Путешествия капитана Александра. Том 1
Шрифт:
Как говорят в таких случаях, встреча прошла в тёплой дружеской обстановке. Но её было «немножко слишком», «a bit too much», как сказали бы англичане.
Демократия братанов
Нет на свете государства свободнее нашего, которое, наслаждаясь либеральными политическими учреждениями, повинуется вместе с тем малейшим указаниям власти.
Капитан Александр ожидал встречи с Великим Канцлером. За это время побывал на многих окраинах Мории, пешком исходил всю Петроморию, со многими людьми познакомился. Встречался несколько раз и с Сусляком. И на одном из спектаклей шоу «Конкретный ноль» всё-таки побывал.
Впечатлениями о пребывании на Мории решил поделиться со своим другом, Его преподобием Льюисом Доджсоном. Вот его письмо.
«Дорогой Льюис Доджсон!
Волею провидения довелось мне посетить замечательный остров Мория, где я и нахожусь сейчас, дожидаясь встречи с Великим Канцлером Всея Мории Гансом ГАНСом. Прекрасный народ проживает здесь. В давние века называли этих людей „дураками“. Но имя это, видимо, имело тогда оттенок изгнаности, отверженности и оттенок уважительности: „не такие, как все“, „особенные“. Иногда даже – „богоизбранности“. Частично я со всем этим согласен.
Повстречался здесь с Вашим другом, поэтом-патриотом Дижем Быжем, у которого я сейчас и гощу по настойчивому его приглашению. Шлёт он Вам привет, просит кланяться также Долу и Зюлу, с коими он заочно знаком и о коих премного наслышан.
С Дижем Быжем мы встретились, как старые друзья. Он – очень тёплый, интересный, обаятельный человек и талантливый писатель. Высылаю Вам отдельным письмом его поэму „Баллада о начальниках“ [39] , в которой поэт-патриот Диж Быж ведёт заочную беседу со знаменитым Себастьяном Брантом.
Хочу
Расскажу Вам вначале о личности Сусляка. Начну с того, что это действительно личность неординарная. Разносторонне талантлив, умён, в политике – почти гениален. Одарён во всех мыслимых сферах, в науке, в литературе и музыке. Всесторонне образован. Тончайший психолог. Знаток человеческих душ. И великий манипулятор. Что-то ласковое ощущается в мягком и гладком лице Сусляка, а во взгляде – нечто демоническое.
Сусляк – куратор внутренней политики Мории за последние двенадцать лет. Автор концепции демократии реальных пацанов, создатель самой мощной правительственной партии Единой Мории, создатель и куратор молодёжных движений разной направленности: Лужки, Скины, Лимы, Местные. Поддерживает либеральные группировки свободной торговли, правых сил, консерваторов. Держит руку на пульсе сторонников Народной диктатуры, постоянно покупая их управляемость мелкими подачками. Не гнушается даже контактами с приблатнёнными Малиновыми пиджаками. А также со всякими непонятными, такими, как Наши, Ненаши, Идущие вместе, Шагающие в ногу, Орлята Мории.
Начинал он как театральный режиссёр, пиар-менеджер. Владеет всей гаммой современных психологических приёмов манипулирования сознанием с целью управления людьми. Его влияние на политику трудно переоценить. Непревзойдённый кукловод, гений времён Ганса ГАНСа, он приватизировал морийскую политику, превратил её в личный, частный проект. Сусляк запер сам себя внутри огромного стеклянного шара, купола гигантского планетария. Модель гениального „шоу“, как говорите вы, англичане. По стенам и потолку движутся красивые тени инопланетян – куклы, единственное, что связывает его с внешним миром. Он видит мир через эту огромную оптическую линзу, не увеличивающую, не уменьшающую, но всё искажающую до неузнаваемости. Имитирующую контакт с внешним миром. С другими, теми, кто из внешнего мира, он разговаривает ложными, искажёнными и каждый раз – различными голосами. Умеет добиваться своего. Того, чего хочет для себя. А это тысячи полезных вещей: власть, деньги, книги, влияние, питание, шикарный выезд и другое. Хорошо, почти безупречно, он знает всё в сфере своего влияния, зато так же плохо он понимает всё остальное, реальную жизнь, жизнь народа, духовное бытие чистых душ, всё, что реально важно для жизни обычных людей.
Поняв начальника ТАК, мы поймём не только современную Морию, но и новый тип беззастенчивой политики с позиции силы. Новую породу авторитаризма [40] , гораздо более тонкого, чем другие монархии и диктатуры нашего века. Он сконструировал концепцию „пацанской демократии“, в которой демократические законы и инструменты сохраняются для всех мыслимых и немыслимых демократических свобод. Мы наблюдаем непревзойдённое слияние цивилизованного деспотизма с великолепной демократической оболочкой. Сусляк, автор правления, замаскированного под скульптурный слепок демократии, автор диктатуры, задрапированной демократическими процедурами. Управление страной в условиях несравненной „пацанской демократии“. Он Протей [41] , вдохновляющийся игрой противоречий, метаморфоз, трансгресий [42] , теряющий голову от воплощений своих фантазий, не гнушающийся использованием любых средств, мимикрии, морального падения и даже предательства.
