Путешествия Никласа
Шрифт:
– Да, я тоже удивилась, – моргнула Гемма. – Его клан живет в секторе 7H галактики NGC 69307-1. Ну, совпадение не самое уникальное, все-таки мы одно время тусовались на одних вечеринках в Центре. А там довольно жесткое разделение по галактикам и даже секторам. Почему, интересно?
– Клановые предрассудки, основанные на здравом расчете, – рассеянно ответил Никлас. Его все еще занимала череда удивительных фактов, сопутствующих неведомому Леониду-1. – Девушка, выходящая замуж, остается неподалеку от своего клана и всегда может рассчитывать на поддержку родственников. А когда в семье происходит обмен полами, можно переехать в соседнюю галактику, арендуемую кланом бывшей жены, чтобы не платить субаренду
– Я примерно так и думала. Так вот, когда он отделился от своего клана и стал основателем нового, арендовал свободную систему подальше от Центра. Получилось недалеко от его родных краев… Так что он поменял себе среднее имя на NGC 69307-3 и заменил суффикс 87 на единицу.
В атмосфере как будто стали сгущаться электрические заряды, тут и там возникли крошечные глобулы плазмы. Они побежали по гладким поверхностям эстакад и мостиков, стенам шахт и перилам лесенок. Апогей торжества явно назревал, поэтому Гемме пришлось сократить предисловие:
– Мне он нравится! Он не такой взбалмошный, как другие мои приятели, но с ним все равно здорово… Все-таки Леонид постарше прочих моих знакомых. Он странный, конечно, но это даже лучше, с таким не скучно прожить даже сотню-другую лет. И он не мешал мне путешествовать и оплачивал всякие глупости без вопросов.
– Мы с твоей матерью вместе уже восемь тысяч лет, – заметил Никлас.
– Жуть! Слушай, не перебивай. Я думаю, ты не откажешься мне помочь, потому что… Ну, не знаю, все-таки речь обо мне, младшей, – она немного кокетливо опустила глаза с макушки на лоб, чтобы не повредить их при входе в шахту. Гравитационное поле подхватило обоих и повлекло ввысь. Мощность звукового наполнения эфира тем временем бледнела, уступая место торжественной тишине. – Я перешлю тебе привязку к его последним координатам и внешний вид. Видишь ли, пятьдесят суток назад я написала ему, и он мне не ответил, я обиделась… Через двадцать дней написала еще, но ответа опять не было. Точнее, пришла странная кассета, вот, погляди. Я сняла копию, так что это тебе. Я сгоряча пыталась сама попасть к нему в дом, но его дырокол заблокирован паролем. А он наверняка есть только у Гелиодезической и Транспортной Комиссий. Сомневаюсь, что Леонид дал его кому-нибудь еще.
Гемма протянула отцу стандартный микродиск с записью. Наверное, при других условиях он смогла бы сбросить информацию непосредственно в его оперативную память, но сейчас был неподходящий момент: девочка как чувствовала, что потребуется материальный носитель. Засорять радиодиапазон, когда он полон возвышенного молчания, было бы верхом святотатства.
Показалась прозрачная платформа, на которой их спокойно поджидала Ирина. Под ногами жены уже вовсю бушевали холодные сгустки плазмы.
– Это рядом с твоим профессиональным сектором, в соседней галактике, – добавила Гемма. – Узнай, в чем тут дело, хорошо? Мне бы не хотелось потерять этого человека… У меня от него отложенная беременность, и сканирование показывает, что ребенок мог бы получиться хорошеньким. Я думаю выбрать его для рождения, когда вернусь к Леониду-1, вот только отделаюсь от последнего приятеля.
– И давно ты его носишь?
– Зародыш? Уже четыре года.
Обещать Никлас, разумеется, ничего не стал, но Гемме этого и не требовалось. Она знала, что как последний ребенок в семье наиболее любима, и отец наверняка приложит серьезные усилия, чтобы помочь ей. А если не сумеет – что ж, тогда подскажет, как быть дальше. Может быть, это опасно? Не станет же она соваться в пустую галактику одна, без надежной привязки к дыроколу-приемнику (а это много недель поисков цели).
