Путешествия по Китаю и Монголии. Путешествие в Кашгарию и Куньлунь
Шрифт:
Отступление Иничке и исчезновение многих озер между нею и Угэнь-дарьей служат новым свидетельством постепенного осыхания Кашгарской котловины, подтверждаемого, несомненно, признаками, замеченными нами в Лобнорской впадине, и единогласными показаниями самих туземцев многих местностей бассейна Яркенд-дарьи.
Небольшую станцию в 18 верст между Иничке и Конче мы прошли по солончаковой местности, покрытой мелкими и плоскими буграми, поросшими тамариском. Среди этих солончаковых бугров тянется с северо-востока на юго-запад узкая полоса лёсса, покрытая редким тополевым лесом и прорезанная вдоль сухим руслом, называемым Айволи, в котором заметны
Последние 4 версты экспедиция следовала по правому берегу реки Конче, текущей на этом протяжении с севера на юг, параллельно дороге, и, переправившись через нее на пароме, расположились на ночлег. У переправы, называемой Чиглык, туземцы с помощью нескольких китайских солдат из мастеровых строили пикет. Китайские власти обращали, таким образом, участок проселочной лобнорской дороги на протяжении от Курли до нового импаня на Яркенд-дарье в почтовый тракт. По этому тракту ежедневно двигались из Курли в импань караваны с мукой, рисом и разным имуществом.
Река Конче на переправе имеет не более 20 сажен ширины, но очень глубока и течет со скоростью около 4 футов в секунду в крутых берегах, покрытых тополевым лесом. Он начинается верстах в 10 ниже Курли сначала отдельными деревьями и купами, потом тянется уже сплошной, но неширокой лентой до переправы Чиглык. Ниже переправы прибрежная лесная полоса значительно расширяется, и река на всем протяжении до образуемого ею в окрестностях селения Тыккелик обширного болота течет среди широкой лесной полосы, безлюдной и посещаемой только по временам охотниками из долины Яркенд-дарьи и Курля.
От переправы Чиглык мы прошли немного вверх по левому берегу реки, потом повернули круто на северо-запад и следовали сначала лесом, а потом по местности, покрытой плоскими солончаковыми буграми. Из бугров экспедиция перешла на открытую равнину, на которой миновала старые пашни. Около них видны были ясно следы арыков и сохранились развалины глиняных хижин. По свидетельству проводников, прежде в этой местности находились обширные поля жителей соседнего селения Шинэга и стояли мазанки, служившие им кровом во время полевых работ. Несколько лет тому назад поля пришлось забросить по причине понижения уровня воды в реке Конче, из которой не стала уже доходить до них вода по оросительным канавам.
Оставив позади старые пашни, мы снова пересекли полосу мелких солончаковых бугров, потом камыша, из которых вышли на щебне-дресвяную равнину. Тут мы впервые на всем пути от подножья Куньлуня встретили каменные обломки. Пройдя верст 5 по этой равнине, экспедиция достигла селения Шинэга и остановилась на южной его окраине на ночлег.
Утром показалась нам на самое короткое время невысокая горная цепь Курук-таг, отстоящая от селения Шинэга верстах в 5 к востоку и скрывавшаяся накануне в пыльной мгле.
Миновав селение Шинэга с немногими рассеянными по обширному оазису домами, в виде отдельных ферм, экспедиция следовала сначала по дресвяной равнине, покрытой малыми столовидными высотами и миниатюрными конусообразными горками, потом пересекла последовательно полосы камыша и песчаных бугров. Из последних мы поднялись опять на дресвяную равнину и шли по ней до самого оазиса Курля, в восточной части которого разбили лагерь на берегу рукава реки Конче, называемого Карасу.
Глава восьмая. От Курли до Урумчи
Курлинский оазис и его жители. — Переход из него в город Карагиар. — Очерк Карашарского оазиса. — Местные дунгане, чанту и монголы. — Озеро Баграш-куль. — Следование экспедиции до селения Ушак-тал. — Встреча с китайскими солдатами. — Нефритовый монолит в Ушак-тале. — Переход через пустыню между Ушак-талом и Токсуном. — Неожиданное прибытие в отрицательную низменность. — Очерк Турфанской впадины. — Путь из Токсуна в Урумчи через седловину Тянь-Шаня. — Город Урумчи и прилежащий к нему оазис. — Минеральные богатства окрестных гор.
Оазис Курля, принадлежащий Карашарскому округу, расположен по обоим берегам реки Конче. Он простирается до 12 верст в длину по течению реки и до б верст в ширину, занимая площадь около 50 квадратных верст. Дома в этом оазисе рассеяны очень редко и сложены, как во всех северных поселениях, из необожженного кирпича. Большая часть дворов не имеет вовсе оград и даже живых изгородей, которыми обнесены только сады. Лёсса в оазисе Курля уже нет; его заменяет бурая перегнойная почва, мало уступающая ему в плодородии, но, по всей вероятности, не столь устойчивая. Северная граница желтозема проходит южнее Курли и совпадает приблизительно с параллелью 41°. Эта параллель служит вместе с тем южной границей ильма (Ulmus campes-tris) и отчасти саксаула (Haloxylon ammodendron). К северу от нее мы на всем пути до самой государственной границы не встречали лёсса ни в Кашгарии, ни в Джунгарии, а южнее этой параллели не замечали ни одного ильмового дерева и саксаула, кроме очень немногих мест в юго-восточной части Кашгарии, где он растет кое-где, но крайне редок.
Перегнойная почва Курлинского оазиса дает хорошие урожаи: пшеница родится в среднем сам-12, кукуруза сам-30, а рис сам-8. Огородные овощи, а также дыни и арбузы разводятся в изобилии. Плодов же — персиков, абрикосов, яблок, груш и винограда — мало, но зато они очень хороших сортов, в особенности груши.
Цены продовольственных продуктов в Курле лишь немного выше, чем в остальной Кашгарии. Пуд лучшей пшеничной сеяной муки стоит 50 коп.; пуд кукурузы — 20 коп., а баранина продается по 3 и 4 коп. за фунт.
В Карашарском округе Кашгарии, как и в Джунгарии, кроме медной китайской монеты, обращается еще серебряная (гпэньга), стоимостью около 12 коп. Веса и меры в этих местностях китайские.
В оазисе Курля считается около 4000 жителей, в том числе до 3000 туркестанцев и 1000 дунган. Туркестанцы Кара-шарского округа и всей Джунгарии, называемые китайцами чапту, а коренными жителями западных округов — долона-ми, суть потомки ссыльно-поселенцев из различных местностей Западной Кашгарии, водворенных в этот округ и в Джунгарию китайцами во второй половине XVIII столетия по уничтожении ими Джунгарского царства и почти поголовном истреблении его жителей-калмыков. Чанту до настоящего времени сохранили язык и религию своих сородичей Западной Кашгарии, но отличаются несколько от них нравами, обычаями и одеждой. Например, женщины чанту, исключая набожных старух, не закрывают вовсе лица и свободно появляются везде в обществе мужчин. Кроме длинных халатов, они носят еще короткие, вроде кофт, а на головах — высокие ермолки.