Путешествие в Ад
Шрифт:
Моя реальность изменилась, и я понял, что проигрываю эту битву, поскольку все начало становиться темнее. Я не был уверен, когда переключился с произнесения имени Найлы на Уиллоу. Я просто знал момент, когда боль прекратилась, и я почувствовал свободу, которую не чувствовал более шести лет…
— Ян!
Хихиканье Уиллоу вызвало мой собственный смех.
— Ты не быстрее меня! — Кричал я, догоняя и прерывая ее торжество, когда я обогнал ее на тропе парка. Когда я повернулся, моя улыбка исчезла, я увидел ее на земле, схватившись
— Черт.
— Ты не должен ругаться, Ян — отругала она.
— И что?
— Ты должен слушаться. Это нехорошо.
Неважно. Меня это не волновало. Мне было десять, я был достаточно взрослым, чтобы делать все, что захочу. Она не понимала. Теперь у меня были двузначные цифры. Это имело большое значение.
— С тобой все в порядке?
— Да, — ей удалось выпалить, закусив губу. Она лгала.
— Там очень много крови. Это нужно исправить.
— Я в порядке. — Она вызывающе вздернула подбородок. — Я такая же храбрая, как и ты.
Она не была, но я не возражал, позволяя ей так думать.
— Да.
Я помог ей подняться на ноги, и мы, пошатываясь, вернулись домой, пройдя через кухню, когда остановились у обеденного стола, я схватил аптечку и промыл ее царапину, наложив сверху мазь и бинт.
— Вот, как новенькая.
— Спасибо тебе, Ян. Ты самый лучший.
Я улыбнулся. Прямо как ты…
Воспоминание исчезло, и ему на смену пришло другое, посвященное одному из самых мрачных моментов нашего детства…
— Поторопись, Уиллоу! — Я схватил ее за руку и побежал через комнату, скользнув под кровать и потянув ее за собой. — Тсссс, — прошептал я. — Он не сможет найти нас, если мы будем оставаться на месте.
— Я боюсь.
— Я знаю, Уиллс. Ты должна вести себя тихо.
Дверь в спальню моей матери с грохотом открылась. Тяжелые следы эхом отдавались на старых изношенных полах, и я крепко прижимал Уиллоу к себе.
— Боже, пожалуйста, сделай нас невидимыми. Заставь его уйти и никогда не возвращаться.
Ее маленькая молитва заставила мои глаза наполниться слезами, которые быстро превратились в гнев. Это было неправильно. Мы не должны жить в страхе. Парень моей матери Билл был злым. Он бил ее и нас и не стеснялся оставлять синяки, он знал, что другие могли видеть, когда мы были на публике. Он сказал, что это было предупреждение. Люди знали, что нужно держаться подальше от него. Должно быть, он был прав, потому что никто никогда ничего не делал по этому поводу.
Шкаф в нашей комнате открылся и захлопнулся. Никто из нас не пошевелился, когда он медленно подошел к окну. Я почти вздохнул с облегчением, когда он начал выходить из комнаты. Он засмеялся, и звук был ужасающим. Ботинки Билла царапали пол, когда он повернулся в нашу сторону и подошел к кровати. Жестоким ударом ноги он отправил кровать в скольжение по полу. Теперь прятаться было некому.
Я вскочил и встал перед Уиллоу, готовый принять любое наказание, которое
Ничего не сработало.
Он продолжал преследовать Уиллоу, смеясь, когда я продолжал бороться с ним. В глубине души я знал, что это плохо. Моя мать не пришла нам на помощь. Она всегда старалась, даже если он причинял ей за это боль.
— Оставь нас в покое, ты мудак!
Билл усмехнулся, сжимая мои волосы в кулаке, прежде чем ударить меня головой о дверной косяк. Ошеломленный, я был временно не в состоянии помочь своей сестре.
— Ян!
Ее крик высвободил что-то темное внутри меня, и сила, которую я не мог объяснить, хлынула по моим венам. Я поднял бейсбольную биту, которую использовал для тренировки, и замахнулся, достаточно удачливо, чтобы попасть ему в челюсть. Мы оба сильно ударились об пол, когда он отпустил Уиллоу, и она отползла, поджав ноги вцепившись в своего любимого плюшевого медведя.
У меня звенело в ушах, но я поднял биту и снова замахнулся, целясь Биллу в голову. Громкий треск был единственным звуком в тихом доме. Моя сестра не сказала ни слова, но ее всхлипы сжали мое сердце. Из ран Билла начала сочиться кровь, но я замахнулся еще раз, когда его глаза закрылись, решив не дать ему снова преследовать нас. Бита выскользнула из моих пальцев, когда входная дверь нашего дома широко распахнулась, и мужчина, которого я видел только однажды, ворвался внутрь с другом моей матери Полом Джеймсоном или Бульдогом, как его называли.
— Ты в порядке, сынок?
Я кивнул, отступая, пока не дошел до Уиллоу. Она встала и обняла меня за талию, ее маленькое тело дрожало. Мы наблюдали, как Бульдог наклонился к Биллу, проверяя пульс. Он не нащупал его.
Другой мужчина поднял руки и наклонил голову, наблюдая за нами двумя.
— Меня зовут Грим. Я был хорошим другом твоего отца. Мы с Буном были близки. Ты похож на него. — Заметил он, когда наши глаза встретились.
— Он был крутой, — заявил я, не заботясь о том, сказал я плохое слово или нет.
— Конечно, был, — согласился Грим. — Ты, кажется, идешь вслед за ним. — Он кивнул головой в сторону Уиллоу. — Хорошая работа, защищать свою сестру. Так и должно быть.
— Да, — ответил я, тяжело сглотнув. — Это то, что папа сказал мне делать.
— Я уверен, что он так и сказал, Ян. Ты как его личный Ангел смерти.
Я крепко обнял Уиллоу, не потрудившись ответить. Бульдог заботился о нас в тот день и каждый последующий день, пока не умер. Грим поддерживал тесный контакт, его привязанность к нам обоим очевидна. Несмотря на то, что клуб Грима был в Неваде, он все равно ездил к нам пару раз в год. Его слова в тот мрачный день были жутко пророческими, и я никогда их не забывал…