Путешествие по Ливану. В поисках загадочной Финикии
Шрифт:
В городке еще несколько старинных построек: турецкие дома эпохи Оттоманской империи, православная церковь Святого Георгия и маронитский монастырь Святого Стефана – все постройки середины XIX века.
После Батруна нам предстояло повернуть вправо в сторону Ливанского хребта и проехать по деревням горного Ливана, но Ильяс, зная о моем увлечении не только древностями Финикии, но и Средневековья, решил проехать чуть дальше и показать несколько интересных мест.
Молитва во спасение грешника
Первым объектом на нашем пути была миниатюрная, какая-то
Монастырь, в который мы приехали как раз к утренней, построен в XVII веке на месте более древнего и неоднократно перестраивался вплоть до настоящего времени.
Службу вел священник на греческом языке, хор монашек, расположившихся полукругом, сопровождал молитвы песнопением. Я уселся на задней скамье, ближе к выходу, так, чтобы не оказаться в поле зрения немногочисленных прихожан, вынул iPod и стал осторожно, чтобы никто не увидел, записывать службу на видео. Причем, я знал, что делать это категорически запрещено, но соблазн оставить на память прекрасную картину праздничного богослужения был слишком велик. Вблизи никого не было и, довольный собой, я просидел в храме минут двадцать. Приближался светлый праздник Пасхи, служба была торжественной, и я успевал еще между делом молиться. Почему между делом? Да потому, что еще пытался сфотографировать отдельные фрагменты службы другим фотоаппаратом. Ильяс, сидевший неподалеку, торопил меня взглядом, так как путь нам предстоял неблизкий.
Мы вышли из церкви притихшие и взволнованные. Марониты отметили Пасху неделю назад, но Ильяс, как истинный христианин, понимал торжественность момента. Постояли над крутым обрывом, помолчали. Со смотровой площадки открывалась изумительная по красоте панорама: в лучах восходящего солнца искрились корпуса моторных лодок, белые буруны волн окаймляли берег громадной бухты, словно большим лекалом вклинившейся в подножие гор. Внизу, в море, вдоль узкой песчаной полоски, прижавшейся к скалам, чьей-то искусной рукой были рассыпаны гигантские черные валуны с взгромоздившимися на них чайками, рядом, на берегу – аккуратно расставлены каменные бассейны, наподобие соляных ванн, а вокруг, насколько хватало взгляда – бескрайняя ширь очень голубого Средиземного моря.
– Давай спустимся, – предложил Ильяс.
Вниз многочисленными уступами уводила крутая каменная лестница. Мы дошли лишь до середины, и не потому, что не выдерживаем крутизну бесконечных поворотов, а потому, что заметили арку, а за ней древнее строение и группу туристов, молодых ливанцев, возле него.
– Это первый храм монастыря, – замечает Ильяс. – Ему почти четыреста лет.
Зашли внутрь, постояли в тишине возле древних икон, помолились.
– Я видел, как ты записывал службу на iPod, – Ильяс смотрел мне прямо в глаза. – Нехорошо это. Запрещается. – Знаю, знаю, – улыбнулся я. – Никто же не видел, а если бы видел, сделал бы замечание, я бы извинился.
Ильяс опустил глаза.
– Нехорошо сделал.
– Знаю. Но слишком хороша служба. Я не мог упустить такой случай. Кстати, сейчас посмотрим, как получилось.
Я достал iPod, включил видео… на экране зияла черная пустота, а вместо звука раздавался какой-то вой, как будто тысячи шакалов спустились с гор, чтобы наказать меня за своеволие в храме.
Я включил снова. Эффект тот же. Бросился к фотоаппарату, попробовал посмотреть снимки. Вместо них черный экран, посередине желтый квадрат с вопросительным знаком и надпись – «Несовместимый формат».
– Боже. Ты слышал? – я поднес воющий iPod к уху Ильяса. Тот только молча кивнул в ответ.
– Господь все видел. Он не хотел, чтобы я делал это! Подниматься вверх по лестнице всегда тяжелее, чем спускаться, но я летел стрелой, как будто какая-то сила подталкивала в спину. Будто ожидала моя душа какого-то продолжения. Какого? Хорошего или плохого – я не знал.
Мы уже отдалились от главного входа, когда мне в голову пришла идея зайти в комнату для гостей – хотелось взять на память что-нибудь о монастыре.
В просторной комнате несколько прихожан вели беседу с двумя священниками за чашечкой кофе, один из них был настоятелем обители. Наш приход не остался для него незамеченным, он, не отрываясь от разговора, указал нам на диваны, расставленные вдоль стен с большими окнами, украшенными орнаментом. Когда беседа с прихожанами закончилась, Ильяс подошел к отцу Джорджу и попросил разрешения побеседовать с ним.
Оказалось, что до прихода в эту обитель архимандрит долгое время был настоятелем мужского Свято-Георгиевского монастыря в Баламанде [33] , месте, знаменитом на весь Восток.
33
Баламанд. Православный комплекс, включающий в себя монастырь и богословский университет с библиотекой. Построен в середине ХIX века на месте более древнего монастыря. Находится на возвышенности в пяти километрах от города Триполи. Общепризнанный духовный центр православных христиан Ближнего Востока.
Беседа затянулась, отец Джордж угощал кофе, расспрашивал о делах. У него была такая добрая, располагающая внешность, что хотелось поделиться своими переживаниями.
– Как раз сегодня вечером будет исповедь, – перевел Ильяс слова отца Джорджа.
Я недоуменно смотрел на настоятеля, неужели читает мысли? – Спасибо, – ответил Ильяс. Это будет вечером, а нам нужно еще успеть в Хардин.
Спросили, можно ли сделать снимок на память. К нашему удивлению, настоятель согласился. Подумалось, а если бы спросил разрешения тогда в храме, может, и не было этого страха за прегрешения?
Прощаясь, попросил благословения.
Настоятель благословил. На арабском. Я уверен, слова его дойдут до Господа, и он простит меня.
Глава 2. Гора Хардин. Между прошлым и будущим
Мы ехали молча. Каждый думал о своих насущных проблемах. Ильяс, наверняка, о встрече с родимым домом, а, может быть, о памятнике основателю маронитской религии – Святому Марону, сооружаемому его заботами. Из-за моего приезда мой друг был вынужден отложить свои хлопоты, но мыслями, как я понимал, все время находился там, возле монумента.