Путешествие за счастьем
Шрифт:
– Кажется она, - зашептала Яся, - ой, ну какая-то она... не такая.
Дуня внимательно осмотрела крепкую широкоплечую девицу и сомнением спросила Ясю:
– А что не такая? Коса русая, глаза голубые, нос курносый - все как Клев описывал.
– Ты не понимаешь, она все же у нас героиня. Должна быть ну... изящной, милой.
– Ясь, она же серьезная женщина, у нее дело, а не всякие там шуры-муры.
Серьезная женщина тем временем выгружала из мешка сети, силки и капканы.
– Вот, господин Хрип, принимайте. Сети все целые,
– Восемь серебряных и четыре медяка, - быстро подсчитал он.
– И двадцать медяков, - возразила Линга.
– Этот капкан совсем ржавый. Его теперь только в кузню нести.
– Конечно, ржавый, я его уже четвертый раз приношу. Не жадничайте, он себя уже полностью окупил.
– Ну ладно, - Хрип с сомнением повертел капкан, вздохнул и отсчитал недостающие гроши. И в это время откуда-то из глубины лавки появился рыжий молодой человек. Молодой человек совершенно неромантично повел носом, а Линга при виде него фыркнула.
– Что, чудище лесное, принесла капканчики? А себе сколько оставила?
– И на тебя тьфу двадцать раз. А отличие от тебя, я и без капканчиков хорошо охочусь. Руки у меня не только пивные кружки поднимать могут.
– Ой-ой-ой, бедняжка, а женихов как ты ловить будешь без капкана? Смотри, убегут.
– Кому суждено, тот не убежит.
– Бедняга, наверное, он хромой будет!
– но тут Хрип так глянул на парня, что тот запнулся, засмеялся, поднял руки и продолжил совсем другим тоном, - да ладно, Линга, я пошутил, пошли лучше на танцы.
На такое предложение Линга только еще раз фыркнула, сгребла деньги и попрощавшись с Хрипом ушла.
Как только за ней закрылась дверь, лавочник развернулся к парню и спросил:
– Ты чего носом шмыгаешь?
– Да запах какой-то чужой. Цветами что-ли пахнет?- с сомнением протянул юноша.
– Запах! Капкан чужой, вот о чем надо думать! Я этот капкан не продавал, значит пришлые. Проследи Ларс!
Странный разговор и парень странный, смог унюхать фей. Эх, проследить бы за ним самим, да времени не было. Как только Ларс ушел, и Хрип отвернулся, феи выбрались из лавки и пустились в погоню за Лингой. Линга зашла еще в пару лавок, купила ткани, меду, сладостей и у толстой бабки пару кур.
– Что, охотница, кур хорек перетаскал, пока ты в лесу была?
– рыжий парень опять стоял рядом с Лингой.
– Лис, - буркнула она, - такой же гадский, как ты!
– Нету в нашем лесу лисиц, лесовичка. Вылезай из своей берлоги, перебирайся в село, а то уже от одиночества мерещится всякое.
Линга молча села на лошадь и не обращая внимания на Ларса, тронулась в путь. А за нею следом, перелетая с цветка на цветок, отправились феи.
В глубине леса, у реки, стоял хутор. Большая изба, крепкий сарай,
"ФК. Объект: Линга. Пол: женский. Раса: человек. Занятие: Лесовичка." К отчету добавился скрипучий голос ФС " Если кто не понял, то в приличных местах таких людей называют лесниками, или егерями, а тут, ну совсем деревня". Томным голосом Синни, которой выпало быть феей романтиком, пропела: "Шелест зеленого океана, вечный и неумолчный зов леса, вечно юная и прекрасная природа, неизменная в своей переменчивости - вот страсть нашей героини. А еще она докажет всем, и этому противному рыжему нахалу, что она прекрасная охотница, и поймает рыжего лиса!" Дуня зажала нос и приготовилась говорить философские мысли, как тут раздался крик старухи:
– Лиса, Линга, лиса!
Линга, которая несла охапку травы в курятник, повернулась - напротив нее сидела большая рыжая лиса. Линга выронила траву, а лиса вдруг бросилась на девушку. Линга от неожиданности отскочила - вроде не бешеная лиса, а ведет себя странно. Лиса замерла, Линга стала искать, чем бы запустить в наглую тварь, но лиса исчезла. И тут же опять раздался крик бабки и громкое кудахтанье. Из курятника выскочила лиса с курицей в зубах, а за ней бабка с корзинкой. Бабка кинула в лису корзину, лиса кинула курицу и прыгнула на бабку. Старуха завизжала и отскочила. Курица закудахтала и побежала, прибежал петух и заорал, лиса схватила петуха и пустилась наутек. Вокруг сарая бежала лиса, за ней старуха, за старухой Линга с поленом.
– Бабуль пригнись!
– Линга метнула полено, но лиса, бросив петуха, увернулась. Бабка кинулась к петуху, подхватила его - крылья птицы бессильно повисли, голова свесилась
– Ох, бедненький, загрызла, да как же так, загрызла!
– запричитала старушка, - такой петушок был хороший. Супчик надо сварить, чтоб не пропало.
На деловое предложение бабки петух дернулся, открыл глаза и попытался кукарекнуть.
– Линга, живой! Смотри-ка, живой!
Но радостный крик бабки перекрыло отчаянное куриное кудахтанье, из сарая стрелой метнулась забытая лиса, а в пасти у нее была свежекупленная белая курица.
Вечер был грустным. Бабка обнаружила, что курица, первой подранная лиэсой, пострадала слишком сильно и зарубила ее. Теперь она сидела на крылечке, ощипывала мокрое перо и причитала: "Какая курочка была, да она же каждый день и яичко, каждый день и яичко". Линга мрачно бродила за забором и настораживала капканы. Все три капкана и еще один самострел соорудила.
А вечером за чаем Линга расплакалась:
– Лесовичка! Какая из меня лесовичка, надо мной даже драная лиса смеется. И все надо мной смеются. Брошу все! Переедем в село жить. Может Ларс и прав, буду по танцулькам ходить, вот все деревенские с парнями, а я с капканами.