Путешествие в Египет
Шрифт:
Тогда королева Бланка прибегла к последнему средству предотвратить крестовый поход Людовика. В сопровождении Гильома она пришла к сыну, одержимому своей идеей. Прелат сказал королю, что обет, данный им во время болезни, ни к чему короля не обязывает, но, если у него возникают на этот счет какие- то сомнения, он берется добиться у папы освобождения короля от клятвы. Он напомнил ему положение во Франции, совсем недавно покончившей с войнами, которую Людовик, если уйдет в поход, сделает уязвимой для козней сицилианского короля, мятежников Пуату и недовольных альбигойцев.
Бланка же обратилась к Людовику с такими словами:
– Дорогой сын, прислушайтесь к советам друзей. Не следует целиком доверяться своим чувствам. Вспомните, что сыновнее
– Это не одно и то же, матушка,- возразил Людовик,- и бог ждет от меня большего. Когда земные голоса уже не достигали моих ушей, я услышал глас с небес: "Король Франции, ты знаешь, какие оскорбления были нанесены граду Христову. Ты избран мною, чтобы отмстить за них!"
– То был горячечный бред,- увещевала его Бланка.- Господь не требует нневозможного; вы дали обет, будучи тяжелобольным, и это послужит вам оправданием, если вы не сможете исполнить его.
– Вы полагаете, матушка, что, когда я взял крест, разум покинул меня? Хорошо же. Я исполню вашу волю и расстанусь с ним. Возьмите, отец,- сказал король, снимая крест с плеча и отдавая его епископу.
Епископ взял крест, и Бланка уже хотела заключить сына в объятия, но он остановил ее, улыбаясь:
– Сейчас, матушка, вы не сомневаетесь в том, что у меня нет ни горячки, ни бреда. Но я прошу вас вернуть мне крест, и бог свидетель, я не прикоснусь к еде, пока не получу крест обратно.
– Пусть исполнится воля божья.- сказала королева, забирая крест у епископа и собственноручно возвращая его сыну,- мы лишь орудие провидения господа, и горе тому, кто воспротивится его власти!
Тем временем папа римский направил своих священнослужителей во все христианские страны поднимать их на священную войну; их усердие принесло свои плоды, и в Париж приехало много сеньоров; однако были и другие, испытывавшие торжество при мысли о том, что во время регентства королевы и в отсутствие старших ее сыновей они обретут власть и богатство. Делая вид, будто одобряют крестовые походы, они повсюду твердили, что уместнее будет оставить во Франции нескольких благородных и храбрых рыцарей, чье дело, разумеется, не столь героическое, но не менее полезное для страны, чем дело тех, кому посчастливится сопровождать короля в его паломничестве с оружием в руках. Однако Людовик не поддался на уловки этих пресловутых доброхоте") и пошел па своеобразную хитрость, дабы выявить нерешительных и подстегнуть замешкавшихся. Приближалось рождество, и, по обычаю, в канун его, во время вечерней мессы, король награждал придворных дорогими подарками - плащами, расшитыми одинаковыми узорами. Людовик не только исполнил этот обычай, но вручил больше плащей, чем дарили его предшественники, да и оп сам прежде. Поскольку подарки вручались в ту минуту, когда уже зазвучали колокола И К тому же в полутьме, те, кому достались плащи, стали надевать их второпях, не разглядывая, и заспешили в церковь, и только в храме божьем при свете свечей каждый увидел на своем плече и на плече соседа священное знамение крестовых походов, и, раз возложив его на себя, отказаться от него уже было невозможно. Но ни у кого из новоиспеченных слуг Христовых, несмотря па несколько необычный способ принятия обета, и не возникло мысли отречься от него.
В пятницу 12 июня 1248 года Людовик в сопровождении своих братьев Робера, графа Артуа, и Шарля, графа Анжуйского, отправился в Сен-Дени, там его ждал кардинал Одон де Шатеру; он вручил королю котомку, посох паломника и хоругвь, которой в третий раз предстояло появиться на Востоке; затем процессия направилась к аббатству Сент-Антуан, где Людовик хотел проститься с матерью. Мысль о разлуке была мучительна для Бланки; королева, так мужественно встречавшая все жизненные тяготы, заливалась слезами, стоило возникнуть малейшей опасности на пути ее сына.
