Путешествия вокруг света
Шрифт:
С восходом солнца мы двинулись дальше, так как ветер немного стих. На берегу мы заметили маленькую гремучую змею, которая легко могла причинить нам серьезные неприятности. Змею убили, и она пополнила коллекцию профессора Эшшольца. Теперь река текла с северо-запада. Ее ширина составляла здесь от 250 до 300 саженей, но с востока к ней присоединялись более узкие протоки, образуя множество островов. Западный берег реки оставался холмистым, а восточный — низменным. Течение в этих местах было таким сильным, что мы очень медленно подвигались вперед, несмотря на все усилия гребцов. А когда солнце поднялось над горизонтом, вновь усилился северный ветер, еще более затруднивший наше продвижение. Поэтому уже в полдень нам пришлось высадиться на западном берегу, пройдя за день всего 10 миль. Мы достигли точки, находящейся на 38°27′ с. ш. и 122°10′ з. д.
Это был кульминационный пункт нашего небольшого путешествия. Неблагоприятная погода заставила нас отказаться от дальнейших попыток плыть вверх по течению. Впрочем, наш лоцман утверждал, что в данное время года вообще невозможно проникнуть намного дальше, так как из-за обильных дождей вода в реке прибывает настолько, что течение становится непреодолимым. Пусть же продолжат наши исследования те путешественники, которые попадут сюда летом, когда подобных препятствий не существует.
Вблизи от места нашей высадки, по-видимому, недавно останавливались индейцы. Мы обнаружили здесь торчащий из земли шест с флюгером из перьев, два индейских челна, изготовленных из тростника, а также остатки нескольких костров; угли еще покрывал тонкий слой неразвеявшегося пепла. Лоцман назвал мне два племени — чупуканов и хульпунов, которые раньше здесь обитали и, возможно, иногда еще заходят в эти места. Теперь столбы дыма от их костров поднимаются над болотистыми островами, на наиболее возвышенных участках которых они строят свои жилища.
Величественная горная цепь Сьерра-Невада была видна во всем своем великолепии. Вдоль всего восточного края горизонта тянулся этот высокий, покрытый льдами массив, а перед ним, словно зеленое море, простиралась низменная равнина. Находясь в заливе Сан-Франциско, невозможно увидеть Сьерра-Неваду. Но как только путник минует место слияния рек Пескадорес и Сакраменто, перед ним открывается часть этого горного хребта.
Оставшуюся часть дня мы снова посвятили охоте, причем подстрелили несколько оленей. Мясо их показалось нам очень вкусным. Ночью нам мешали спать небольшие волки, которые и здесь встречаются в изобилии. Они украли у нас несколько кусков оленьего мяса.
Ранним утром мы отправились в обратный путь и вскоре покинули эту плодородную местность, где могли бы в довольстве жить многие тысячи семейств. Как пышна и великолепна тут растительность! Но из-за полного отсутствия жителей этот край производит гнетущее впечатление, которое еще более усиливается при воспоминании о печальной судьбе местных индейцев.
На обратном пути мы производили тщательные промеры и установили, что посередине реки глубина везде составляет 15, 17 или 20 саженей, тогда как в устье она не превышает 4–5 саженей.
23 ноября мы вернулись на судно с запасом оленины для всей команды. Во время нашего отсутствия сюда прибыл капитан Лазарев со своим фрегатом. Почти на всем пути из Ново-Архангельска в Сан-Франциско ему приходилось бороться со штормами.
Я не хотел до его прибытия покидать Калифорнию, так как мы могли с этим фрегатом отправить письма на родину. Теперь нас ничто больше не задерживало, и поэтому наше судно было немедленно подготовлено к отплытию; лагерь на берегу свернули и все его оборудование, включая астрономические приборы, перевезли на шлюп. В последнюю ночь, проведенную на берегу, наши люди убили скунса [274], который пробрался в одну из палаток, чтобы что-нибудь украсть. Это животное, своей величиной и телосложением напоминающее кошку, распространяет столь ужасное зловоние, что его буквально невозможно перенести. Собаки, которые иногда нападают на скунса, не в состоянии избавиться от этого запаха и в ярости трутся о землю носом, пока из него не пойдет кровь. Скунсы в животном мире занимают такое же место, какое колоши занимают среди людей.
Утром 25 ноября, когда наступил отлив, мы воспользовались северо-западным ветром, обычно приносящим здесь хорошую погоду, чтобы выйти из залива Сан-Франциско. Море еще не успокоилось после недавних частых юго-западных штормовых ветров, и потому в проход, соединяющий залив с морем, заходили высокие волны. Наше судно под действием сильного течения, идущего в этом проходе навстречу волнам, плохо слушалось руля, так что нас чуть не снесло к утесу. Поэтому я советую всем морякам выходить из залива, только когда в проливе спокойно. Последнее обычно бывает, если в течение нескольких дней непрерывно дует северо-западный ветер.
По данным наших многократных наблюдений, президио Сан-Франциско расположено под 37°48′33″ с. ш. и 122°22′30″ з. д. Склонение магнитной стрелки составляло 16° к востоку.
Прикладной час в заливе, выведенный как среднее из наших наблюдений, оказался равен в новолуние и полнолуние 11 часам 20 минутам. Наибольшая разность уровней воды достигала 7 футов. Реки, впадающие в залив, оказывают большое влияние на продолжительность прилива и отлива, вследствие чего последний длится 8 часов, а первый — только 4 часа.
Глава XII. Сандвичевы острова
Когда берега Калифорнии исчезли из виду, мы взяли курс на юг, чтобы возможно скорее попасть в полосу пассата, а затем двинуться прямо к Сандвичевым островам. Благодаря непрерывно дувшему сильному норд-весту мы уже 3 декабря пересекли тропик Рака на 133°58′ з. д. и, настигнув пассат, повернули на запад. Оказавшись в тропической зоне, мы вообразили, что никакие штормы нам больше не угрожают. Но на сей раз мы жестоко ошиблись: уже 5 декабря сильный ветер, задувший с юго-востока, заставил нас убрать все паруса. На следующий день шторм, нисколько не ослабевая, переместился на запад, а 7-го — на север. Отсюда на нас обрушились наиболее сильные шквалы. Затем небо прояснилось, буря утихла, и к вечеру 8 декабря вновь задул обычно господствующий здесь пассат.
Штормы, особенно идущие с запада, крайне редко случаются между тропиками в столь значительном отдалении от суши. Вот почему я об этом упомянул. Правда, данный год [1824] был вообще из ряда вон выходящим. Он принес множество стихийных бедствий, жалобы на которые раздавались повсюду, куда бы мы ни заходили.
После шторма установилась прекрасная погода, и в дальнейшем мы быстро и спокойно двигались вперед под чудесным тропическим небом. Недаром все мореплаватели столь превозносят плавание в тропических водах: оно таит в себе неизъяснимое очарование. Один старый английский капитан, с которым я познакомился во время настоящего путешествия, утверждал, что почел бы за величайшее счастье владеть на склоне лет быстроходным судном, иметь к своим услугам изысканную кухню и скитаться по океану между тропиками, нигде не высаживаясь на берег.
Должен признаться, что сам я имею несколько иные склонности. Находясь в открытом море, я всегда радовался появлению земли. Правда, и мне было небезынтересно водить корабль в далекие моря и бороться с изменчивой стихией. Но по-настоящему увлекало меня лишь знакомство с новыми странами и их обитателями. Именно тут обретал я награду за трудности пути. Я не родился, по-видимому, моряком и к тому же не получил в детстве соответствующей подготовки. На это поприще я вступил случайно, когда мне было пятнадцать лет.