Путешествие на "Брендане"
Шрифт:
— Что? Шорник Джон О'Коннел? — Мои слова явно произвели впечатление. — Лучшего мастера не найти. Я разрешу студентам поработать у вас неделю.
И в одно прекрасное утро рабочие судоверфи "Кроссхэвен" с удивлением увидели, как из побитого фургона высыпают девять студентов. Ребята привезли с собой транзисторы, спальные мешки и причудливый набор поношенной одежды — от молескиновых халатов до длинных шерстяных шарфов и полосатых спортивных рубашек. Они болтали, сыпали шутками и трудились на славу. В разгар работ у лодки толпились девять студентов, восемь местных добровольцев, сестра Джорджа Эллен, Джордж, я и Джон. А заглянув под опрокинутый остов, можно было увидеть наш талисман — собаку Джорджа по имени Бисквит, которая весь день сидела в этом убежище, норовя лизнуть в лицо тех, кто трудился внутри, и клянча бутерброды во время обеденного перерыва. Вечером мы, совершенно измотанные, катили обратно в селение, где у дверей моего дома
— Силы небесные, откуда такая гора? — воскликнул один студент при виде восемнадцатилитровой бадьи с тушеной бараниной, которую Эллен Молони с трудом внесла в комнату.
— Гномы потрудились — последовал молниеносный ответ.
Студенты помогли нам войти в график, и в день, когда пришла пора им уезжать обратно в свой колледж, их представитель отозвал меня в сторонку.
— Нам здесь так нравится, — сказал он. — Мы бы хотели остаться еще денька на два. Вы не против?
— Нисколько, — ответил я. — Буду только рад. Но у меня уговор с вашим училищем ровно на неделю.
— Не беспокойтесь, — весело отозвался он. — Мы постараемся опоздать на паром, а следующий пойдет как раз через два дня.
Сказано — сделано: студенты с легким сердцем опоздали на паром, и к тому времени, когда веселая компания покинула нас на своем рыдване, оставалось только сшить и подогнать носовую и кормовую секции. Учитывая, что эти части подвергнутся особенно большой нагрузке, мы удвоили толщину обшивки, а в той части носа, которая могла напороться на камни или острые плавающие предметы, обшивка была четырехслойная — добрых три сантиметра крепкой кожи. Одному Джону О'Коннелу была под силу эта работа. Он достал из своего саквояжа две здоровенные кривые иглы и старинный гардаман, который просился в музейную витрину, и, глядя, как иглы в могучих руках Джона пронизывают толстые кожи, я благодарил судьбу за то, что она свела нас с этим человеком.
И вот обшивка готова. Сорок девять кож ушло на то, чтобы одеть каркас. Не одна кожа была испорчена, пока мы учились шить, и все же у нас оставался еще достаточный запас для ремонта во время предстоящих испытаний или самого плавания.
Мы с Джорджем в последний раз залезли под опрокинутую лодку. Ремнями из бычьей кожи подтянули свисающие края обшивки и закрепили за нижний планширь. Главный инженер Пат Лэйк и его заместитель Мэрфи влезли на днище и укрепили плоский дубовый полоз, призванный защищать кожу, когда мы будем вытаскивать лодку на берег. После этого нашу средневековую лодку перевернули днищем вниз. Из лучшего гленнонского ясеня мы сделали мачты и весла такого же рода, как я видел на динглских каррах, и наконец строительство было завершено. Благословить новое суденышко согласился епископ графства Керри Эймон Кейси. Духовный наследник самого святого Брендана, он лучше кого-либо подходил на эту роль. 24 января епископ в полном облачении прибыл на берег, где лежала наготове лодка. Погода была холодная, пронизывающий ветер яростно трепал флаги на такелаже. Грот мачту венчал флаг Ирландии, фок мачту — наш собственный вымпел — раздвоенный на конце белый "брендановский" флаг с ирландским красным крестом в красном кольце ("крест в нимбе"). Я выбрал кольчатый крест не только из-за его ирландских ассоциаций, но еще и потому, что на месте многих обителей, посещавшихся средневековыми монахами мореплавателями, находили ту или иную разновидность кельтского креста — где высеченную на скалах, а где и в виде величественных монументов. *
Нам казалось, что бутылка ирландского виски лучше французского шампанского подходит для крещения первой за тысячу лет океанской кожаной лодки, спускаемой на воду в Ирландии.
Ритуал привлек изрядное количество зрителей. Операторы стояли наготове с кинокамерами, и, конечно же, не обошлось без Фомы неверного, который сновал в толпе, предлагая желающим заключить пари.
— Пять против одного, что лодка не будет держаться на воде, — твердил он. — Пять против одного, что не пройдет и часа, как затонет.
— Ставлю пятьдесят фунтов — крикнул один из моих друзей, но пока он искал деньги в кармане, маленький букмекер успел благоразумно удалиться.
Епископ Кейси был великолепен. Защищенный от ветра пурпуром и кружевами, он прочитал над лодкой положенные молитвы. Благословил ее миссию, команду и собравшихся зрителей, потом прочел сочиненные им для этого случая стихи на ирландском языке, в которых призывал Христа благополучно провести лодку через море в мирную гавань.
Затем наступила долгожданная минута. Моя дочь Ида выступила вперед, держа наготове ножницы, возвестила звонким голоском: "Нарекаю эту лодку "Брендан"" — и перерезала ленту. Бутылка, повинуясь руке рабочего, с грохотом ударилась о якорь, осыпав стоящих вблизи осколками, и толпу окутало облачко распыленного ирландского виски.