И вот Людовик, простившись с матерью, возглавил войско, собравшееся во дворе аббатства Клюни. Там уже находились, готовые выступить за святое дело, Робер, граф Артуа, которому была уготована смерть в Мансуре, и Шарль, граф Анжуйский, которого в Сицилии ждал трои, Пьер де Дре, граф Бретанский, Гюг, герцог Бургундский, Гюг де Шатильон, Гюг де Сен- Поль, граф де Дре, граф де Бар, граф Суассонский, граф де Блуа, граф де Ретель, граф де Монфор, граф Вандомский, сеньор де Бояхе, коннетабль22 Франции, Шан де Бомон, адмирал и обер-камергер, Филипп де Куртепе, Гэйои Фландрский, Аршанбо Бурбонский, Жан де Бар, Жиль де Майи, Робер де Бетюн, Оливье де Терм, юный Рауль де Куси и сир Жуанвиль23, сменивший в Египте меч на перо историка.
Людовик занял место среди всех этих сеньоров, превосходя их рангом и не уступая в отваге. Он был высок, худощав и бледен, лицо с мягкими правильными чертами обрамляли светлые короткие волосы. Костюм же его воплощал христианскую простоту во всем ее суровом смирении; и теперь король, благодаря которому великолепный двор в Сомюре именовали несравненным, облачался лишь в платье паломника или в блестящие железные доспехи. "И отныне,- говорит Жуанвиль,- на пути в заморские страны не было видно ни единого расшитого костюма - ни на короле, пи на его воинах".
Вся эта великолепная армия спустилась к Лиону и по Рейну вышла к морю. Поскольку Французское королевство в те времена еще не имело портов на Средиземном море, а единственный, которым располагал Людовик, и то благодаря сложному союзу с Беатрис Прованской, порт Марселя не мог удовлетворить его, король приобрел у аббата де Псалмоди город Эг-Морт. Здесь, в порту этого города, короля и его войско уже ждало сто двадцать восемь кораблей. Эти челны, как называет их Жуанвиль, возглавляли флотилию судов, везших лошадей и провиант. Франция не имела своего флота, и потому почти все кормчие и матросы были итальянцы или каталонцы, два адмирала - родом из Женевы, ну а большинство баронов видели море впервые.
Людовик взошел на корабль 25 августа 1248 года, и весь флот двинулся к Кипру, где царствовал Анри де Лузиньян, потомок иерусалимских королей. Кипр сочли самым удобным местом для остановки, и здесь соорудили многочисленные склады; весь флот высадился на Кипре 21 сентября, и христиане Востока, чьи надежды столько раз не оправдывались, с восторгом встретили эту новость, ибо их угнетение и нищета достигли предела.
Со времен крестового похода Филиппа II, когда был взят Сен Жан д'Акр, положение христиан па Востоке стало еще более тяжелым. Король Иерусалима Жаи де Бриен предпринял поход в Египет, захватил Дамьетту и уже направлялся к Кипру, когда был брошей своими рыцарями. Ему пришлось отступить, и, оставаясь владыкой двух тронов, зятем двух королей и тестем двух императоров, он, переодевшись францисканцем, отправился умирать в Константинополь.
Германский император Фридрих II, в свою очередь, двинулся в Иерусалим во главе большого войска, лелея великие замыслы, но, придя туда словно простой паломник, ограничил свои притязания обычной коронацией в церкви Гроба Господня и, как он сам писал султану Каира, тем, что вонзил свой меч на Голгофе и п а горе Сион, дабы сохранить уважение франков и стоять с гордо поднятой головой среди христианских королей.
Тибо Шампапский, король Наварры, скорее трубадур, нежели рыцарь, совершивший крестовый поход на святую землю до Людовика, искуснее владел пером, чем шпагой. Он предпочел вернуться домой и дописывать незаконченные поэмы. И тогда произошло характерное для Азии событие: целый народ оказался оттеснен па запад; хорезмийцы, изгнанные из Персии татарами, захватили Иерусалим, стоявший у них на пути, опустошили Палестину и сами почти все были уничтожены по приказу султана Дамаска, который, до того как их свела воля господа, ничего о них не ведал и даже не подозревал об их существовании. Но вот к общим бедам прибавились еще внутренние распри: король Армении и принц Антиохии развязали войну из- за каких-то крохотных клочков земли.