Путешествия по Африке
Шрифт:
Абагарамбо похожи на абабуа, которых я видел у Бакангаи. И они также носят высокие плетеные головные уборы, и их пики и особенно красные большие ножи в ножнах напомнили мне вооружение восточных абабуа. Раковины каури очень распространены в местности южнее Уэле-Макуа и служат украшениями. Я получил парикообразный, спускающийся сзади до пояса головной убор, густо украшенный раковинами каури, а также широкий пояс для ножен складного ножа. По-видимому, абагарамбо являются лишь племенем большого народа абабуа. Мои слуги так же плохо понимали наречие абагарамбо, как и живущие здесь абабуа, хотя Дзумбе частично понимал язык народности у Бакангаи. Этот язык похож на наречие мангбатту, но с некоторым отклонением. Возможно, что название абабуа является сборным для различных племен. Отмечаю, что живущие у реки азанде называются и здесь, как рыболовы и моряки,
Азанде, живущие на западе, мало отличаются от своих соплеменников с далекого востока, за исключением отдельных различий, вызванных приспособлением к окружающей среде, а также подражанием. Я наблюдал одну даму, отличавшуюся очень искусной татуировкой на груди и животе. Это украшение требует большого терпения и многолетних мучений; операция татуировки периодически прерывается, каждый раз обрабатывается небольшой кусочек кожи. Мучая этой операцией жену, негр таким образом демонстрирует свою любовь к ней; так что богатая татуировка является наглядным доказательством любви мужа и большой гордостью жены. Упоминаемая мной дама, носительница искусной татуировки, была лю-бимейшей женой Багбинне. Она часами просиживала в моей хижине, что не было в обычае азанде, так что я мог льстить себя мыслью об особой благосклонности этой дамы ко мне.
Я оставался у Багбинне с 10 по 17 января, затем пустился в обратный путь в Уриндимму. На этот раз я прошел область Бамбагирро более коротким путем, на второй ночлег остановился у Нангбы, сына Биссаро, и неудобное болото обошел с другой стороны хижин Банга.
Двадцать петого января мои носильщики были готовы к отъезду из Уриндиммы. Уровень воды в Мбили значительно понизился, и реку (глубиной в 3–4 фута) можно было перейти вброд. По другую сторону реки мой путь отклонялся от прежнего и шел на северо-запад, к вождю племени банджия Сансе. Пройдя на следующий день холмистой местностью, с которой ручьи стекали на юг в Мбили, мы через владения братьев Сан-сы прибыли к последнему, остановились у него на ночлег и провели весь следующий день, ожидая прибытия из Уриндиммы последней части багажа. Обстоятельно и рассудительно Санса поделился со мной полезными сведениями о своей области.
Между прочим, на мой вопрос он мне ответил, что увод в рабство негров из южных и западных областей нубо-арабами в последние годы не уменьшился; при этом жаловался на беспощадный произвол экспедиций и правителей провинций, управляющихся Рафаи. О многих преступлениях поведал мне Санса. Он много слышал о «Хокума» (правительстве) и об управлении «Кебир ин Джур» (Великого, Могучего, как называли губернатора провинции Бахр-эль-Газаль) и спросил меня, почему же видные вожди банджия, как Нгеррия, Мбико или Рхуа, не посылают в управление своих сыновей, чтобы через них получить точные сведения о «Хокума» и «Кебире». И в этом я вполне согласился с ним.
Двадцать седьмого января Санса лично проводил меня к своему брату Бассанде, чтобы носильщики не разбежались. Ближайшей моей целью было посещение вождя Мбико. Дорога шла, как и в прошлые дни и дальше от Мбико, на запад с небольшим отклонением на север. По выходе от Бассанде мы вскоре перешли реку Рэмби.
Сын Гиро, Мбико, был старый, полный достоинства властитель. Он и его братья Рхуа и Нгеррия были старейшими и знатнейшими из еще живущих владык банджия. Мбико напоминал собой еще доброе старое время париков «аллонж»; этого рода уборы прежде часто носили негры азанде и банджия, теперь они встречаются только на очень старых людях. Этот странный, искусно сделанный головной убор придавал Мбико еще моложавый вид, лишь у висков выглядывали его собственные седые волосы. К прошлому времени принадлежал и его метательный нож пинга редкой формы, который я приобрел для своей коллекции.
Во время моего пребывания у Мбико опять начались дожди, так что в январе (самом сухом месяце) 1883 года я пережил больше дождливых дней, чем в это же время в прошлые годы.