Весь этот разгул разнообразных демократических институтов сопровождается безумным поклонением Гансу ГАНСу проправительственных молодёжных группировок, которые почему-то все похожи на Адольфъеров, избивающих иностранных и инакомыслящих журналистов, жгущих нежелательные книги на площадях. Такова система. Пострадавшим от этого режима нелепо обижаться на Сусляка. Так же нелепо, как обижаться за приговор на палача.
Поклонение это сопровождается шумными выступлениями с участием экзальтированных девиц, распахивающих свои рубашонки, чтобы вся страна видела их кредо на обнаженной груди: „Хочу Ганса!“
Такую вот сложную политическую конструкцию знает и контролирует только одно лицо, всемогущий Демиург политических кукол, Сусляк 2010-й. Все остальные знают только части этой системы. Но, видимо, Великого Канцлера это вполне устраивает.
Если проанализировать, чему же действительно дает зелёную дорогу Великий Кукловод, мы увидим, что это странная смесь патриотизма, державности, с одной стороны, и либерализма-с другой. Всё остальное внешне сохраняется, но реально отсекается от участия в управлении государством. Фактически запрещается. Общественная жизнь заморожена. Новых механизмов, моделей, идей не появляется. Содержательная часть политики почти отсутствует. Остаются только банальные технические механизмы. Минимально необходимые. С точки зрения так называемого „здравого смысла“. Маловато для управления сложной государственной машиной и организации общественной жизни могучего народа, имеющего древние исторические, культурные и цивилизационные традиции. Возможно, я спешу с выводами. Пока я мало знаю о Мории и не во всём разобрался.
Вы уже поняли, что многочисленные таланты Сусляка произвели на меня неизгладимое впечатление. Он уговорил меня посетить его театр – конкурс „Мимоноля“. И здесь он так же талантлив, как и в других областях. Талантливо, но очень жёстко. Жалею, что согласился побывать на этом представлении.
Посмотрел на „реальных Братанов“. Они вынуждены приходить на эти спектакли. Чтобы „отметиться“. Жестокие, умные люди, которые реально правят страной. Без сантиментов. Пришли в сопровождении своих потрясающих, безупречно ухоженных, длинноногих спутниц.
В проправительственном представлении актёры и постановщики не боялись вставлять пафосные речи, обвиняющие элиту в узости бытия, семейственности, коррупции и насилии. Многие Братаны почувствовали себя оскорблёнными, и, посчитав, что „отметились“, в перерыве покинули зал в сопровождении своих „пахнущих роскошью“ спутниц.
Хочу ещё рассказать Вам о том, что здесь, недалеко от Мории, я посетил Шибир. Это место, где морийцы пасут китов, несметные стада кашалотов. И получают от них (с их согласия) спермацет и амбру. На то и другое в мире сейчас большой спрос. Морийцы называют это жидким золотом и серым порошковым золотом. Среди китов встретил я своих старых знакомых: малайского Пайта-Тома, новозеландца Джека, владыку Японии Моркана, чилийского кита-разбойника Дона Мигуеля. Я рассказывал тебе о них раньше. После заключения перемирия с китобоями киты эти обзавелись семьями, подружились с пастухами Мории и теперь всегда сопровождают плавучий остров. Боюсь, там не всё в порядке. Пайта-Том был в плохом настроении. Не хотел разговаривать. Остальные были не лучше. Настоящие пастухи китов давно ушли. Или их повыгоняли. Те, кого поставили на освободившиеся места, никуда не годятся: они китов не любят, не знают их языка, плохо кормят. Забирать спермацет и амбру не умеют. Стараются забрать как можно больше. Китам больно. Киты семьями покидают Шибир. Для морийцев это очень плохо. Ведь золото – основной доход Мории. Я говорил с белым китом Моби Диком. Он сказал, что не сможет ничем помочь. Новые власти Мории не ведают, что творят. Они пилят сук, на котором сидят. Попробую объяснить им кое-что. Хотелось бы, чтобы они поняли очевидное. Возможно, ещё не поздно. Нельзя безнаказанно творить зло. Любой несправедливости обязательно когда-нибудь приходит конец.
На этом заканчиваю свое письмо. Извините меня за скороспелые суждения. Возможно, пожив на Мории ещё какое-то время, я изменю свое мнение о многих явлениях общественной жизни этой замечательной страны и сумею убедиться, что не всё так плохо.
