Шрифт:
Константин Кузнецов
Милостивый единорог: Притяжение бездны.
История 2
Голые безжизненные поля тянулись далеко за горизонт, теряясь в Ирвинских лесах. Узкая извилистая речушка голубой лентой отделяла свободные земли от владений монастыря святого Эльда, и казалось, что темный лес по ту сторону ленных владений монахов, притягивает к себе ночь. Словно пытаясь растянуть удовольствие, вечерний сумрак, медленно, окутывал здешние края, и лишь бродяга ветер, позволял себя кружить по округе, не страшась тьмы.
Рыцарь и его верный герольд выехали на небольшую опушку.
–
– поинтересовался Лоренс, указывая куда-то вдаль.
Привстав в седле, рыцарь вгляделся в вечерний сумрак.
Посреди дороги стояла одинокая фигура, облаченная в монашескую рясу.
– Подожди меня здесь, - произнес Вильям и, пришпорив коня, поскакал вперед.
Наблюдая за тем, как господин, останавливается возле загадочного путника, Лоренс тяжело вздохнул. Несколько раз ему приходилось наблюдать этот тайный обряд - короткий разговор и обмен свитками, перетянутыми черными лентами, которые украшали тайные письмена. Что было в них? Новый обет? Новый грех? А может быть новое зло? Он не знал.
Герольд никогда не спрашивал Вильяма о смысле этих тайных встреч, а тот, в свою очередь, ничего и не объяснял. У каждого из них было свое послушание.
Развернувшись, рыцарь поскакал обратно. Почувствовав, как сильно бьется его сердце, Лоренс замер в предвкушении нового приказа. Что будет на этот раз? По телу пробежал мороз, а душа наполнилась сомнением. Куда теперь: Оррвел, Гаал, Ри? Томительное ожидание превратилось в настоящую муку.
И когда рыцарь поравнялся со своим слугой, тому не нужно было лишних слов, достаточно было взглянуть на господина, чтобы понять, что ждет их впереди.
Лоренс не довольно поморщился. Вильям выглядел ужасно. Бледное, уставшее лицо, напоминало восковую маску, - руки обессилено держали раскрытый свиток.
Не став беспокоить господина, герольд погладил коня, и тихо спросил:
– Куда?
– Арвелтинские леса, - мрачно ответил Вильям.
* * *
Осень в этом году выдалась скверная. Третий день, не переставая, лил дождь. Даже сильный ветер был не в силах разогнать плотные тучи, и призрачные надежды, что погода, в конце концов наладится, казались несбыточной мечтой. Узкая размытая дорога, извиваясь, скрывалась в темной лощине Арвелтинского леса. Скверные, коварные места - только низины да топи. Да ещё бесконечная череда жутких, леденящих душу загадочных смертей. Много здесь народу сгинуло, кто по глупости, кто по какой другой причине, а только те, что по умнее, этот лес стороной обходили, твердя в слух заученные молитвы. Даже барон Лоур де Крит, получив земли в наследство, не долго думая, передал их в королевскую казну. Поговаривали, что слишком большую цену, его родня заплатила за ленные просторы, тянущиеся до самых Плачущих озер бескрайних просторов Ланкритского королевства. Толку то от такой земли мало, а слезами, океан наполнить можно.
Шмыгнув носом, Лоренс тяжело вздохнул:
– Будь проклята эта дрянная погода!
Даже крыша, образованная из крон деревьев, не могла укрыть от такого ливня. Дождь быстро иссек и наклонил листья, и сейчас, лило ничуть не хуже, чем на открытом месте, словно ужасная погода застигал путешественников прямо посреди вспаханных полей.
Рыцарь невозмутимо посмотрел
– Думаешь, твои причитания тебе помогут? Если нет, то лучше помолчи.
– Да, это я так, - оправдываясь, ответил Лоренс.
– Уж больно лес темный, а ещё погода такая, будто сами небеса плачут.
– Тихо, - рыцарь поднял руку, подавая знак остановиться. Прислушался: - Вроде кричит кто-то?
Лоренс пожал плечами:
– Ничего не слышу. Только дождь, ни каких криков. А вот зло, зло чувствую. Оно вроде бы здесь повсюду, совсем рядом. Что-то огромное и очень сильное, - герольд прикрыл глаза.
Обнажив меч, Вильям приподнялся на стременах и вгляделся в темноту леса.
– Оно приближается! Уже совсем близко!
– откликнулся Лоренс и, открыв глаза, указал вперед.
В этот миг где-то рядом зашуршали кусты, и на дорогу выскочил небольшой мужичок. Налетев прямо на лошадь рыцаря, он испуганно отскочил назад и, упав в грязь, задыхаясь, затравленно уставился на путников.
Неподалеку раздался ужасный животный рык. В один миг Вильям схватил лук и выпустил в слепую, одну за другой, четыре стрелы.
Услышав вой, мужичок кинулся к путникам и, спрятавшись под лошадью Лоренса, затрясся от страха.
– Оно уходит!
– выкрикнул герольд, но Вильям и сам уже все видел.
Нечто, отдаленно напоминающее волка, рыча и воя, скорее от злости, нежели от боли, удалялось прочь. Короткий миг, когда среди изумрудных листьев мелькнула огромная покрытая шерстью спина, и растворяющиеся в шуме дождя шаги, исчезли в пелене дождя, внезапный ужас понемногу спал. Было слышно, как с треском валятся старые гнилые деревья. Неведомый зверь пробираясь через буреломы, уходил в глубь леса.
– Святой Дункан!
– герольд испуганно закрыл лицо руками.
– Что это было?!
– Не знаю, Лоренс, не знаю, - Вильям ослабил тетиву и с интересом посмотрел на прижавшегося к земле незнакомца.
Дождь продолжал барабанить по отяжелевшим листьям, а где-то вдалеке, слышались протяжные раскаты грома. Размытая дорога напоминала одно большое месиво, ведь небеса никогда не щадили давно уже утолившую жажду землю.
Вильям спрыгнул с коня и сев на корточки протянул мужичку руку. Безумный взгляд незнакомца продолжал испуганно метаться по сторонам, будто ища того неведомого зверя, что пригнал его сюда.
– Не бойся, - ласково произнес Вильям.
– Мымммыы...
– Не бойся.
– Мы....ыыы...
– Чего он мычит-то?
– поинтересовался герольд.
– Что, так сильно испугался?
Рыцарь осторожно дотронулся до плеча мужичка.
– Вряд ли. Он юродивый...
Доверчиво взглянув на Вильяма, незнакомец протяжно промычал и улыбнулся.
– Все в порядке. ОН ушел, - Вильям помог мужичку подняться на ноги.
Герольд с интересом наблюдал за юродивым бородачом, которому, на вид, можно было дать лет двадцать-пять, а может и все тридцать: длинные черные, словно смоль волосы незнакомца, были небрежно стянуты в тугой узел, а впалые щеки скрывала длинная борода, и взгляд был настолько пустым и отрешенным, что Лоренс посочувствовал ему, представив, как тяжело таким вот убогим жить на белом свете.