Путешествие на восток
Шрифт:
Обстановку внутри павильона Фаю не с чем было сравнить – он не видел других государевых покоев. Отделка и убранство не показались ему роскошными. Он представлял себе жизнь местных владетелей по-другому, в окружении того, что наиболее высоко ценится в империи – золота, драгоценных камней, шелковых ковров и тканей.
Увиденное было намного скромнее. Перевитый гибкой лозой ажурный камень; серебристо-серая циновка на полу; две резные скамьи со спинками, поставленные под прямым углом друг к другу, и овальный столик из полированного дерева перед ними; по стенам, среди листвы, несколько изысканных миниатюр на бледном шелке с изображениями
Ли тут же уцепился взглядом за эту ветку, достал из узкого горлышка и понюхал. Фай шикнул на него и слегка ударил по руке.
– А что ты дергаешься? – пожал плечами Ли, возвращая веточку на место. – Они же тут дикари. Мы с тобой вдвоем можем весь Царский Город с ног на голову поставить, разве не так?
– Мы с тобой – в гостях, если ты не понял, – осек его Фай. – Веди себя прилично.
Ли снова пожал плечами и с демонстративно-отсутствующим видом уселся на скамью. Но долго сохранять невозмутимость у него не хватило терпения. Лукавый взгляд соскользнул с нейтральной точки на стене и пошел сначала направо, потом налево, Ли потянулся и раздвинул плети плотно укрывающей каменную резьбу живой драпировки.
Фай некоторое время следил за ним молча, сожалея о том, что Ли не обладает врожденным чувством такта, и по этой причине его могут посчитать дурно воспитанным, потом зашел Ли за спину и хотел еще раз призвать его к порядку, но не успел. Легко прошелестели серебряные листья. Два или три человека остались за порогом, и один вошел. Дин предупреждал, как отличить государя от других царедворцев, если встреча с императором случится внезапно. Хотя двух одинаковых масок при дворе нет, неподготовленному взгляду трудно бывает одну отличить от другой. Но все эти маски – личины зверей. На государе же маска человека.
Вошедший был одного с Фаем роста и лишь немного шире в плечах. Он безошибочно определил, кто из гостей посланник, а кто переводчик, и смотрел из-под серо-стальной маски прямо на Фая.
Фай опомнился, сгреб замешкавшегося супруга за одежду и, словно куклу-марионетку, заставил встать и поклониться.
Государь ответил на поклон поклоном – не таким, конечно, почтительным, как расстарался Фай, но, прежде чем выпрямиться, он снял с себя и стальную маску, и серебряную сетку, закрывавшую волосы, и положил их на плечо белого с жемчужной вышивкой кафтана.
– В первый раз вам будет удобнее со мной разговаривать так, – сказал государь и жестом указал на скамьи. Вежливая улыбка мельком отразилась в темных, с антрацитовым блеском глазах. И пропала. – Пожалуйста, садитесь. Поговорим без титулов и чинов, просто как люди, заинтересованные во взаимной выгоде.
Фай почти не удивился. Он уже понял, что многое с самого начала представлял себе неверно. У тарга не могло быть ни угольно-черных глаз, ни такого же цвета волос. Фай принял бы императора за арданца, будь кожа у того потемнее, а скулы пошире. Но у государя оказалось приятное, немного усталое лицо, очень спокойное и совершенно не похожее на арданское или северотаргское.
И по возрасту они с Фаем казались ровесниками. И у того и у другого, если присмотреться, можно было увидеть несколько седых нитей в волосах, однако их седина являлась лишь печатью некоторого жизненного опыта, а отнюдь не бремени прожитых лет. Фай подумал: тридцать три, тридцать пять, ну, тридцать семь – самое большее, сколько ему может быть. А еще Фай сразу понял, что Дин не преувеличивал, и с этим человеком действительно легко будет достичь взаимопонимания
Единственное, что совершенно не понравилось Фаю в государе – это как обомлел Маленький Ли при появлении владыки полумира.
Нэль целый день занимался хозяйством, стараясь отвлечь себя от плохих мыслей. Он твердил себе, что сам виноват в ухудшении отношений с Фаем. Нэль в самом деле не знал, как вернуть доверие брата. Между ними постоянно случались какие-то недомолвки и досадные недоразумения, препятствовавшие пониманию и возврату их прежней хорошей дружбы. Нэль догадывался, в чем может упрекнуть себя. Наверное, он был слишком обидчив. Он все время забывал, что старший брат отвечает не только лично за себя и за него, но также за судьбу всех Нижних таю, участвующих в этой злосчастной экспедиции, и за успех самой экспедиции в целом.
С другой стороны, Нэль подозревал, что дурные намерения Лала избавиться от Нижних раз и навсегда, сняв при этом с себя ответственность за их судьбу, Фай преувеличивает. Преувеличивает сильно. Лал был подозрителен, но не коварен. Он не желал зла людям. Точно так же, как никогда не желал им добра. Когда он закончит программу собственных исследований на Бенеруфе, он пришлет на Та Билан все, что Фаю обещал. Неизвестно лишь, когда именно это произойдет. На следующей неделе или через несколько лет.
Нэль тоже обманывал себя. Ему казалось сначала, что Лал должен его пожалеть и сделать что-то для примирения и возврата всего на прежние места. Однако дни шли, и Нэль постепенно сознавал, что и для Лала – чем глубже пропасть между Верхними и Нижними, тем лучше. Лал верен себе. Он исполняет инструкции, и люди для него значат не больше, чем знаки препинания в коротких строчках приказа – они могут там стоять и могут не стоять, приказ все равно будет исполнен…
По просьбе Фая муниципалитет прислал рабочих, чтобы привести в порядок то, что не нравилось в Большом Улье новым жильцам. Рабочие изуродовали старые деревья возле ограды и наполовину опустошили сад. На месте бывшего цветника Фай планировал устроить мастерские. Кроме того, починки требовала система отопления и подачи горячей воды из котельной в жилой корпус. Попав в Большой Улей, таю столкнулись с недоступной им прежде и невиданной роскошью: с отсутствием каких-либо ограничений на использование питьевой воды. Незначительные препятствия на пути к получению более полного удовольствия от работы приреченской водокачки следовало срочно устранить.
Когда возня с прочисткой и цементированием керамических труб в здании и уборка спиленных сучьев во дворе были почти завершены, начали возвращаться участники большого дворцового приема, устроенного государем Аджаннаром в честь тайского посольства.
Достаточно было обменяться несколькими словами, чтобы понять: дело продвинулось в нужном направлении. Переговоры прошли успешно, и обе стороны остались довольны друг другом. Во всяком случае, пока.
Впрочем, оказалось, что Нэль порадовался за успех предприятия раньше чем следовало. Посредником для подготовки к очередному важному повороту в его судьбе, спланированному Фаем, послужил, как обычно, Маленький Ли. Из Царского Города этот проходимец явился с мечтательным выражением на лице и странным блеском в глазах. Фай, напротив, дергался и кусал губы. Он пробежал к себе в лабораторию, никому не сказав ни слова (Ли обронил: «Не обращайте внимания, это наша с ним личная ссора»). Все прочие говорили при этом, что взаимная договоренность достигнута и дело осталось за малым – нужно исполнить одну легкую формальность.