Путешествие на "Брендане"
Шрифт:
Что верно, то верно. Надо было уменьшить давление мокрых парусов, пока они не сломали мачты. Мы приспустили их на полметра и укротили кожаными ремнями нижние концы, чтобы не так гуляли в лад колебаниям лодки. Стало получше, и все же мачты продолжали угрожающе гнуться.
Подошло время завтрака, и мы установили плиту, чтобы сварить кофе. У нас было условленно поочередно выполнять обязанности кока, чтобы поровну распределить это бремя и чтобы не было жалобы на кухню — ведь завтра жалобы могут обратиться на тебя. Однако подобно многим другим прекрасным идеям и эта не выдержала испытания временем, которое в данном случае оказалось на диво коротким. Я приготовил завтрак. После этого Джордж, откровенно признав, что он худший кок в мире, однако претендует на звание чемпиона среди судомоек, вызвался мыть за меня посуду, если я буду стряпать вместо него. Так что и обед приготовил я. Потом Ролф принялся варить ужин — вернее, плита чуть не сварила Ролфа. Керогаз требовал тщательной регулировки, и плодом усилий Ролфа было стремительное чередование ряда событий: чирканье спичками, густые клубы дыма и внезапная вспышка пламени, которое обжигало ему руки и все вокруг покрывало копотью. Ролф продолжал упорствовать, пока не израсходовал целый коробок спичек, и, поскольку все проголодались, я приготовил ужин. Питер лучше управился со стряпней, но его овощное рагу оказалось настолько безликим, что никто не смог определить составные части этого блюда. Дальше настала очередь Артура. Он порылся в мешочке с дневным рационом, извлек пакет с сухим картофельным пюре и, пуще прежнего похожий на страдающего морской болезнью косматого молодого медведя, вопросил:
— А теперь скажите мне, как это готовят? Лежавший рядом со мной Питер издал театральный стон, потом изрек:
— Лучше я тебе другое скажу: почему бы не поручить всю стряпню шкиперу?
На том и порешили, во всяком случае пока.
Так уж вышло, что наши первые трапезы отдавали шерстяным воском. Перед самым спуском на воду мы щедро, не считаясь с тем, куда летят брызги, покрыли кожаную обшивку свежей смазкой. Теперь настало время пожалеть о своей беспечности. На банках, на тросах, на керогазе — всюду осели липкие кляксы и, конечно же, клейкое вещество не обошло своим вниманием ножи и вилки, миски и кружки. За что ни возьмись, чего ни отведай — все прилипало к рукам и пахло шерстяным воском, пока это приложение не стерлось. Один лишь запас крепких напитков не пострадал от этой чумы. Перед отплытием нас задарили всевозможными бутылками. Можно было подумать, что доброжелатели вознамерились довести нас до белой горячки. "Брендан" качался на волнах под сплошной перезвон. Тут и виски, и ирландский портер, и норвежский аквавит для Ролфа, и подаренное одним душевным исландцем жуткое с виду пойло под названием "Черная смерть". Но пальма первенства принадлежала специально изготовленному для "Брендана" бочонку от Ирландских винокуренных заводов, в котором содержалось девять литров отменного солодового виски. Как только мы немного освоились и навели порядок на борту, мы откупорили этот бочонок и подняли оловянные кружки с возгласом:
— За святого Брендана и за наше плавание
Мы продвигались неплохими темпами. Весь первый ходовой день "Брендан" неуклонно следовал на север. В перерывах между дождями мы различали за кормой постепенно спускающуюся за горизонт гору Брандон. Позади справа осталось устье Шаннона от его эстуария до следующей надежной гавани было около сорока миль. Плывя вдоль подветренного берега, не приходилось особенно ломать голову над проблемами навигации, достаточно было держать на примете порты убежища на случай, если шторм прижмет нас к побережью. В устье Шаннона я намечал остров Скаттери как возможный пункт захода. Во времена монахов средневековья Скаттери служил ориентиром для карры и слыл притом весьма святым местом, ибо, как гласит предание, на этом острове святой Сенан, современник святого Брендана, в первой половине V века победил чудовище Ката и основал монастырь. Наиболее примечательный памятник здесь — остатки круглой башни, вероятно служившей монахам убежищем, где они укрывались от норманских набегов. Вплоть до недавнего времени местные рыбаки, спустив на воду новую лодку, обходили вокруг Скаттери по часовой стрелке, чтобы лодка была счастливой, и брали с собой в море камешек с острова как талисман.
Я надеялся, что "Брендан" с ходу сможет обогнуть мыс Слайн на западном побережье, который выступал подобно указательному пальцу в Атлантический океан, обозначая первый поворот на нашем маршруте. Однако из этого ничего не вышло. Ветер постепенно сместился к западу, прижимая нас к берегу. На каждые десять миль хода "Брендан" терял милю из-за сноса вправо.
Спустилась вторая ночь "Брендан" продолжал движение вперед, производя так мало шума, что наехал на баклана, спавшего на воде. Бедняга проснулся, когда нос лодки толкнул его и опрокинул брюшком кверху. Вслед за испуганным криком послышался плеск и шум крыльев, потом в кильватере у нас всплыл негодующий баклан. Издав напоследок сердитые звуки, он улетел в поисках более спокойного места.
