Путешествие по Востоку и Святой Земле в свите великого князя Николая Николаевича в 1872 году
Шрифт:
Затем Патриарх Кирилл отслужил соборне обедню и приобщил Святых Тайн Великого Князя и православную братию его дружины
Служба окончилась в 3 часа. На следующий день шел проливной дождь; тем не менее Великий Князь и большинство из нас поехали в Вифлеем. Дорога, по случаю проезда Его Высочества, была уравнена и приспособлена так, что можно было ехать по ней довольно быстро. Во весь путь шел дождь и, несмотря на то, что мы были в гуттаперчевых плащах, многие совершенно промокли. Теперь мне стало понятно, каким образом в три-четыре дождевых месяца, цистерны города так наполняются, что снабжают жителей водой на целый год. У нас таких ливней, в полном смысле слова, почти не бывает. Чтобы уяснить себе всю силу этого дождя, стоит припомнить, что в Петербурге дождя и снегу выпадает в году до семнадцати дюймов на квадратный фут и дождевых дней почти полгода; в поясе зимнего дождя, в котором лежит Иерусалим, падает сорок пять дюймов воды и притом в течение только трех или четырех зимних месяцев.
После часа с четвертью езды в гору, мы увидали Вифлеем. Он, как Назарет, лежит в долине, лепясь своими постройками к горе, возделанной по террасам плантациями масличного дерева. Наружная сторона города идет как бы набережного, вдоль дороги и около лежащих внизу садов; в конце этой набережной громоздится масса высоких каменных стен без окон – это монастырь Рождества Христова. Дождь на время перестал; воздух был насыщен парами, по свинцовому фону тяжелых туч проносились с неимоверною быстротой легкие, как дым, облака; природа будто забавлялась, отрывая клочья туманов и пуская их в перегонку по ветру между землей и нависшими тучами. Близ города, влево от дороги, стоит старое масличное дерево на Гороховом поле, названном «гороховым», потому что богомольцы собирают на нем кругленькие камушки, величиной и формою похожие на горох. Легенда рассказывает, что однажды Богоматерь, проходя этим местом, попросила у земледельца, убиравшего с поля горох, несколько зерен, но он жестокосердно отказал, и вся жатва его обратилась в камушки. Недалеко от Горохового поля, вправо от дороги, стоит каменный склеп: это могила Рахили.
В Вифлееме от 3000 до 4000 жителей, исключительно христиан; они промышляют выделкой всевозможных четок, образов из перламутра, дерева и т. п. вещами, раскупаемыми богомольцами. Мы остановились на площадке пред монастырем, который по своей недоступной наружности походит скорее на грозную твердыню, чем на мирную обитель. У входа Великий Князь был встречен митрополитом Агапом; нам раздали свечи и повели сквозь низенькую и узкую дверь в пещеру Рождества Христова.
Она находится под великолепною базиликой огромного размера, построенною еще при Св. Елене и до сих пор уцелевшею во всех частях и подробностях. В ней 48 каменных колонн, поддерживающих крышу с помощью деревянных стропил. Главный алтарь принадлежит грекам; армянам боковой, а латинский в притворе.
