Путешествия к Лобнору и на Тибет
Шрифт:
Затем относят в закрытые помещения, где укладывают в один ряд на солому и сверху покрывают ею же. По временам запас осматривается, и испортившиеся выбрасываются.
Посадка дынь производится в начале апреля. Земля (глина) разбивается на грядки длиною в сажень или немного более и в ширину около аршина; в этих грядках на расстоянии около двух футов или немного менее садятся семена. В пространство между грядами пускается из арыков вода, которая впитывается в почву. Прямо ни семян, ни ростков не следует поливать. Притом поливка из арыков производится, как говорят, только два раза: при посадке семян и когда плоды уже довольно велики.
В Курле иногда случаются при сильных ветрах с Тянь-шаня морозы даже в мае; тогда дыни, арбузы и все фрукты пропадают. 27 апреля я сам наблюдал мороз в 1 °C на восходе солнца. Цветы абрикосов и персиков были побиты.
24–30 апреля. Прибыли в Курле. 28-го числа свидание с Бадуалетом. Прием превзошел
Вообще, теперь нас приняли несравненно лучше, нежели прошедшей осенью. [102] Впрочем, и теперь к нам никого не пускали из местных жителей, кроме присланных Бадуалетом; казаки также не ходили на базар; да и незачем было. Впрочем, Заман-бек просил меня не отпускать казаков в город во избежание каких-либо неприятностей.
30 апреля. Утром выступили из Курли в сопровождении Заман-бека, секретаря Бадуалета и градоначальника города Курли. Последние двое были приставлены, чтобы блюсти, кроме нас, и за Заманом. Всего с нами поехала орда человек 20. Удобно весьма делать научные исследования! Одно радует, что это последнее наше испытание. Несмотря на мою просьбу, нас повели на Кара-шар, где переправа на плоту; мы должны были рисковать переправою вброд через Хайду-гол на прежнем месте, т. е. в урочище Хара-мото.
102
Вздор [приписка на полях дневника].
Климат апреля. Жары больше, чем у нас в июле. Правда, с начала месяца еще по утрам перепадали небольшие морозы, но вскоре и они кончились. Жарко и душно стояло не только днем, но и ночью. Воздух постоянно был наполнен густой пылью, правда, отчасти ослаблявшей действие солнечных лучей, но зато производившей духоту. Максимум температуры в полдень был +34,4 °C в тени. Впрочем, как и вообще в пустынях Средней Азии, разница между температурой в тени и на солнце была незначительна. Сухость воздуха, даже на берегу Тарима, не говоря уже о соседней пустыне, достигала страшных размеров. Из наших вещей все, что могло иссохнуть, потрескалось и полопалось. Дни стояли большей частью или совершенно тихие или с бурей; последние (всего шесть) случались реже, нежели в марте, но все от востока и северо-востока. В полдень и после него часто крутились вихри, иногда очень сильные. По ночам становилось обыкновенно немного светлее, нежели днем, пропадали перистые облака, но все-таки звезды были видны очень слабо, да и то лишь ближайшие к горизонту. Кроме пыли, небо почти постоянно днем было подернуто легкими, вероятно, перистыми облаками; совершенно ясных дней не было ни одного.
Вследствие жаров вода не только в озерах, но даже и в Тариме нагрелась сильно, до +20,2 °C; температура почвы в половине месяца достигала на 1 фут +14,7 °C, на 2 фута +12,5 °C.
В городе Курле, лежащем у нижней подошвы Тянь-шаня, характер погоды изменился. Сделалось значительно прохладнее; увидели мы и голубое небо. Впрочем, и здесь не только сильные, но даже умеренные ветры, дующие с пустыни, приносят густую пыль; тяньшаньские же ветры холодные; так, в бурю 26-го числа, термометр упал утром до +2,3 °C; на следующий день, когда разъяснило, выпал даже мороз -1 °C, побивший цвет на фруктовых деревьях. [103] Притом вместе с бурей 25-го числа мы увидали первый крапавший дождь; в тот же день падал редкий град величиною в кедровый орех, и слышался первый удар (слабый) грома; на другой день моросил снег. Все это случилось после страшных жаров Лоб-нора. Впрочем, не только подошва, но даже весь южный склон Тянь-шаня, вероятно, беден атмосферными осадками. Приходя главным образом из Сибири, влага осаждается на северном склоне и исполинских вершинах Тянь-шаня; южному его склону не достается почти ничего; оттого здесь нет и растительности – горы совсем голые. Перед бурей, 25-го числа, барометр сильно упал. Вообще, в лобнорских пустынях, обильных весной бурями, замечательны огромные колебания барометра.