Медленно занялся рассвет, притушенный туманом, который сократил видимость до неполной мили. Впереди выросли скалы — кучка рифов в окружении широкого кольца бурунов. Взглянув на карту, я убедился, что это Скирд Роке, лежащие к юго-востоку от Слайна. Было ясно, что без попутного ветра нам не обогнуть мыс, поэтому я изменил курс, и "Брендан" спустился под ветер, направляясь к островам Аран. Я не видел причин расстраиваться. За тридцать шесть часов мы прошли больше ста миль, и пункт захода выпал такой, что лучшего нельзя пожелать: согласно "Навигации", именно на Аранах святой Брендан обсуждал замысел плавания в обетованную землю со своим наставником и великим учителем — святым Эндой.
Утреннее солнце развеяло туман, и вдали показались острова. "Брендан" подходил к ним с северо-запада, и сперва мы увидели маяк, затем уже высокий гребень первого острова и зеленые лоскутки полей, отороченные внизу ныряющими в море известняковыми осыпями. Джордж правил, используя ветер, и мы шли вдоль берега насколько можно было приблизиться к нему без риска. Приметили одну, потом, поодаль, вторую ферму рассмотрели фигуру человека, направляющегося в поле. Интересно, сказал я себе, что он подумает, если поглядит на море и узрит картину тысячелетней давности: идущую со стороны Атлантики океанскую карру, черную запятую на блестящей глади океана и черные квадраты средневековых парусов… Зайдя за остров, мы заметили качающееся на волнах пятнышко. Вроде бы указательный буй?
— Сдается мне, это карра — крикнул я Джорджу, и он изменил курс, чтобы подойти ближе.
Через несколько минут мы различили очертания лодки и двух человек на ее борту. Они вытаскивали верши с омарами, но, заметив нас, прекратили работу, взялись за парные весла и пошли в нашу сторону. Гребли они на редкость слаженно — если один делал полгребка, другой не глядя повторял его движение. Их карра отличалась от динглских: это была типичная аранская карра с транцевой кормой. Впрочем, это отличие не отражалось на управлении лодкой. Подойдя к нам на расстояние пяти метров, рыбаки развернулись и пошли вровень с "Бренданом", разглядывая нас. Голову одного венчала шапка огненно рыжих кудрей лицо украшала великолепная борода.
— Это вы в Америку собрались? — крикнул он, и я обратил внимание на заметный акцент (на Аранах говорят по ирландски). — Добро пожаловать на наши острова.
— Спасибо.
— Крабов хотите?
— Еще как
Из карры в "Брендан" градом посыпались крабы, и Ролф заметался по лодке, спеша поймать их, пока не улепетнули под настил.
— Спасибо, большущее спасибо — крикнул я. — Где тут лучше всего пристать?
— Зайдите в бухту. Там вам будет спокойно. Идите вдоль наших верш и поворачивайте, как только сзади пропадет из виду маяк. Раньше не поворачивайте, не то на отмель напоретесь.
Он подразумевал Броклинбегскую банку — песчано-каменный бугор, притаившийся у самой поверхности воды.
"Сильные буруны", — прочел я в лоции. И убедился в справедливости этих слов, когда мы осторожно спустили паруса и вошли на веслах в бухту. Пять минут кругом простиралась мирная гладь, потом, под совокупным действием ветра и наката, поверхность моря выгнулась горбом, и над отмелью взметнулась вверх прозрачная струя. Да, неподходящее место для "Брендана"…
Мы бросили якорь в широкой бухте у короткого пирса для лодок, выгружающих улов омаров. Перед нами был Инишмерри, самый крупный из трех главных островов этой группы. За пирсом и узкой полосой песчаного пляжа в глубине бухты начинался пологий откос, его сменял участок ровной земли, упирающийся в крутой косогор, увенчанный скальным гребнем, который обрывался отвесно в глубокую воду с другой стороны. Словно остров нарочно подняли на дыбы для нашего обозрения, так что мы могли не выходя из лодки любоваться узором из сотен крохотных участков в оградах из дикого серого камня, придававших им сходство с пчелиными сотами. Говорят, общая длина всех оград на островах Аран приближается к трем тысячам километров, причем сходство с сотами усугубляется тем, что стены сплошные. Когда фермеру надо загнать на участок скот, он разбирает часть ограды, потом опять закладывает просвет.
Во второй половине дня, набив животы крабами, сваренными в морской воде, мы сошли на берег и стали подниматься к скальному гребню. Небо расчистилось, и поверхность дерна в маленьких загонах была расцвечена тысячами весенних полевых цветов — лютиками, фиалками, горечавкой и прочими. Отыскав узкую тропу между оградами, мы проследовали мимо водопоя, где в широком корыте собиралась вода из ручья, и, в конце концов, вышли на простор, откуда начинался крутой подъем на гребень. Здесь по всему склону обнажился скелет острова — огромные плиты известняка, которые ветер и дождь избороздили оспинами и рубцами вдоль линий сброса. Трещины были заполнены где анемонами, где лужицами дождевой воды. От каменных оград тут остались одни развалины, однако, приглядевшись, мы вдруг уловили некий порядок в этом нагромождении и поняли, что идем через концентрические круги каменных валов, обрамляющих вершину острова.