Путешествия капитана Александра. Том 1
Шрифт:
А над всей этой печальной картиной горящей соломы, копающегося в грязи, неизвестно что выясняющего друг с другом молодняка грешной расы людей, над стаей дряхлых уже валькирий, взбодрившихся видом ратной битвы, несутся мерные звуки колокола из ближайшей церкви. Праздник, чай, на дворе. Больно уж грустны эти удары, будто на кладбище отпевают жизнь и свободу великого морийского народа.
Гансик с Богданом любят играть в разведчиков. Зачитываются книгами о разведчиках. «Щит о щит», «Меч современного крестоносца», «Майор Вихрастый», «Подвиг лазутчика», «Действуй по обстановке». По прошествии многих лет Богдан, немолодой уже, как впрочем, и Ганс, его друг, говорит, что остались у него на всю жизнь светлые воспоминания о детстве, пусть и нелёгком, и о дружбе с Гансиком.
А у Гансика в голове мысли разные роятся. Эх, кабы в разведчики всамделе податься!
Ему видится, как на утлой лодочке подплывает он к вражескому кораблю. «Помогите, дяденьки, сбился с пути. Замёрз. Поесть, попить дайте». Уговаривает оставить его на корабле. Становится матросом. Доверенным лицом капитана. Узнаёт о планах. И сообщает на Родину о будущем нападении. Флажками. Морским телеграфом.
Эх, кабы он был агентом могучего Ведомства. Созданного ещё Великим Кифой. Тайного политического сыска (Тайного Писка). Никто об этом ведомстве на Мории не знал. Но знали о нем все. С незапамятных времен власти относились к Ведомству с особым уважением. А сыск всегда держал руку на пульсе власти. Да и всего населения Мории.
– А как же Тайная Канцелярия?
– ТАК – это так, для бутафории. Для демократического прикрытия. Все важные дела решались Писком.
Никто никогда не слышал Писка. Но все его очень боялись. Никто никогда не видел того, кто уже слышал этот Писк. Услышал Писк – верный признак того, что тебя уже больше никто не увидит, верный признак, что тебя ждут очень большие неприятности, а то и конец всех возможных неприятностей и приятностей. Серьёзное ведомство.
Работать бы в этом ведомстве. Не то, что биться стенка на стенку. Пора уже тебе, Гансик, учиться жить по-взрослому. Вот к кому можно было бы прислониться.
Если бы Ведомство направило его на этот корабль, у него был бы с собой волшебный зонтик. На конце зонтика – игла, на конце иглы – капсула, меньше булавочной головки. Случайно, как бы случайно, коснётся Гансик щиколотки вражеского капитана. Тот не почувствует даже микроскопического укола. Содержимое капсулы попадёт в кровь. Сердечный приступ. Внезапная смерть – никто не установит, в результате чего. Или в амулете порошок. Перетёртая в пыль ядовитая медуза с крестом на спине. Чуть посыпать этот порошок на карту, что рассматривает капитан… День пройдёт. Неделя. Месяц. С каждым днём чувствует себя капитан всё хуже и хуже. Никакие лекарства, никакие доктора не помогают. Высыхает он… Выпадают волосы. Вылезают из орбит глаза. Никто не спасёт врага Великой Мории. Так одинокий герой может защитить свой народ и изменить судьбу всей страны.
Ну, погоди, Косырь, ну, погоди, Лобан, ну, погоди, Сидор. Вы ещё пожалеете, что давали зуботычины маленькому Гансу! И вас, и других – всех отправим в лагеря. Закроем в трюмах. Будете работать на благо Великой Мории. А не захотите – заживо там и сгниёте. Мы, новое поколение, станем настоящими пацанами, чёткими Братанами.
И не только по названию. Братаны руководят жизнью. А вам, Косырь, Лобан, Сидор, и таким, как вы, и «мужиками»-то стать не позволим. Будете опущенными. И других опустим. Кто не хочет жить по понятиям. Не знал тогда юный Гансик, что значит «жить по понятиям». Только слова такие знал. Но ничего. Придет ещё его час. Всё узнает. Всё постигнет. Всё освоит. А пока живёт он своими детскими мечтами в своём детском мире.
Идет отважный школьник Гансик в огромное каменное здание у набережной с тёмными зашторенными окнами и чёрными каретами у входа. Что в этом доме? Может, здесь и есть Тайный Писк? Никто не знает, но все боятся этого здания. Называют Большим домом. Гансик идёт туда. Стучит в дверь. Что нужно, чтобы работать у вас? Что нужно, что нужно? Сами решим, кому у нас работать. А тебе учиться надо, вот что. Не пить, не курить, не хулиганить. Многое поменялось в жизни Ганса. До этого он много времени проводил с дворовой шпаной, которая курит, матерится, пьёт пиво. Редко теперь его можно было увидеть в их компании. Время проводит только с близкими друзьями. Из своего круга. Любит общение, песни у костра. Становится справным хлопчиком. Учиться стал прилично. В скауты был принят, с запозданием, правда, на три года.
Играл на баяне, хоть и слуха не было. Настырный парень, говорил о нём учитель музыки, всё осилит. Боролся отлично. Друзьям помогал. Слепых котят однажды спас. Не позволил утопить. Подрабатывал на стройке. С первой зарплаты купил маме торт, учительнице кольцо подарил и серьги с яшмой.
