Путешествия в Мустанг и Бутан
Шрифт:
Исключение по-прежнему составлял Бутан. Ни одна экспедиция ещё не произвела картографической съёмки его территории. Учебники давали лишь приблизительную численность населения страны — от 500 тысяч до миллиона. Самые подробные статистические справочники были не в состоянии отвести Бутану ни строчки. Редким счастливцам довелось увидеть столицу страны — если ему удавалось завоевать симпатию короля и королевы Друка.
Друк означает «дракон», и именно таково подлинное наименование королевства. Англичане назвали его Бутаном — страной бхотов, то есть тибетцев, с которыми бутанцы состоят в близком родстве.
Я ночевал в монастырях у подножия Эвереста, ел овсяную кашу из деревянных мисок в долинах Мустанга. По сути я стал иностранцем в собственной стране, ибо, стоило закрыть глаза, передо мной открывалась несравненная панорама «Крыши мира». Я мог забыть Париж, Лондон, Нью-Йорк и все остальные гигантские метрополии нашего антиромантического мира с их грохочущими и чадящими машинами, где люди превращаются в таких же призраков, как и те, что спят на обочине в бидонвиллях Калькутты.
Чего я не мог забыть, так это Бутан: во всех других экспедициях, когда выдавалась передышка, я вновь и вновь возвращался мысленно к нему. В 21 год я рисовался себе первопроходцем — Кортесом или Христофором Колумбом с детских цветных рисунков. Но Страна дракона не давалась в руки.
И вот я здесь. Восторг прошёл. Переговоры в Дели и долгое ожидание в Калькутте погасили нетерпеливое честолюбие. В Калькутте надежда уже еле-еле теплилась далёким огоньком. Быть может, я слишком долго стремился к цели?..
Автобусные фары перестали выхватывать из ночи лежащие тела: мы пересекли решётку Дум-Дума и теперь катили по бетону к одиноко стоящему ангару.
От бетонной полосы шёл жар, внутри ангара слабо горел свет. Послышался лай — ко мне во всю прыть помчался сторожевой пёс. Вышел человек и стал деловито взвешивать мой багаж. Это и была авиакомпания «Джем»: пилот, диспетчер и стюард в одном лице. Я уселся на ящик под голоногой красавицей, вырезанной из какого-то старого журнала, и… стал ждать.
Десять лет я ждал этого момента и, казалось, больше был не в силах выдержать ни минуты. Но прошёл ещё час. Неожиданно в конце полосы показался «джип». Сердце у меня ёкнуло… Нет, из кабины вылезли двое молодых людей с монголоидными лицами и выбритыми головами. Мои попутчики. Типичные бутанцы.
Кабина ДС-3 наполнилась газетами. Я переводил глаза с кип бумаги на громадные ватные тампоны, которыми оба пассажира заткнули себе уши, а оттуда на дверь в кабину пилота: он забыл закрыть её, и теперь она со стуком била о помятый фюзеляж.
Под неровный гул моторов самолёт оторвался от земли, оставив внизу цепочки огней и спящую Калькутту. Я успокоился окончательно лишь тогда, когда мы набрали высоту и взяли курс на север, обходя толстое муссонное облако.
— В Бутан можно попасть только по воздуху, — сказал мне заместитель генерального секретаря индийского МИДа. Сейчас я летел в Хассимару, пограничный город Индии на стыке Западного Бенгала и Ассама. Там меня мог взять бутанский «джип». Ну а остальное зависело от случая.
Я вдруг понял, что продвинулся не дальше, чем 10 лет назад, когда приехал сюда впервые с письмом от брата далай-ламы. А сейчас у меня вообще не было рекомендаций. Смутным предлогом могло бы стать давнишнее приглашение покойного премьер-министра, но его семья была в немилости.
В 1950 году Бутан не имел ни дорог, ни контактов с внешним миром. В 1968 году он всё ещё не входил ни в одну международную организацию. Территория в 47 тысяч квадратных километров изобиловала «белыми пятнами». Флора и фауна оставались неизученными, равно как и обычаи, традиции, этнические особенности и диалекты языка. Но теперь уже была дорога к новой столице королевства — Тхимпху.
Вопреки ожиданиям самолёт бодро набрал высоту и на заре вознёсся над плотной массой облаков, закрывших от края до края всё видимое пространство. Под нами была темнота, лишь изредка в разрывах брезжил желтоватый свет. Дверца продолжала хлопать, и каждый раз в салон тянуло холодным ветром. Первый живительный глоток воздуха за столько недель!
Самолёт полнился гулом, его тень скользила по дождевым облакам. Внизу вставала заря над вспухшей от влаги землёй. Здесь воды Ганга и Брахмапутры образуют великую дельту, сливаясь после долгого пути от истоков, лежащих рядом, по обе стороны горы Кали в Тибете.
Иногда пускали блики зеркальные осколки залитых водой полей. Мои бутанские спутники держались за руки. Приходилось ли им летать до этого? О чём они думали? Наверное, о родной деревне, куда возвращаются после долгого отсутствия. Сейчас они мчатся с головокружительной скоростью, но вскоре им придётся шагать пять-шесть дней до семейного очага.
Мне они понравились с первого взгляда уже потому, что принадлежали к миру, в который я так стремился попасть. То были настоящие бутанцы. Выглядели они странновато с клоками ваты, торчащими из ушей; безукоризненно белые рубашки и оливкового цвета брюки делали их похожими на выпускников миссионерской школы.
Самолёт пошёл на снижение. Уже Хассимара? Компания «Джем» не даёт информации о полёте для любопытных пассажиров. Правда, людей ей доводится перевозить нечасто: для них даже приходится специально привинчивать к полу сиденья.
Рассвет застал нас в Джалпаигуру — так значится на карте этот пункт. Вокруг бесчисленные каналы и затопленные поля, среди которых оставлена узкая травянистая полоса, на которую мы сели.
Все вылезают. Я выгляжу совсем по-дурацки в своём бежевом костюмчике. Подхожу к бутанцам, которые наконец-то извлекли из ушей вату. Улыбаюсь и адресую им несколько слов по-тибетски. Они, похоже, не понимают. Повторяю фразу. Вид у них становится смущённый, а взгляд чуть-чуть подозрительный. Один мне отвечает по-тибетски. Скованность, однако, не проходит. Выясняется, что они телохранители Паро Пенлопа.
— Вот как! — говорю я. — А мне выпала честь беседовать с Паро Пенлопом два дня назад в Калькутте.
На сей раз их лица озаряют широкие улыбки; они успокаиваются. Вспоминаю нелёгкий разговор в Калькутте со сводным братом бутанского короля.
— Ему всего двадцать четыре года, — предупредила сестра Теслы Бетти-ла, — но это очень серьёзный человек.
Встреча едва не кончилась полным провалом. Брат короля сидел неподвижно, и его лицо, лишённое выражения, не выдавало никаких чувств. Я стал лепетать о своём страстном интересе к Бутану, о желании провыть там дольше срока, указанного в моём разрешении.