– Ты не находишь, что поддерживать связь с изгоем несколько… предосудительно? – осторожно спросил историк.
– Он
Они подошли к Ирине – и вовремя, потому что стены башни стали бледнеть, обретая небесно-желтую прозрачность, а весь диапазон наполнился легкими, как бы воздушными звуками. Под стать им засияли и силовые структуры, наполнявшие объем здания. «Отдать ребенка в клан одиночки? – размышлял между тем Никлас. – Не значит ли это навлечь на себя недовольство Деевых NGC 69307-1, да и всех прочих тоже? Если этот факт получит огласку… Нет, лучше не сейчас, когда на мне висит дело с биоформами». Никлас еще не надумал бросать работу историка, она по-прежнему нравилась ему – как и семь тысяч лет назад, когда он, запросив Демографическую Комиссию о наличии вакантных мест, получил предложение принять к обслуживанию сектор 7H галактики NGC 69307-1.
Вершины башен медленно соединились между собой, вытянув гибкие световые щупальца, и на их перекрестье возникла гигантская голограмма. Все приглашенные моментально узнали главу клана. Тот поздравил родичей, решивших умереть, и пожелал им удачи в благом замысле.
– Мужественные люди, – просветленно сказала Ирина, когда изображение патриарха рассеялось в небе. Чтобы не тревожить незнакомых родственников, она выпустила из ушей две узконаправленных акустических антенны.
– И настойчивые! – Гемма поддержала мать. – Всего за девятнадцать тысяч лет смогли познать все аспекты бытия. Великий Зумино, как же глубоко они проникли в его ткань, если рассудили таким решительным образом. Вы не знаете, каким путем предки собираются подарить себя Вселенной?
– Подожди, объявят, – вступил Никлас. – Сейчас в моде очень красивый способ – мгновенное ослабление межатомных связей вдали от жилья, как раз между звездами своего клана. Бывшие частицы тел миллионы лет летят в космосе, пока не осядут на твердых телах или не поглотятся газовыми облаками.
– Прекрасная смерть.
Гемма была права, потому что подарить свое вещество открытому космосу – значит ненамного, на неуловимую долю наносекунды, но все-таки отдалить тепловую смерть мира. Великий долг человека в том, чтобы отдавать материю собственного тела вплоть до последнего мига, до Всеобщего Конца по имени лептонный распад. Пусть до него еще целых 830 миллиардов лет, а мир еще не вышел из «младенческого» возраста… Именно сейчас стоит заботиться о далеких потомках и завещать им свои атомы – ведь из них когда-нибудь родятся новые звезды.
Ролик Гелиодезической Комиссии, прокрученный в мозгах Антоновых, закончился торжественной нотой: счастливые Аманда-7 и Егор-5 пожелали родичам богатого и конечного бытия, вознесли хвалу негэнтропии и Хабблу, обнялись, чтобы слиться в единую структуру… Колоссальная голограмма растворилась в небе, и вслед за этим гостям праздника показали стандартный, но всегда волнующий процесс разрушения связей между атомами сцепленных тел именинников. Частицы, еще секунду назад организованные в живую структуру, рассеялись бледнеющим облаком и устремились каждая к своей неведомой цели…
Когда восхищение Антоновых поутихло и они принялись высматривать биоформы с горячительными или охлаждающими жидкостями, трансляторы отыскали в толпах Аманду-8 и Егора-6.
– Познакомьтесь с этими симпатичными людьми! – вскричал распорядитель праздника, чиновник из Демографической Комиссии, на всех электромагнитных частотах, акустикой и гравитацией. Женщина походила на перекошенную древнюю табуретку, а мужчина напомнил Никласу одну из его последних биоформ, с головой вместо живота. Стоял он на восьми ногах, причем не слишком устойчиво. – Их номера первыми сдвигаются на ступеньку вниз, к истокам вашего рода!