103
Буря длилась без перерыва 11/2 суток [приписка на полях дневника].
В половине мая, когда мы пришли на Юлдус, растительная жизнь развернулась здесь еще весьма мало. Много было работы солнцу растопить глубокий зимний снег и согреть оледеневшую почву. [104] Не скоро мертвящий холод уступил место благотворному теплу. Не только в мае, но даже и начале июня шла еще здесь борьба между этими Ариманом и Ормуздом. [105]
Ночные морозы, [106] холодные западные и северо-западные ветры, по временам даже снег, [107] как нельзя более задерживали развитие весенней растительности. Но привычны здешние травы и цветы к подобным невзгодам. Дайте им только днем несколько часов тепла, и эти дети весны не замедлят развернуть свою недолговечную жизнь.
104
Зимой на Юлдусе, как говорят, выпадает снег от 2 до 4 футов глубиной; по горам же и более. Морозы стоят весьма сильные. В половине мая мы встретили еще на реке Хореты-гол на абсолютной высоте 8500 футов очень большие пласты льда толщиной 2–3 фута.
105
Ариман – древнеперсидский дух зла и бедствий, Ормузд – божество света и добра. Между Ариманом и Ормуздом идет вечная борьба.
106
До -2,3 °C в начале июня.
107
В последней трети мая снег (довольно глубокий) выпадал в горах до 9000 футов абсолютной высоты.
Так в горах вообще, а в азиатских в особенности. Лишь только перевалило за вторую половину мая, с каждым днем начали прибывать новые виды цветущих растений. Везде по влажным склонам гор и по долинам показались желтые головки дикого чеснока – Allium [дикий лук] и низкорослый лютик; в меньшем числе – Pedicularis [мытник] и Viola [фиалка]. На более сухих местах запестрели голубые головки прострела – Pulsatilla [сон-трава], а по скатам холмов рассыпались мелкие, красноватые цветки Primula [первоцвет]. Позднее на сухих каменистых скатах расцвела камнеломка – Saxifraga; наконец, начал цвести низкий, колючий кустарник – Caragana.
По горным долинам, возле ключей, а в особенности на солнечном припеке, в конце описываемого месяца показались незабудки – Myosotis, росянка – Drosera, подмаренник – Gallium, белые и желтые одуванчики – Leontodon; тут же по скалам: горошек – Vicia, лапчатка – Potentilla, звездчатка – Stellaria и др.
На степной равнине Юлдуса растительность небогата, хотя трава большей частью хорошая для корма скота. Здесь цветы красовались лишь по влажным местам, возле речек, и то не в обилии. Кроме двух видов прострела, местами цвели голубой касатик (Iris) и кукушкины слезы, а по сухим глинистым местам во множестве пестрели крошечные белые цветки камнеломки. Вот и только! На озерах и кочковатых болотах по берегам Бага-Юлдус-гола было еще беднее; цветущих растений здесь не имелось вовсе.
Животная жизнь на Юлдусе весной была обильнее, нежели встреченная нами здесь прошедшей осенью. Правда, звери оставались те же, но зато теперь проснулись от зимней спячки тарбаганы, и их свист очень часто раздавался по горным долинам. Еще более заметно было прибыли среди птиц, в особенности мелких пташек, которые, как и везде весной, жили радостно, пели и веселились по целым дням. В суровых скалах альпийской области теперь слышалось прекрасное пение завирушки – Accentor altaicus, клокотанье и свист уларов – Megaloperdix nigellii; здесь же встречались ласточки – Chelidon lagopoda, не разбившиеся еще на пары стада Leucosticte brandtii [туркестанских вьюрков] и изредка раздавался свист стенолаза – Tichodroma muraria.
Пониже, в поясе лугов, часто попадались Montifringilla nivalis [альпийский вьюрок], Anthus aquaticus [горный конек]; возле речек гнездились Budytes citreoloides? [желтоголовая трясогузка], Actitis hypaoleucos [перевозчик], а в ближайших скалах – Casarca rutila [красная утка], Anser indicus [горный гусь]. Еще ниже, в устьях горных долин и по степи, держались жаворонки Alauda arvensis и великолепный певун Saxicola isabellina [каменка-плясунья].
На болотах и озерах гнездились утки Anas boschas, A. crecca, A. clypeata [кряква, чирок-свистунок и широконоска], журавли – Grus cinerea, G. virgo [серый и журавль-красавка], кулички – Totanus calidris [травники], чайки – Larus brunneicephalus [буроголовые тибетские чайки] и крачки – Sterna hirundo.