Путешествия П. А. Кропоткина
Шрифт:
пройдет.
«Отвечая на вопросы удивленных обывателей, что пришли с
олекминских приисков, — писал Кропоткин, — мы замечали, что в
этом городке, живущем на Иркутско-Амурском тракте с его иркут-
ско-амурскими интересами, никто ясно даже не отдавал себе
отчета, где это олекминские прииски».
В Чите Кропоткин и его спутники сами удивлялись, как это они
одолели этот «непроходимый» путь.
Прошло немного дней. Кропоткин и его спутники быстро
отдохнули и стали забывать о перенесенных муках путешествия. Кропот-
кин радовался: он познал счастье больших теоретических
обобщений. В его уме сложились новые, смелые географические теории,
основывающиеся на большом научном материале, собранном им в
экспедициях.
* * *
Уже первый отчет об Олекминско-Витимской экспедиции вызвал
огромный интерес среди географов.
Когда в 1867 году в Петербурге Кропоткин сделал доклад в
Русском Географическом обществе, все тогдашние географы и
путешественники — члены общества — слушали его с захватывающим
интересом. Географическое общество присудило ему золотую
медаль за Олекминско-Витимскую экспедицию и избрало его
секретарем отделения физической географии.
Кропоткин позже опубликовал свои труды «О ледниковом
периоде» и «Об орографии Восточной Сибири», и они принесли ему
мировую славу.
Больше всего радовало Кропоткина, что он привлек внимание
ученых -- географов, геологов — и путешественников к далекому
сибирскому краю — к исследованию и изучению малоизвестной
окраины своей великой родины.
После Кропоткина основные черты рельефа Забайкалья
исследовали академик В. А. Обручев, профессор А. П. Герасимов и др.
По предложению академика В. А. Обручева, в честь первого ее
исследователя полоса гольцов, проходящих по Ленско-Витимской
горной стране, была названа хребтом Кропоткина. Это
название осталось в географической литературе и на картах.
Работа Кропоткина «Об орографии Восточной Сибири» была
долгое время настольной книгой для геологов и географов»
изучавших этот край.
Известный ученый Вознесенский, изучая Восточную Сибирь,
назвал именем Кропоткина голец в Становом хребте.
По ценности научных открытий и важности практических
результатов, по трудности и опасности, по проявленной Кропоткиным
предприимчивости и бесстрашию Олекминско-Вйтимская
экспедиция была самым значительным из всех его сибирских путешествий.
Кропоткин всегда был необычайно скромен в оценке своих
научных подвигов. В отчете об Олекминско-Витимской экспедиции
Географическому обществу он писал:
«Впрочем, кое-что, не лишенное интереса, удалось-таки собрать:
важно уже то, что нам удалось заглянуть в неведомый край и
пересечь это нагорье во всю его ширину».
Дальше он дал отчет на шестистах восьмидесяти страницах, к
своему отчету присоединяя и отчет своего друга И. С. Полякова.
«Читатель заметит, — писал Кропоткин, — что мы оба вовсе не
говорим о человеке. Самая главная причина этого та, что мы
людей почти вовсе не видали...
2—3 полуголодные семьи тунгусов попались нам на Витиме при
устье Нерчи, то-есть в самом начале похода; 5—6 якутских и
тунгусских семей попались лотом при устье Муи; 2—3 бурятских
семьи — на Енгандине».
Огромный край, по которому путешествовал Кропоткин, был
почти ненаселен.
ГЛАВА ПЯТАЯ
ВОЗВРАЩЕНИЕ В ПЕТЕРБУРГ
Кропоткин ясно понимал, что у него нет достаточных
теоретических знаний, чтобы обосновать свои смелые географические
гипотезы.
Военная служба связывала его: он оставался чиновником
особых поручений по казачьим делам при иркутском
генерал-губернаторе. Это отнимало много времени и отвлекало его от науки. Но
расстаться со службой было не так просто: все-таки она давала
средсгва к жизни. От доходов с имений своего отца Кропоткин
сам давно отказался.
Еще в Сибири он начал литературную работу, посылал
корреспонденции в газеты, перевел английскую книгу «Философия
геологии» Педжа. Литературная работа давала небольшой заработок,
но на нее тоже требовалось свободное время. Все же Кропоткин
решил отказаться от офицерской службы, выйти в отставку,
вернуться в Петербург и жить исключительно на литературный
заработок. Петербург манил его как научный центр, где были универ-
ситет, библиотеки и Географическое общество, в которое он уже
не раз посылал свои доклады.
Что более всего его смущало и мучило — это недостаток
систематического образования.
В письмах к брату он с тоской говорил, что ничего не знает и
поэтому ничего не сможет сделать в науке. Это, конечно, было
преувеличением.
Кропоткин подал в отставку и весной 1867 года был уже в
Петербурге.
Он решил поступить «на старости лет», как он говорил (ему
шел двадцать шестой год), в университет, для того чтобы получить
систематическое математическое образование. Он чувствовал, что