Передавайте привет Долу, Зюлу, Чёрной горе и малышке Люси.
Остаюсь Вашим верным другом.
39
См. Приложение в т. 4
40
Форма власти, при которой носитель власти провозглашает сам себя имеющим право на власть.
41
Морское божество, обладающее способностью угадывать будущее.
42
Понятие, обозначающее ситуацию достижения субъектом внешней позиции по отношению к чему-либо.
Написав это письмо, капитан Александр размышлял, не поспешил ли он с выводами. Ну что ж, подумал он, я ещё не уезжаю. Жизнь покажет. Будут новые встречи. И многое прояснится.
Часть 3
Жизнь и приключения Ганса Ганса
Юность Ганса
Ганс вырос на рабочей окраине Петромории в переулке Тихой Сапы. Когда он был маленьким, его звали Гензелем (маленьким Гансом) или Гансиком. Родители Ганса – простые морийцы, отец – рабочий, мать – медсестра. В те времена все жили очень тесно. Жили в коммунальных квартирах, ютились, как сельди в бочке [43] . Родители Ганса имели одну комнату. С наступлением весны и до осени окна в доме распахнуты настежь. Всё видно. Во дворе все знали, что делается в каждой семье. Каждая семья – как на ладони. Днём дети рассказывали друг другу о том, как взрослые занимаются любовью. Горячей воды и ванных не было. Раз в неделю маленького Ганса водили мыться в Стефановские бани. Дом, где жила семья ГАНСов, был наполовину разрушен. Говорят, что часть его рухнула несколько лет назад, когда к Петромории подходила эскадра вражеских кораблей. Они обстреливали жилые районы, и один снаряд попал в это здание. Рухнувшую часть дома никто не восстанавливал. Власти Петромории даже не думали об этом. Среди чудом уцелевших стен и качающихся перекрытий руин детвора с удовольствием играла в прятки.
43
В коммунальной квартире жило несколько семей.
Недалеко от их дома находился Стефановский продуктовый рынок, названый в память о Себастьяне Бранте. Во дворе этого здания было место тусовок местной шпаны, уличных банд приблатнённых. Здесь готовились и отсюда совершались набеги на Стефановский рынок. Украв кусок мяса или что-то другое, шпана убегала в этот двор, из него – во второй двор, оттуда уходила в длинные, тёмные подвалы, цепочку полузатопленных трюмов, имеющую в конце слуховое окно с выходом на улицу Ржавой пушки.
Дети весь день проводили во дворе. Детвора ежедневно видела быт воровского сообщества. Усваивала его язык. И его правила. Жила по дворовым законам. Мальчишеский мир был разделён по возрастному признаку. Жёсткая иерархия. Верхний слой – старшие, пятнадцати-шестнадцатилетние ребята, заставшие времена обстрелов с моря вражеской эскадрой. Малыши не могли войти в этот круг.
Волчьи законы. Старшие верховодили над младшими. Как на зоне – паханы и слуги. Малыши должны были делать всё, что скажут старшие. Жёсткие правила. Если ослушался – накажут. Если наказали, побили, родителям – ни-ни. Пожалуешься – будешь вечным изгоем. Гансик, он был из младших, не сразу принял и понял законы дворового мира. Однажды, когда его поколотили старшие, позвал отца, крутого мужика. Отец заступился за Гансика, наказал старших мальчишек. Потом сказал: «В следующий раз меня не зови, разбирайся сам». Правила жизни и язык дворовых банд усваивались и старшими, и младшими мальчишками. Они часто видели настоящих блатных, просто приблатнённых, паханов – может быть, и редко, но настоящих братанов, правильных пацанов – чаще частого. Поэтому и старшие, и младшие, которые называли себя обычно как все: рёба, хлопцы, мальчишки, чаще все-таки говорили «пацаны», как взрослая шпана, подражая им и вдохновляясь примерами их жизни. Взрослые, родители мальчишек, старшие братья и сёстры, занятые тяжёлой работой, жили бедно, беспросветно и не задумывались над тем, что происходит в дворовом мире: «пацаны» так «пацаны», так и есть «пацаны». А что детям тяжело живётся во дворах, так кому сейчас легко живётся? Мальчишки закалялись в трудностях. Пусть, говорили их родные, пусть растут настоящими мужиками. Не понимали, что говорили больше, чем думали в тот момент. «Мужики» – так определяли они место своим ребятам в воровской иерархии, складывающейся не только во дворе, во всей стране. Ведь в те годы до четверти населения было в тюрьмах и на зонах. И в каждой семье был кто-то, кто ещё отбывал наказание или уже освободился и вернулся. Тюремные понятия постепенно входили в каждую семью. А кто такой «мужик»? По воровской, преступной иерархии – обычный человек, работяга, который никогда не станет рядом с настоящими «пацанами». Вот так и получалось, будто взрослые хотели, чтобы их мальчишки выросли настоящими «мужиками».
