восемь дней?

— Как чем? — на лице Босвела возникла маска растерянности. — Я придумывал название нашей «малышке». Согласись, мы же не можем опустить рычаг и услышать рычащий звук двигателя, не назвав машинерию по имени. Это просто недопустимо!

Я подавленно кивнул, понимая, что никогда в жизни не смогу понять чуждых мне мыслей этого повернутого на всю катушку виртуоза.

Утро я встретил на своем привычном месте — под днищем сложной конструкции, в недрах которой не хватало всего одной маленькой детали. Клянусь ловким Луром, — приложив все свои навыки, я пытался пристроить крохотную шестеренку на указанное Босвелом место, но в последний момент она предательски соскальзывала со штыря, заставляя меня выругаться крепким словцом и начинать очередную попытку.

— Скорее… скорее, мой друг, — торопил меня виртуоз. — С минуты на минуту они будут здесь.

Я услышал, как щелкнула крышка его знаменитых золотых часов, подаренных Босвелу самим Третьим экспертом гильдии пара Ниван Дисом.

— Они? — переспросил я. Моя рука замерла, осторожно держа шестеренку за тонкие зубчики.

— Комиссия Варгуса уже на подходе. Могущественный изобретатель, ну чего ты там копаешься?!

Услышав слова господина, я едва не подпрыгнул на месте, ударившись о днище машинерии. Решиться продемонстрировать свое изобретение в работе без контрольных испытаний?! Поступки виртуоза не поддавались никакой логике.