Время шло. Мальчишки оканчивали школу. Интересы менялись. Каждый выбирал свой путь. Гансик казался друзьям инфантильным – надолго задержался в детстве. Упрямо грезил о разведке. Постоянно носил военную шапку-ушанку и старый отцовский китель. Не уставал повторять, что непременно станет разведчиком. Не получилось Тома и Гека из закадычных друзей Ганса и Богдана. Гансик избрал путь одиночки. В голове у Гансика всё перемешалось: и Великая Мория под тяжёлой пятой государя Кифы Первого, и несчастная Мория под пятой беспощадной Диктатуры Трудящихся, гроза и пугало всех стран свободного мира. Время от времени ощущал он себя маленьким товарищем Чугуниным, который усмехается в усы и думает: «Давайте, давайте, Вары. Я поучусь. В школе. Может быть, в университете. Всё равно потом двадцатилетним планом Мории буду заниматься лично я».
Окончил школу – опять в Большой дом. Мечтаю помочь Мории снова стать великой. Знаю, кто создавал Писк. И о великом товарище Чугунные знаю. Его портрет у меня дома висит. И о товарище Железном. Учись, учись. Там посмотрим. Языки надо знать. Право – и гражданское, и богословское. Как, ты ещё не крещен? Ай-ай-ай. Да и ругаться не пристало, коли работать в Большом доме хочешь. Многое, многое ещё придется тебе изучить. И борьба у тебя не та. Как это, не та? Самооборона без оружия. Думай, думай. Другая борьба нужна. А врага как обхитрить собираешься? Хитрость военная нужна. Понты называется. Что с того, что это оружие блатных? Подрастёшь – узнаешь. Блатные нам социально близкие. Не то, что всякие там чистенькие да гладенькие, да правильные. Эти умные-то, они нам страшней и опасней во сто крат. Не забывай, в какой стране живёшь. В стране дураков. Правильно. Так что не будь самым умным. Умных у нас не любят. И нигде не любят. Вот и получается: безоружный ты, некрещёный, да ещё и беспонтовый. Зачем ты нам нужен? Больше к нам не приходи. Сами решим, нужен ты нам или нет. Но надежду все-таки оставили.
Задумался Гансик о жизни своей. Больно уж хочется ему и разведчиком стать, и страну свою прославить.
Ну, креститься – дело нехитрое. Хоть креститься, хоть в мусульманство податься, хоть в иудейство, если Родине нужно. Эка невидаль – креститься. Вот крёстная моя будет тётя Маруся, она крещёная. Так что, она лучше меня? И я теперь тоже крещёный. Учиться буду. И право освою, и языки. А вот про борьбу какую такую они говорят? И Понты какие-то. Это что понтоны, на которых мосты стоят, что ли? Надо бы у авторитетов узнать. У паханов. Придётся на поклон к Косырю да Сидору, да Лобану. Говорят, они теперь в законе. А ругаться? Так кто обходится без фени да без мата? Конечно, не всегда. А по случаю. А они там, в Большом доме, сами-то? Такие уж чистенькие? И папаша мой, и братья Богдановы насмотрелись в местах, не столь отдалённых, вертухаев всяких. Так они всё языком Пушкина да Агнии Барто выражаются, что ли? Не смешите меня. Да и эти, начальники главные, по кабинетам что сидят, сами-то друг друга только матюгами-то и кроют да по фене величают. Сами-то – паханы, они и есть паханы.
Настанет моё время, ждите. Приду к вам. И буду ещё учить вас, как по фене ботать да посылать на ЁПРСТ, да к Ёшкину коту, да к ЁКЛМН, да к Ёкарному Бабаю. А сейчас ты, товарищ начальник, кто? Конь в пальто. Так он говорил про себя, мысленно споря с начальниками из Большого дома.
Да, кончилось детство мальчика Гансика. В жизнь окунулся. И на всех людей, на страну, на историю, да и на себя самого другими глазами начинает он смотреть. Нет, не пропадут его лучшие качества, обнаружившиеся с детства: непоседливость, непризнание авторитетов, напористость, умение за себя постоять, за товарищей постоять. И другие-то качества, быть может, и не самые лучшие, тоже не пропадут: злопамятность, желание получить своё, наказать противника по полной программе. Всё, всё, и то, и другое, послужит ему в великой цели постоять за величие отечества своего. Всё смешалось в не до конца оформившейся, не до конца образованной, не до конца тронутой цивилизацией голове, голове недолюбленного мальчика-волчонка с узко поставленными глазами, выросшего в среде коммунальных квартир, вблизи развалин, мокрых подвалов, мелкого ворья, помоек, бьющихся в кровь аристократов мелких уличных банд. Идёт он во взрослую жизнь. Большой путь пройдёт он. Много узнает, перетерпит, испытает. Пробьётся на самый верх. Поднимет гордо голову маленький Гансик. Станет выше всех в этой стране. Сам аристократом станет. Друзей своих не бросит. Шобла Гансика, которую он сколотит по пути наверх, станет новый аристократией страны. Но сумеют ли они полностью расстаться с тем, что впитывалось в их кровь и плоть с детства: грязная вода окраин и подвалов, грязный воздух, отравленный помоями и помойками, обстановка задавленной народной жизни и разгула мелких банд, обстановка рынка, воровства, блатного жаргона и непонятой в тот момент до конца жизни по понятиям?