Путешествие надувного шарика
Шрифт:
– Ты чего! – обиженно закричал Шарик, – Стёпка оборвал нитку, теперь ты. Так я, вообще, без хвостика останусь! Какой же я тогда праздничный шарик, тогда я просто надутый поросёнок…
– Ну, извини, друг, – виновато прошелестел Ветер, – по-другому не получалось! Ты сейчас куда?
– Полечу на небоскрёб, огляжу окрестности, может быть, интересное что нибудь высмотрю, – сказал Шарик и полетел куда задумал.
Небоскрёб был единственным высоким зданием в городке – с него просматривалось всё. Шарик за несколько минут огляделся и, заметив на окраине городка небольшой, но ладный двухэтажный
Ещё в начале пути Шарик решил: радости и приятности, которые с ним приключатся, он считать не будет – они и так запомнятся. Мелкие огорчения нужно тут же забывать, зачем их помнить раз, они мелкие. А крупные беды надобно запоминать накрепко – это опыт и он обязательно пригодится.
Чтобы попасть во двор облюбованного дома Шарику пришлось перелететь через долговязые, искусно выкованные ворота, а и здесь его ждала первая неприятность.
Путешественник увидел чёрную ворону, которая сидела на ветке дерева и что-то внимательно рассматривала. Шарик замер, стараясь разглядеть, что так заинтересовало любопытную птицу. В это время его кто-то больно царапнул по тельцу. Круто развернувшись, он оказался прямо перед мордой рыжего, толстобрюхого кота.
– Ау-у-у-у-а! – заорал кот. – Ау-у-у-у-а! Кто тебя сюда звал, летающее брюхо?
– Это ты мне?! – неприятно удивился Шарик. – Это я – летающее брюхо?!
– Ну не я же?! – ещё больше возмутился кот и опять попытался царапнуть Шарика лапой.
– Ой! – вскрикнул гость, отскакивая в сторону, – Ты меня проткнёшь?
– Ау-у-у-у-а! – утвердительно кивнул кот. – Проткну!
– Что я сделал тебе плохого? – удивился Шарик.
– Твоё появление обрадует Густава Анакрона, а я этого не хочу.
– Почему? – ещё больше удивился Шарик и попытался дружелюбно пощекотать ниточкой нос рыжему коту. – Кто такой Густав Анакрон?
– Ты не знаешь Густава? – чихнул кот, и слетел с ворот, приземлившись на лапы. – Густав – отвратительный мальчишка, и если бы не его мама…
Кот закрыл глаза и нежно погладил лапой живот:
– Его мама делает в соседней пекарне сдобные булочки «семла» с миндальной начинкой, очень уваж-ж-жаю!
Кот ещё раз погладил живот, но неожиданно резко вздрогнул и недружелюбно ощерился:
– А-у-у-уа! Она приносит «семлу» своему ненаглядному сыночку, и угощает мальчишку, поливая их взбитыми сливками. Он ни разу не дал мне их попробовать, а когда я попытался сделать это сам, то получил пинок под зад. Больно! Не-на-ви-жу! Не хочу, чтобы его что-то радовало, особенно твоя бодрая улыбочка. Улетай отсюда, пока я тебя не порвал когтями!
Шарик грустно посмотрел на ощерившегося кота и полетел знакомиться с вороной:
– Здравствуйте, сударыня, – нежно пророкотал Шарик, – как поживаете?
Ворона, не повернув головы, буркнула себе под нос:
– Фру Крисма…
– Что сударыня, что? – переспросил Шарик
– Не сударыня, а фру, фру, ты понял, балбес, фру…
– Фру, фру – закивал головой Шарик и опять улыбнулся, – я понял вас, сударыня.
– Ар-ар-ар! – закричала ворона, – не сударыня, а фру! Особ женского пола в Швеции называют – фру или фрекен, но я фру!
– Ну, фру, так фру! – согласился Шарик, – хорошо ли поживаете, фру, фру, фру!
– Что фурчишь, как лошадь в стойле, – зашипела ворона. – Ты мешаешь мне наблюдать за негодным мальчишкой Густавом Анакроном. Улетай отсюда!
– Чем же он вам не угодил, фру Крисма? Он отнял у вас сливки?
– Он отнял у меня блестящие бусики, которые подарил своей матушке, а должен был отдать мне!
– Почему вам? – Шарик даже прикашлянул от неожиданности, – разве вороны в Швеции носят бусики?
– Нет! – каркнула ворона, – никто из ворон во всём мире не носит бусики, но мы ими любуемся. И любоваться предпочитаем у себя в гнезде, а не, как сейчас, на туалетном столике у мамы Густава. Я дождусь, когда она уйдёт на ночную смену в пекарню и бусы будут мои! Лети отсюда, не мешай, а то тюкну клювом: бабах – и нет тебя!
– Не буду вам мешать, любезная фру-фру – фру! – как можно нежнее и вежливее сказал шарик и полетел к приоткрытому окну той самой квартиры, в которой жили Густав и его мама.
– Эй! – вдогонку крикнула ворона, – я здесь одна фру! Где ты высмотрел других фру?
Но шарик не стал отвечать вороне, его увлекло то, что он увидел через окно комнаты семьи Анакронов.
* * *
Густав Анакрон оказался небольшого роста мальчишкой, с кудрявыми совершенно белыми волосами такими же бровями и ресницами. Таких людей называют альбиносами. Так вот, Густав был совершенный альбинос. И ничего в его лице не было бы яркого, если бы не абсолютной синевы глаза. Они как две автомобильные фары сияли на лице мальчишки и вместе с белыми кудряшками делали его похожим на ангела.
Густав сидел на стуле, положив руки на обеденный стол, рядом с ним на краешке его же стула притулилась мама. Она, охватила кулачки сына своими ладонями, и, пытаясь заглянуть мальчику в глаза, тихо говорила:
– Густи, сынок, меня не будет только ночью, когда ты будешь спать. Я приду утром – ты ещё не проснёшься. Не горюй! Я принесу тебе свежих миндальных булочек…
– Мне не хочется булочек, – всхлипывал ангелочек, – не уходи…
– Густи, а кто будет зарабатывать нам на жизнь? Иди, ложись в кровать. Я подожду, когда ты уснёшь…
С этими словами мама обняла сына за плечи, и они побрели в спальню Густава.
Как только дверной замок щелчком известил об уходе мамы, Шарик тихонько толкнул приоткрытое окно кухни и проник в квартиру Анакронов.
Мальчик лежал на кровати, укутавшись в одеяло, казалось, он спит. Только льющиеся из-под закрытых век слезинки подсказывали – Густав притворяется.
Неожиданно за окном раздался резкий неприятный звук:
– Ау-у-уа! Ши-ши-ши… – звук юркнул в комнату Густава и быстро заполнил её собой, расколовшись на тысячи маленьких рычащих, шипящих и звенящих осколков. Они вылезали из окон, дверных щелей, сыпались с потолка и напоминали крики сов в ночном лесу, стук топора в гулком ущелье и вопль тормозящих автомобильных шин.