В пещеру спускаются двумя лестницами, в 15 ступеней каждая, идущими по обе стороны главного придела. Пещера очень мала; длиной 37 1/2 футов, при ширине и футов и вышине в 9, высечена в скале, и теперь обшита мрамором. В восточной ее стороне находится углубление с алтарем; здесь место Рождества; над ним висит серебряная звезда [21] , а на полу сделана надпись: «Hie de virgine Maria Jesus Christus natus est». Вправо, к югу, за колонной, подпирающею свод, другое углубление, почитаемое местом, в котором стояли ясли. Весь потолок увешан драгоценными лампадами, освещающими пещеру. Митрополит Aran отслужил молебен и прочел Евангелие от Матфея. Помолившись и поклонясь святыне, мы обошли рядом находящиеся пещеры, соединенные ходами. В одной устроен алтарь над костьми вифлеемских детей, избиенных повелением Ирода; в другой жил св. Еремей, переведший Евангелие на латинский язык; в третьей св. Павел; в четвертой Ангел повелел Иосифу идти в Египет и т. д. Везде устроены католиками алтари. Обойдя все пещеры, мы прошли наверх, в церковь и ризницу латинян. При входе Великого Князя орган заиграл торжественный марш. В ризнице нам показали вещи, присланные в дар Императором Максимилианом и большое золотое кресло. Потом мы перешли рядом галерей, террас и лестниц в греческий монастырь, к митрополиту Агапу. Нас сопровождали настоятели армянский и латинский с несколькими монахами. Во время угощения кофеем и шербетом, я сидел около настоятеля католических монахов Францисканского ордена, еще очень молодого, красивого и симпатичного италиянца. В разговоре он сознавался мне, что в то время года, когда бывает мало пилигримов, жизнь тянется весьма однообразно и, несмотря на все утешение служить и находиться при таком святом месте, трудно противостоять влечению к далекой родине.
21
Говорят, подарок Султана Абдулмеджида, чтобы разрешить спор между греками и латинянами.
Поблагодарив за прием и простившись, мы поехали через город в лежащее рядом селение, в котором устроен приют на счет Государыни Императрицы для девочек православного исповедания. При нашем посещении число их доходило до 58; между ними было много хорошеньких головок, в особенности одна критянка, лет пяти. Но каково было наше удивление, когда мы узнали со слов начальницы, что некоторые из этих семи-восьмилетних детей уже замужем. Таков обычай страны; сначала их повенчают с таким же мальчиком, а потом до зрелости отдают в училище. В Вифлееме, как и везде, Великого Князя встречало все население, но на этот раз бросалась в глаза красота и миловидность многих женщин. На голове у них были кокошники с полукруглым верхом, в роде тех, которые носили у нас в старину девушки и молодицы, и до сих пор еще носят по деревням в некоторых местностях России; только эти немного больше размером. Черты лица у вифлеемских женщин не поражают резкостью и однообразием; как почти на всем Востоке, овал лица у них круглее, не так вытянут и нет вечных клювообразных носов и рисованных бровей, напротив того, лица их отличаются правильностью и грацией.
Назад в Иерусалим мы ехали очень скоро и были дома через час времени. После обеда готовились к выступлению в Яффу. В 7 часов утра все собрались в зале консула. На дворе шел сильный дождь. Поэтому просили Великого Князя отложить выступление на день, но Его Высочество не согласился. Наконец, через полтора часа, после напутственного молебна, мы двинулись в путь, заехали во храм Гроба Господня, еще раз приложились к святыне, затем выехали через Яффские ворота, мимо нашего подворья, и стали спускаться в долину, сопровождаемые салютами из пушек с башни Давида.
В долинах стоял туман, и большая часть гор была завешана облаками. Дорога, по которой мы шли, была хороша для всадников, но видимо запущена; действительно, предместник настоящего губернатора устроил эту дорогу для колесной езды и даже завел дилижансы, но настоящий паша счел это излишнею роскошью, продал дилижансы на слом, а дорогу запустил. На час пути от Иерусалима, вправо от дороги, видно было селение древний Эммаус, на пути к которому Апостолы встретили Спасителя и не узнали Его.
Через три с половиной часа езды мы дошли до привала. Завтрак был приготовлен уже не под шатром, а в хате. Здесь же нас догнал Патриарх, пожелавший проводить Великого Князя до парохода. В последний раз мы отведали сухой курицы, сыру, яиц, вина и прочих закусок, неизменно утолявших наш голод и жажду. Акиф-паша был молчалив, и мы все, делая этот предпоследний переход, не были расположены к веселости.
От привала дорога пошла вдоль берега широкого ручья. Мы въехали в ущелье, поросшее кустарником, и в нем обогнали русскую богомолку. Старушка сидела верхом на осле, за нею шел проводник из местных арабов.
