Путешествие от края до края

Сиераминатана

Служанка ахнула, прижав пухлую ладонь к чуть одрябшей от возраста щеке.

— Никогда бы не подумала, что ты такой старый, — женщина отняла руку от лица, и в её взгляде загорелось восхищение.

Хельген хмыкнул и отставил тарелку.

— Это от матери, она поровну человек и эльфийка. В какой степени отец был орком, я не знаю. И, если честно, нет желания узнавать, он понятия обо мне не имеет. Так, что-то я разболтался, комната свободная есть?

Женщина кивнула и, быстро поднявшись, побежала к бармену за ключом. Хельген проводил её взглядом

и задумчиво понюхал чашку из-под отвара. Не удивительно, что он разговорился: в антипохмельном зелье были чабрец и шиповник. В сочетании с алкоголем они действуют как зелье доверия. Благо, в нём мало орочьей крови.

Орфео с трудом просыпался. Тело невыносимо ныло, как будто его кто-то использовал как манекен для отработки заклятий. Тянуло такие мышцы, о существовании которых он раньше не знал.

Кое-как открыв глаза, он сфокусировал взгляд на потолке. Обычный деревянный потолок с редкими потёками смолы и плотно подогнанными друг к другу досками.

Скосив глаза в сторону, он увидел спящего на лавке Хардеба и дверь с резной ручкой.

Тихий скрип петель — и в комнату вошла старушка в аккуратном шерстяном платье. Волосы закрывал тёмно-зелёный платок, но пара седых прядей виднелась на висках.

— С пробуждением, маг стихий, — знахарка сплела диагностическую сеть и стала отслеживать её изменение. — Кто ж вам повстречался, что ты Мрак выпил?

— Не мёртвая тварь, — горло болело, и голос был сиплый, — очень мощная.

— Где ж вы её откопали? — старушка не всплеснула руками только потому, что держала сеть. — Школу серого мира давно запретили.

— Могила древнего воина, мы её… потревожили, — признался Орфео, чувствуя, как от стыда горят уши.

— Тьфу, — знахарка разрушила сеть, — оболтус что ты, что этот твой боевик. Ничего не знают и лезут, куда не просят. Заговор прочитали бы да малую жертву принесли, и не пришлось бы драться. А теперь поздно уже. Вляпались по самые уши.

— Я её уничтожил, — Орфео прикрыл глаза. — Разрубил на части и выкинул в море.

— В море он выкинул, — старушка уперла руки в боки, — сжечь надо было, дурень. Ох, вылезет ещё эта пакость, как собёрется по кусочкам.

— Но огонь дракона на неё не подействовал, — стихийник чуть приподнялся, но знахарка легко толкнула его в грудь, заставляя лечь.

— У твоего фамильяра сила пока только обычная. Он же древний — кровью своей напои, ритуал принятия проведи, и будет у него магический огонь. Всему-то вас учить надо. Ничегошеньки ваша академия не даёт.

Старушка заставила Орфео проглотить несколько зелий, а затем принялась обрабатывать раны.

— Ученику моему спасибо скажи – пробурчала знахарка – он всему, чему я его научила, применил. Он же вас и приволок.

— А мне показалось, что ко мне девушка бежала, — пробормотал Де Лука.

Старушка крепко ругнулась и затянула последнюю повязку.

— Прячется он, — недовольно произнесла знахарка, — и ходит потому в женском платье.

— За что же его ищут, раз такие меры потребовались?

— Бродяжка он, — старушка перешла

к Хардебу и принялась за его раны. — Свалил какой-то богатей на него вину за смерти людские, вот его и ищут. Наверное, уже перестали, но пару зим он и не подумает в мужское переодеваться. А там, время своё дело сделает. Лицо изменится, сам он вырастет, и уже никто ничего не узнает.

— Понятно, — Орфео отвернулся, чтобы не видеть ран Хардеба, истекавших гноем.

— Нос воротишь, — знахарка фыркнула, выдавливая желтовато-белую жижу из ран, — а, ведь, они не одну декаду будут очищаться. На ноги я его поставлю, но раны останутся, и тебе придётся их чистить. Потому, повернись и смотри, как это делается. Чем чаще будешь обрабатывать, тем легче ему будет. Ты-то совсем скоро поправишься.

Орфео преодолел брезгливость и повернулся к старушке, которая ловко обрабатывала уже чистую рану. Руки её были вымазаны зельем, да и передник уже испачкался, но она не обращала на это внимания, продолжая свою работу.

Вот она перешла к ранам на груди, и стихийник с трудом сглотнул. Чем бы ни была та тварь, ногти она не чистила не одно стозимье.

— Запоминай, обормот, — произнесла старушка, показывая Орфео склянки. — Вот это, зелёное — первым, затем — фиолетовое, синее – последним. Запомнил?

Орфео кивнул и опустил веки. Безумно хотелось спать, тело не чувствовалось, а мысли спутались.

Перед тем, как погрузится в сонное царство, маг почувствовал, как на нём поправляют одеяло.

– Спи, касатик. Набирайся сил.

Вэйда с трудом разогнулась и, вздохнув, покачала головой. Через декаду прыгать будут, но вот старший отсёк себе половину срока жизни. Слишком много сил потратил на борьбу.

Знахарка покинула комнату и направилась к печи. Скоро рассвет, а есть нечего. Пора приступать к готовке.

Вирий с тоской смотрел на свой завтрак. Жидкая похлебка из каких-то бобов и кусок чёрного хлеба. В кружке — мутная жижа, отдалённо напоминающая заваренные травы.

Покосившись на стол Верховного и его жрецов, послушник сглотнул слюну.

Нежное мясо, аромат которого не мог заглушить никакой другой запах. Свежие овощи яркими пятнами лежали на серебряных блюдах. В кубках явно плескалось вино.

Всё это полагалось верховным, а простые послушники с фанатичным блеском в глазах хлебали баланду, от которой отказывались даже бродячие собаки.

Вирий заставил себя приступить к завтраку, но не смог съесть и половины.

Голова закружилась и он, отставив тарелку, закрыл лицо руками. Амулет, данный Хельгеном, нагрелся, почти обжигая палец.

В следующую секунду послушник как можно тише и незаметее поднялся и удалился из обеденного зала, стараясь не спешить. Внутри клокотал гнев на Верховных, которые посмели удерживать людей с помощью зелий.

========== Глава восемнадцатая ==========

ОСТОРОЖНО! ГЕТ!

Орфео уже почти полностью оправился после битвы с нежитью. Конечно, название “не мёртвый” было бы чуть правильнее, но “нежить” подходило больше.