— Зелье что надо — крикнул чей то хриплый голос, и "Брендан" заскользил к воде.
Легко, почти не всколыхнув воду, лодка оторвалась от спусковых салазок, рабочие налегли на весла, и "Брендан" с незначительной осадкой отошел от берега под шум развевающихся флагов и аплодисменты зрителей. Кожаная лодка — на плаву
Было слишком ветрено и холодно, чтобы подвергать "Брендан" риску морских испытаний, поэтому один из могучих лесовозов Пэди Гленнона отвез лодку к мелководным озерам на реке Шаннон. Установив мачты и укрепив справа на корме рулевое весло, мы отчалили, чтобы проверить, как поведет себя "Брендан" под парусами. Утро выдалось идиллическое. Легкий ветерок наполнил оба прямых паруса, чуть накренив корпус, и длинная стройная лодка заскользила по бурой торфяной воде Шаннона. Мы забрались далеко внутрь страны. Кругом — ни одного строения широкая река петляла среди темно зеленых лугов. Лебеди взлетали перед носом лодки, загребая лапами и покачивая шеей. Набрали скорость, высоту — и удаляются под шум хлопающих крыльев. Тучи уток взмывали над жухлыми камышами вдоль берегов, а в одном месте лошадь, пасшаяся на заливном лугу, прискакала к воде и остановилась, удивленно созерцая странное судно, бесшумно скользящее по реке. Постояла так, потом вдруг круто повернулась и ускакала прочь по хлюпающей трясине. Отбежав на безопасное расстояние, она вновь остановилась, чтобы еще раз поглядеть на лодку. Было что-то нереальное в картине прямых белых парусов, беззвучно плывущих над бурыми камышами.
Мы вышли на озеро Кэрри — не столько озеро, сколько речной залив. Лодку настиг порыв ветра, и тотчас покой сменился оживлением. "Брендан" накренился сильнее, забурлила вода, рассекаемая рулевым веслом внезапно один из шкотов сорвался с утки, и началась катавасия. Каждый парус управлялся четырьмя шкотами, и каждый шкот был не прочь проявить свой норов. Стоило одному сорваться, как остальные задергались и затрепыхались. Тяжелая рея развернулась, и парус захлопал по мачте. Мы хватались за первые попавшиеся шкоты и лихорадочно выбирали их, пытаясь определить, какой из них позволит нам подавить бунт. Однако ветер крепчал еще один сильный порыв — и "Брендан" ринулся вперед. Команда сражалась со шкотами, обжигая ладони. "Брендан" мчался во весь опор, и дальний берег маленького озерка приближался с угрожающей быстротой. Навалившись на рулевое весло, я заставил "Брендан" повернуть. Поздно. Сокрушая сухие стебли, мы лихо въехали в камыш, после чего полчаса пришлось толкаться веслами в торфяное дно, чтобы выбраться на волю. За день мы не меньше десятка раз врезались в камыш (хорошо, что он амортизировал) и постепенно узнавали особенности нашей лодки. Выяснилось, что у "Брендана" есть свои ограничения. При четырех гребцах не получалось идти на веслах против ветра — тяжелый корпус сворачивал под ветер, и наших сил недоставало, чтобы вернуть лодку на нужный курс. Однако хуже то, что "Брендан", если не держать его в узде, разворачивался бортом к ветру под очень опасным углом. Расставив на озерке указательные буйки и курсируя между ними, мы убедились, что "Брендан" не желает идти против ветра так, как ходит обычная яхта. Его можно было удерживать носом к ветру, но из-за отсутствия киля он скользил по воде боком, словно чайный поднос. Правда, зато остойчивость лодки превзошла наши ожидания, и с попутным ветром она шла великолепно, чутко реагируя на повороты широкого рулевого весла, чем напомнила мне береговые спасательные шлюпки.
Теперь мы знали, что нам предстоит в море: волнующее плавание в один конец с попутным ветром. Нарастив грота рею двумя ясеневыми рукоятками, мы увеличили парусность, а после одного снежного дня натянули подобие двух палаток, чтобы было где укрыться во время плавания. Мы упражнялись в вытаскивании "Брендана" на берег и смазали обшивку толстым слоем животного воска, подобно тому как намазывается жиром пловец перед марафонской дистанцией. И все время следили за протечками, памятуя, что обшивку пронизывают тридцать тысяч стежков, по большей части выполненных непрофессионалами, и любой из них может дать течь с ужасающими последствиями. Первое время вода просачивалась внутрь, за день набиралось до сорока литров, но затем это количество уменьшилось наполовину, и мы даже не видели необходимости вычерпывать воду.
Научившись достаточно уверенно управлять "Бренданом", мы отвезли его обратно в приморье и провели испытания в эстуарии, где я в свое время испытывал "Финбар". Иногда мы, расстраивались, иногда воспаряли духом. Снова убедились, что идти против ветра на веслах невозможно один раз, запертые в бухте, провели тоскливую и неуютную ночь, стоя на якоре за пределами досягаемости белогривых волн, которые проносились мимо нас и с грохотом разбивались о берег. В другой раз попробовали опрокинуть "Брендан" и обнаружили, что он продолжает плыть, словно кит, и никакими силами не перевернешь его обратно. Лишь установка блоков плавучести позволила возвращать лодке нормальное положение. После чего мы впятером могли вычерпать ведрами всю воду за десять минут.