Мальчишки, брошенные на произвол улицы, думали, как выживать. Кучковались в свои группки. Конечно, они были просто детьми. И, как все дети, придумывали себе разные забавы. Мастерили из досок и железок самокаты. Бродили по неопрятным берегам своей окраины, рядом с набережными и старыми разломанными изгородями. Собирали обрывки отслуживших свой век сетей, ржавые крючки, пеньку, канаты, огромные корабельные гвозди. Обломки бортов и мачт. Кому-то удавалось найти старый наконечник гарпуна или осколок снаряда, обломок якоря. Кому-то повезло найти старый ржавый пистолет. У мальчишек полны карманы всякого барахла. Свисток. Шило. Деревянная дудка. Старый собачий ошейник. Фантики от конфет – большая ценность. Играли в фантики. В биту. Обменивались своими сокровищами. Строили плоты. Плавали на них в затопленных подвалах. Отправлялись на плотах вдоль берегов Петромории. Ночевали в кустарнике на берегу. Иногда только через два-три дня удавалось найти «путешественников» и с позором переправить заплаканным матерям.
Гансик с малых лет стремился стать более независимым. Он был главарём в их «тайной компании». «Мы должны закаляться», говорил он закадычному другу. Преданному другу Богдану (Богом данному). Мальчишки ложились раздетыми в снег. Или катались зимой в одних трусах на льдинах. «Гонки на выживание». Многие простужались и надолго заболевали.
Гансик был классическим непоседой. Часто хулиганил. На уроках постоянно крутился, вертелся, не слушал учителей, плевался через трубочку жёваной промокашкой, лез под парту за упавшей ручкой, карандашом, пеналом. Прерывал учителей. Дети, допишите фразу: «Царь сидел на балконе и смотрел на закат». Гансик тянет руку. Говори, Гансик. «Он сидел и смотрел. А солнце садилось всё ниже и ниже. И чем ниже садилось солнце, тем больше волос падало с головы царя. Когда солнце село, весь балкон был покрыт волосами царя. Вот и сказочке конец, а кто лысый – молодец». Ха-ха-ха – смеётся весь класс. Учительница юмора не понимает. Злится. Опять Гансик срывает урок. Садись, Гансик. Очень плохо. Двойка. Родителей вызывают в школу. Гансик очень доволен. Он может стать лидером. И он будет лидером.
Однажды в полузатопленном трюме мальчишки нашли неразорвавшийся снаряд, оставшийся со времён обстрела Мории. Гансик схватил тяжёлый снаряд, принёс его в полицию и бухнул на стол оторопевшему и потерявшему от страха дар речи полицейскому начальнику. «Хочу, чтоб обо мне написали в газете». «Ах ты хулиган этакий-разэтакий! – кричал пришедший в себя пузатый полицай. – Вон отсюда, иди, пока цел!»
Гансик ходит в секцию боевых единоборств. Мальчишки зовут его, если старшие ребята обижают. Гансик уже может постоять за себя. И за своих друзей. Но он не может победить всех. Не может в одиночку одолеть весь этот мир шпаны. Время от времени старшие пацаны, и Косырь, и Лобан, и Сидор, нет-нет да и поколотят его.
Гансик с Богданом ищут в книжках решения проблем. Марк Твен. Их идеалы: Том и Геккльберри. Книгу «Том Сойер» зачитывали до дыр. Гансик с Богданом всегда будут вместе. Как Том и Гек. Но ни Том, ни Геккельбери не сломали мир взрослых.
Гансик упорно тренируется. Осваивает всё новые и новые боевые приёмы. Постепенно и старшие ребята начинают его опасаться.
Уличная шпана постоянно выясняла отношения с соседями. Стефановская банда ходила биться с Лиговскими. Петровские ходили на Ваську. С Васьки ходили биться с Заставскими. Особенно почётно было драться на масленицу. Жгли соломенные чучела. На прудах у Заставы, на льду, сходились стенка на стенку. Все придерживались кодекса чести. Ногами не били. Упавшего не били, давали встать. Не били того, кого вышибали из стенки. Бойцы стояли плечо к плечу. И молотили друг друга без пощады. Подросший Гансик тоже встаёт в шеренгу. Кто-нибудь из могучих бойцов ударом вышибает его – Гансик вылетает спиной вперёд, летит по скользкому льду до ближайшего сугроба. Падает, вскакивает и снова бросается на обидчика. Крики бойцов, треск горящей соломы, разбитые кулаки и носы. А в воздухе, поднимающемся горячей волной к небесам, носятся древние валькирии. Чувствуют прилив молодой крови, поют боевые песни, полные устрашающего воя и неземной тоски.