Путешествия к Лобнору и на Тибет
Шрифт:
Фруктов в Кульдже очень много: арбузы, дыни, яблоки, груши, персики, виноград. Однако всего этого есть вдоволь нельзя – сейчас проберет понос. В особенности вредно действуют арбузы и виноград; последний, быть может, потому, что еще зелен. Наш Иринчинов все фрукты вообще, даже арбузы, зовет «ягодами». Комично, пивши чай, дает наставление Гармаеву: «Не ешь ты, паря, этих ягод (т. е. арбузов), ланись (т. е. в прошлом году) я хлестко наелся, целый месяц болел». Таков образчик речи нашего Дондока.
Климат июля. Характеристика этого месяца – сильные жары, доходившие до +37 °C в тени. Ночью, в особенности в облачную погоду,
Дождливых дней восемь (в том числе три грозы), но дождь обыкновенно небольшой и чаще падает ночью, нежели днем. Обыкновенно дождь шел после западного ветра, который повторялся периодически и достигал иногда значительной силы. Затем всего чаще дули восточные ветры, в особенности ночью. Впрочем, в Кульдже при тесном помещении в саду, среди высоких тополей, невозможно было правильно наблюдать направление слабого ветра. Погода стояла большей частью ясная. Воздух был очень сухой, поэтому даже в полдень редко образовывались кучевые облака. После западных ветров, обыкновенно сильных и приносивших дождь, на окрайних горах Илийской долины выпадал снег. Вследствие того дня два-три бывало прохладно, пока этот снег таял.
Оглянувшись назад, нельзя не сознаться, что счастье вновь послужило мне удивительно.
С большим вероятием можно сказать, что ни годом раньше, ни годом позже исследование Лоб-нора не удалось бы. Ранее Якуб-бек, еще не боявшийся китайцев и не заискивавший вследствие того у русских, едва ли согласился бы пустить нас далее Тянь-шаня. Теперь же о подобном путешествии нечего и думать при тех смутах, которые, после недавней смерти Бадуалета, начали волновать весь Восточный Туркестан.
18 августа 1877 г.
г. Кульджа
Путь по Джунгарии
28 августа [1877]. Еще раз, и, быть может, уже в последний раз, пускаюсь я в далекие пустыни Азии. Идем в Тибет и вернемся на родину года через два. Сколько нужно будет перенести новых трудов и лишений! Еще два года жизни принесутся в жертву заветной цели. Зато и успех, если такового суждено мне достигнуть, займет, вместе с исследованием Куку-нора и Лоб-нора, не последнюю страницу в летописях географического исследования Внутренней Азии!
31 августа. Сделали только 7 верст до Суйдуна. Здесь нас ожидали приехавшие провожать из Кульджи полковники Вортман и Матвеев. Сегодня вечером они уехали обратно в Кульджу Прощай теперь надолго, все европейское!
Путь от Кульджи до Суйдуна идет по долине Или, невдалеке от предгорий высоких гор левой стороны долины. Эти предгорья бесплодны, но изобилуют местами каменным углем, который в малом количестве разрабатывается и доставляется в Кульджу. Сама Илийская долина сплошь почти покрыта деревнями и отдельными фанзами. Почти все это здесь разорено и стоит в запустении. Только ближе к Суйдуну начинаются жилые места. Здесь же, на берегу Или (верстах в 6 или 7 к югу от Суйдуна), лежат развалины старой Кульджи, разоренной во время восстания.
Эта Кульджа, говорят, была обширнее нынешней.
Город Суйдун очень невелик и славится своими прекрасными садами, лучшими во всей Илийской долине. В этих садах растут превосходные груши, персики двух видов, яблоки и виноград. Дешевизна на все эти фрукты необыкновенная. С любопытством осматривали мы суйдунские сады. Таких, быть может, уже более никогда не придется увидеть. Яблони и груши достигают 4 или 5 сажен вышины и растут так густо одна возле другой, как в лесу. Каждое дерево орошается из арыка. Дунгане в особенности славятся как садоводы. Большая часть фруктов Суйдуна вывозится в Кульджу, Верное [Алма-ата] и в Шихо.
Климат августа. [Весь месяц] проведен был в Кульдже, кроме последних дней. Жары почти такие же, как и в июле. Максимум температуры в 1 час дня +35,7 °C. Погода почти постоянно ясная; во второй половине ни одного облачного дня. Ветры слабые, ночью исключительно с востока; западные ветры периодически довольно сильные и приносят дождь, на горах в это время падает снег. После этого несколько дней довольно прохладно. Дождливых суток в течение месяца пять. Гроз не было ни одной.
3 сентября. Прошли 22 версты вверх по Талкинскому ущелью до озера Сайрам-нор. Здесь стоит теперь наш пост из 15 солдат и 10 казаков при офицере. Несчастный офицер – юноша (Ходоровский), заброшенный судьбою из Варшавы на Сайрам, живет один-одинешенек среди киргизов и караульных казаков. Нет ни книг, ни газет. Оторван от всего мира. Как не сделаться при такой жизни пьяницей! Ранее стоявший здесь сотник сибирского войска Кубарин оставил по себе память – целую груду пустых бутылок.
Дорогою много попадалось арб и вьючных коров, которые везли хлеб в Шихо китайским войскам или возвращались в Кульджу обратно.
Талкинское ущелье. Лучший путь сообщения Илийской долины с Джунгарией производится с давних времен по так называемой Императорской дороге, которая устроена по приказанию китайских императоров и составляет северную ветвь сообщения Небесной империи со своими крайними западными владениями. Эта дорога удобна для колесной езды, по крайней мере, на азиатских двухколесных арбах. Из долины Или она идет от города Суйдуна по Талкинскому ущелью и выходит на озеро Сайрам-нор. Талкинское ущелье прорезывает южный склон северной отрасли Тянь-шаня, которая тянется по северному склону долины Или к городу Копалу и известна здесь (по Северцову) под именем Семиреченского Ала-тау в отличие от Ала-тау Заилийского. Длина всего ущелья, от его устья до вершины перевала к озеру Сайраму, 24 версты. Все ущелье очень узко (местами 50–60 сажен) и большей частью обставлено по бокам огромными отвесными скалами или крутыми скатами гор, покрытых лесом. Подъем всего ущелья около 3400 футов, так как близ устья (в двух с половиной верстах от него выше) барометрическое измерение дало 3400 футов, а на перевале к Сайраму 6600 футов. Собственно подъем довольно крут только на последних 41/2 верстах.
На остальном протяжении дорога полога; на переходах с одной стороны речки на другую сделаны мостики (всего около 12 или 14), весьма плохие, так что, если возможно, то их обходят вброд.
Вдоль всего ущелья быстро бежит горная речка, берега которой густо обросли деревьями и кустарниками. Ими же покрыты и горные скаты. В нижней трети описываемого ущелья растут исключительно лиственные деревья: тополь, осина, абрикос, яблоня, береза; кустарники: боярка, шиповник, таволга и другие переплетаются то диким хмелем, то бересклетом – Evonymus, который покрывает кусты, словно шапкой, кучами своих белых головок. От 4000 футов (приблизительно) появляется ель (изредка рябина), которая по мере подъема вверх является все чаще и чаще, сходит, наконец, со скал на дно самого ущелья и исключительно преобладает в верхнем горном поясе. Так и на склоне к озеру Сайрам. Здесь леса исключительно еловые (кажется, ель обыкновенная, а не Picea Schrenckiana); в них густые заросли обыкновенного можжевельника, реже на открытых скатах попадается можжевельник стелющийся.