Тридцатого января мы пришли к зерибе Дуаро, названной по имени умершего сына Гиро, которому наследовал сын Дуаро, Нгания. Другой сын Дуаро, Джаббир, особенно выдвинулся своим деятельным участием в экспедиции Али-Коббо, и имя его будет упоминаться с почетом не только в ближайшее время, но и при новейших исследованиях в областях на Уэле-Макуа. В то время Джаббир опять был с Али-Коббо в экспедиции на западе у большой реки, но по пути к зерибе Дуаро я остановился на отдых у его владения — группы опрятных хижин, где впервые, после ухода из юго-восточных областей Мангбатту, опять встретил коз. Между прочим, эти козы были завезены с запада, с другой стороны Макуа, так как ни банджия, ни азанде коз не разводят. Округ вождя и драгомана Джаббира находился на едва заметном, маленьком водоразделе притоков Мбили; некоторые из них текут к Мбили в южном направлении, другие появляются в виде истоков Ганго, самого большого северного притока Мбили, который сначала довольно долго течет параллельно Мбили на запад, а затем сливается с ней.
В стране банджия не было недостатка в различных растительных продуктах, широко культивируемых здесь, как и в других, ранее упомянутых мной областях. Развешанный в течение последних недель на стеллажах, для дозревания в пучках, кунжут здесь уже полностью акклиматизировался, и свежее масло из него я использовал для приготовления пищи и для поддержания света в лампочке. Больше чем где-либо, здесь возделывают ямс (Dioscorea alata), большие вкусные клубни которого часто заменяли мне картофель.
Четвертого февраля из Дуаро я направился дальше к Абд’Алле, главной зерибе этой области. Путь сначала вел на север, затем на северо-запад и на запад по местности, частично покрытой невысокими холмами, где много мелких притоков и источников Ганго протекало в складках почвы. Реку Ганго мы перешли в ее верхнем течении, где она была восьми шагов ширины и одного фута глубины, но со многими болотистыми затонами.
Дорога от зерибы Мугару до зерибы Абд’Аллы представляла собой большую, обращенную на юг дугу, с небольшим отходом от Уриндиммы к Уэле-Макуа. По прямому пути между этими двумя главными поселениями арабов можно пройти за пять дней.
Путь, по которому проходило мало известное в широких кругах путешествие д-ра Потагоса по восточной области банджия, также описывал дугу, направленную на юг, но не такую большую. Однако недостаточные или ошибочные указания д-ра Потагоса, неточности в определении стран света в его пути, неправильное понимание гидрографической системы и, наконец, неправильные названия сильно затрудняют возможность от пункта к пункту проследить его путь по моей подробной, в четыре листа, карте и привести его маленькую карту в соответствие с моими работами. Все же я должен подробнее остановиться на путешествии этого моего единственного европейского предшественника в этой области и уточнить его данные, как я ранее уточнил данные путешествия Миани.
Доктор Потагос прошел в 1876 году с севера, через бывшую область Мофио (Омбанга) и область Земио, к Нбасани (у Потагоса — «Абазини»), где переночевал; затем, мимо племен акахле (у Потагоса — «Кара»), через реку Манза (у Потагоса — «Миндца») к Газуа (у Потагоса — «Газина»), отсюда через Мбому (у Потагоса — «Бомо») к Сасе (у Потагоса — «Саза»); затем он прибыл к вождю Мугару (у Потагоса — «Бангоуру»). К тому же следует отметить, что большинство этих селений в то время находилось в других местах, так что действительный путь Потагоса может быть определен лишь приблизительно. Например, селение Мугару тогда находилось на северо-востоке от нынешнего расположения, и это делает понятным сообщение Потагоса, что он перешел через реки Гоне (у Потагоса — «Гоани») и Ассу по пути от Бангоуру (Мугару) к зерибе Рафаи. Под зерибой Рафаи, очевидно, подразумевается селение Нгеррия. Путешественник пересек округ Морджана и дошел также до Бэни, поселение которого тогда расположено было северо-западнее, далеко от того места, на котором я его застал. Севернее Мбили (у Потагоса — «Бири» или «Бере») уже труднее определить маршруты однодневных походов греческого путешественника. Зериба Уриндимма находилась раньше, так же как и теперь, дальше на север; однако Потагос сообщает, что он посетил Ингима (Уриндимма?), находящегося на расстоянии одного часа пути на север от Бере (Мбили), на отлете от Ферики (?). До арабского поселения бея Гнауи (у Потагоса — «Гинаоуи»), в то время называвшегося Абд’Алла, а раньше Али-Коббо (у Потагоса — «Аликапоу»), он, по полученным мною справкам, дошел, идя с юго-востока и востока, до места, где я сейчас находился, и посетил Биеманги (сына Гиро), тогда еще живого. Это направление похода сходится с сообщениями самого путешественника, согласно которым он, идя от Бака (?), на лодке переехал реку Нтоме и достиг Аликапоу (Али-Коббо). Названная им Нтоме была, очевидно, Дюме. О дальнейшем путешествии Потагоса на север я еще буду говорить позднее.