– Что это ты, родная, пустилась одна в дорогу? – спросил я ее.
– Прослышала, что Великий Князь сегодня едет, вот и думала добраться как-нибудь за вами, да уж больно тихо еду. А что, батюшка, – прибавила она, со страхом поглядывая на своего молчаливого проводника, – он меня не убьет? Погляди, ведь какой черный!
Вскоре мы выехали из ущелья на равнину Саронскую, воспетую еще Соломоном, и через 3 часа после привала были в Рамле. Городок этот, с 1000 жителей, греческим и латинским монастырями, служит станцией богомольцам на пути из Яффы в Иерусалим. В нем устроены для странников подворья. Хотя город и окружен садами и пальмами, но с виду он очень беден, грязен и полуразрушен. Мы остановились в русском странноприимном доме, большом каменном здании с плоскою крышей, вокруг которой поделаны келии, накрытые, как опрокинутыми чашками, рядом маленьких куполов. Против восточной стороны дома стоит мечеть, устроенная в развалинах церкви Иоанна Крестителя, сохранившейся от времен крестоносцев. Влево высилась башня Сорока Мучеников, которую наш архимандрит считал арабскою постройкой, между тем, как по другим сведением она служила колокольней в монастыре тамплиеров. В Рамле много пальм и зелени, отчасти скрывающих бедный вид домов и развалин. До обеда мы гуляли по плоским крышам подворья, забавлялись прыганьем по верхушкам маленьких куполов, бросали мелкие монеты на улицу, между нашим домом и мечетью, где толпились и дрались из-за них оборванные мальчишки. Затем, в последний раз, обедали с нашими местными спутниками. Акиф-паша был чрезвычайно мил и выражал неподдельную грусть по случаю близкой разлуки. Тем временем смеркалось, и виды с наших крыш приняли совершенно театральный характер. Было тихо. Темно-синее небо играло звездами как разбросанными бриллиантами, луна серебрила и выделяла из тени стены, площадки и купола домов и развалин, между ними величественно подымались кудрявые шапки пальм, а на четырех городских минаретах горели нитками шкалики, зажженные по случаю наступившего поста Рамазана. Мы пошли отдыхать. Около 3 часов я проснулся от пения муэдзинов. Первым запел муэдзин на минарете Иоанна Крестителя, подле нас. Его полный, звучный голос торжественно пронесся среди ночной тишины; ему в ответ раздался высокий грудной тенор с соседнего минарета, и они стали петь вместе; по временам голоса их сливались или потрясали воздух продолжительными сильными звуками, срывая которые, то вверху, то внизу, они делали ряд фиоритур, кончавшихся отрывисто несколькими ступенями гаммы. Потом к ним присоединились еще два голоса, и все четверо пропели широкий мотив с ритмом марша; наконец, один за другим закончили свое пение, как начали, первым мотивом. После службы у вращающихся дервишей, это было в первый и последний раз, что восточная музыка поразила меня; я вслушивался, вслушивался – и, под влиянием восхитительной картины ночи, которою незадолго пред тем наслаждался, впечатление, произведенное на меня этими голосами, было так сильно, что и до сих пор еще, припоминая этот вечер, я переношусь в неведомый мир.
Утром выступили в 8 часов на Лиду, родину св. Георгия Победоносца. Город лежит в трех милях на восток от Яффы; с IV столетия в нем была епископская кафедра, зависевшая от Иерусалимского Патриарха, и церковь в честь св. Георгия Победоносца, построенная Юстинианом. Крестоносцы восстановили храм и кафедру, уничтоженную с распространением владычества магометан. В настоящее время церковь разделена пополам между греками и магометанами, которые также почитают св. Георгия святым, и потому в их половине устроена мечеть. Греки недавно заново отделали церковь и мраморную раку, в которой под спудом покоятся мощи св. Георгия. Патриарх Кирилл благословил Великого Князя частицею этих мощей.