Путешествие на запад
Шрифт:
— Вы самый молчаливый молодой человек из всех, кого я знаю, сказал он.
Джел кивнул в ответ. Хапа, кажется, намеренно не смотрел в комнате ни на что, кроме потолка и столовых приборов, и только в самом конце ужина показал Джелу глазами на дверь и сказал:
— Позже.
Позже он поджидал Джела в библиотеке, превращенной в импровизированную чертежную мастерскую, где днем три инженера занимались доработкой и приведением в понятный вид набросанных Джелом на листах записной книжки схем. Хапа как раз рассматривал один из готовых чертежей, поворачивая его то
— Что здесь нарисовано? — спросил он, когда Джел вошел.
Джел мельком взглянул на чертеж.
— Экран водяного охлаждения для стекловаренной печи.
— А ты серьезно занялся этим делом, — сказал Хапа. — Молодец. Только почему ты ушел с Совета?
— Я слышал достаточно.
— Следовательно, выводы для себя ты сделал?
— Да. Сказать тебе, какие?
Джел приготовился было защищаться посредством нападения, но Хапа его разочаровал.
— Не надо. У меня с собой есть одна вещь, которую я хочу тебе сейчас показать.
Хапа откинул бахромчатую скатерть с продолговатого футляра, где в специальных выложенных бархатом углублениях покоились три составные части странного предмета, который Джел принял вначале за оружие. Хапа извлек сегменты из бархатного ложа, вставил их друг в друга, и в руках его оказался золотой посох, свитый из двух крылатых змей, перевязанных сверху черной эмалевой лентой. Внутри ленты сканью были нанесены рисунки и письмена. В воздухе повис тонкий звон маленьких треугольных подвесок на ажурных крыльях-гребешках змей, и Джелу показалось, что сразу стало светлее — яркими точками по всей комнате от посоха побежали лучи: в кольце змеиных шей заключен был огромный желтый камень-солнце необыкновенно насыщенного и теплого оттенка.
Джел наклонил голову набок, чтобы получше рассмотреть диковинку. Свет лампы преломился в гранях желтого кристалла и уколол ему зрачок. Джел вздрогнул и отшатнулся, словно камень был горяч.
Хапа ухмыльнулся. Хрустально-тонко звякнули подвески.
— Это что еще за штука? — спросил Джел.
Хапа поднес камень к свету и повернул, любуясь брызнувшими от него золотыми искрами, потом отдал посох Джелу. Джел взял осторожно.
— Это Таргский Жезл Власти, — сказал Хапа. — Нравится?
Джел держал посох на расстоянии вытянутой руки, поставив острым наконечником на пол. Головы змей — гладкая и крапчатая — смотрели друг на друга маленькими желтыми блестками той же природы, что и камень-солнце, который, попав в тень, переливался в глубине таинственным внутренним светом. Джел попробовал прочесть надпись на эмалевой ленте, но буквы так переплетались и цеплялись друг за друга, что узнать их не было никакой возможности.
— "Правители смертны — государство вечно", — подсказал Хапа, догадавшись о его стараниях. — Не очень правдивая фраза с точки зрения мировой истории, но одному человеку под таким девизом достойно прожить жизнь можно.
— Смотри-ка, ты заговорил, как бессмертный, — покачал головой Джел.
Еще некоторое время он рассматривал под разными углами змей и камень, потом вернул Жезл Власти Хапе.
— Очень красиво, — сказал он.
— Только
Джел пожал плечами.
— Это всего лишь игрушка, которую люди сделали для собственного развлечения. Без владыки ее власть мертва. Для Волка или для тебя она, может быть, что-нибудь и значит. — Джел улыбнулся. — А я свою силу почувствую только тогда, когда снова поднимусь в Небо и посмотрю на мир сверху. Знаешь, Хапа, оттуда можно различить горы, долины, моря. И нельзя — границы, в которых простирается чья-то власть…
Хапа посмотрел на него очень странным взглядом.
— Я всегда забываю, откуда ты взялся, — проговорил он. — Мне думается, что ты — мой настоящий сын, тот самый, который должен был родиться в северных горах. А так думать — ошибаться. Жаль.
— Да-да, — сказал Джел. Подобного рода сентиментальные посягательства на него действовали мало. — Давай лучше поговорим обо мне. Я хотел бы знать все, что касается меня. Ведь это ты велел Ирмакору забрать меня из каторжной тюрьмы.
Хапа неопределенно повел подбородком. Он был занят тем, что развинчивал и укладывал на место части Жезла.
— Почему ты сразу не сказал все как есть, а вместо этого год морочил мне голову?.. — продолжил приставать к нему Джел. — А, впрочем, ты можешь не объясняться. Ты же все равно правды не скажешь.
Хапа скосил на него желтый глаз мудрой совы.
— Я ничего не мог "велеть" Ирмакору, — заявил он. — Ему передали мою просьбу, но он на нее не ответил. Тем не менее, когда за тобой пришел его помощник, я решил, что все теперь в порядке, и я могу, наконец, позаботиться о себе самом. Я из-за тебя на два месяца в тюрьму сел, между прочим.
— Нет, ты, пожалуйста, не путай, — покачал головой Джел. — Ты сел в тюрьму из собственных своих интересов, имевших ко мне лишь косвенное отношение. И то, что хорошо для тебя и хорошо для меня — по сей день все еще не одно и то же. Об этом ты так же постоянно забываешь. Зачем ты позвал меня на Совет? Думаешь, мне приятно было выслушивать ваши комментарии?
Хапа щелкнул замком на футляре от Жезла.
— Агиллер был тебе другом? — спросил он.
— Допустим.
— Тогда подумай о нем.
— А если он мой враг?
— Тогда подумай о нем дважды. Спокойной ночи, сын.
— Спокойной ночи, отец.
Дом был просто набит посторонними людьми, о большей части которых Джел даже не знал, кто это. Он привык быть здесь хозяином, гулять по пустым комнатам, сидеть вечерами в большом зале перед камином, подводя итоги дня минувшего и обдумывая планы на день следующий, и не испытывать недостатка ни в тишине, ни в покое, ни в одиночестве.