Путешествия вокруг света
Шрифт:
В это время Роно ловил у северных островов рыбу для своей супруги.
Кулачные бои во время праздника макахики
Рисунок художника И. Вебера. 1787 г.
Подчиненный ему бог огня, который не любил людей, решил воспользоваться отсутствием своего повелителя, чтобы прогнать прибывших с острова. Яростно размахивая руками, бог подошел к ним и спросил, откуда они явились. Ответ гласил: «Мы прибыли из страны, изобилующей свиньями, собаками, кокосовыми орехами и плодами хлебного дерева. Сильный шторм отбросил нас далеко в сторону, когда мы плыли к нашим соседям. Пока мы сюда добрались, месяц сменился пять раз».
Люди попросили разрешения остаться на острове, но бог огня со злобой им отказал. Он остался неумолим, хотя они обещали принести ему в жертву свинью.
Между тем Роно, почуяв необычный запах, доносившийся с Оваи, внезапно вернулся на этот остров и был немало изумлен при виде людей. Его приветливый вид внушил прибывшим доверие. Люди обратились к нему со своей просьбой, причем рассказали, как жестоко обошелся с ними бог огня. Сильно разгневавшись, Роно бросил злого бога в находящийся неподалеку от горы Моуна-роа кратер Каируо [Килауэа], где тот бушует до сего дня. Люди же спокойно поселились на острове и начали быстро размножаться. Чтобы доказать свою любовь и благодарность покровительствующему им Этуа-Роно, они приносили ему многочисленные жертвы. Вскоре в честь Роно стали ежегодно устраиваться торжественные игры, называемые макахики. Они состояли из различных физических и боевых упражнений, а также кулачных боев. Победителя украшали венком и провозглашали королем праздника.
С Оваи были постепенно заселены другие острова. Увеличилось также число богов, причем все они находились в подчинении у Этуа-Роно. Много лет люди жили в мире и согласии под его благодатным покровительством. Казалось, ничто не может нарушить их счастья, как вдруг произошло печальное событие.
Богиня Опуна, прекрасная супруга Роно, снизошла до простого смертного с Оваи, осчастливив его своею милостью. Распаленный бешеной ревностью, супруг столкнул неверную с высокой скалы, и она разбилась насмерть. Но немедленно после ее убийства Роно начал горько раскаиваться в содеянном. Как безумный метался он по острову, награждая попадавшихся ему на пути людей пинками и оплеухами. Народ, пораженный внезапной переменой, происшедшей с богом, спросил у него, чем он так разгневан. С горечью бог воскликнул: «Я убил ту, которая была мне дороже всего». Роно отнес труп Опуны в марай [276] у бухты Карекакуа [Кеалаке-куа] и долго оставался там, погруженный в глубочайшую скорбь. В конце концов бог решил покинуть эти острова, где все напоминало ему о счастливой совместной жизни с супругой. Люди, которых он оповестил о своем намерении, были охвачены величайшей печалью. Стремясь их утешить, Роно обещал со временем вернуться на плавучем острове, в изобилии снабженном всем, что только может пожелать человек, и осчастливить своих любимцев привезенными дарами. Затем он сел на удивительного вида судно и уплыл в далекие, неизвестные края.
С исчезновением Роно закончился золотой век этих островов. Стали возникать споры, ведущие к войнам. Число богов еще более возросло. Однако их влияние уже не было столь благотворным, как в те времена, когда они подчинялись всеми почитаемому верховному богу. Тогда же начали приносить в жертву людей, появились и другие обычаи, которые не были известны в более счастливом прошлом. Но в преданиях не найти и намека на то, что обитатели Сандвичевых островов были когда-либо людоедами.
Каремаку не смог ничего рассказать о следующем значительном периоде в истории островов и перешел прямо к другому примечательному событию.
Однажды в бухту Карекакуа вошла лодка с пятью белыми мужчинами, высадившимися на берег возле марай, где покоилась Опуна. Островитяне приняли этих людей за высшие существа и потому не помешали им овладеть марай и там поселиться. В этом священном месте чужеземцы чувствовали себя весьма привольно. Они не только не подвергались здесь опасности, но даже не испытывали недостатка в провизии, ибо местные жители ежедневно приносили съестные припасы в жертву находящимся здесь идолам.
Поскольку белые, высадившись на берег, сразу же отправились в марай, а история Опуны, увековеченная в песне, была всем известна, островитяне вскоре начали принимать их за посланцев Роно, которым тот поручил охранять могилу своей возлюбленной супруги. В результате пришельцев стали почитать больше, чем самих идолов. Только одни жрецы имели право доставлять обитателям марай все необходимое, причем они весьма тщательно исполняли свой священный долг.
Площадка для жертвоприношения в святилище
Рисунок художника И. Вебера. 1787 г.
Народ же не осмеливался даже приближаться к святилищу.
Между тем белым людям вскоре наскучила их обособленная жизнь. Завязав более тесное знакомство с жрецами, они стали совершать вместе с ними священные обряды в марай. Спустя некоторое время пришельцы начали появляться повсюду. Теперь народ убедился в том, что они — простые люди, отличающиеся от здешних только цветом кожи. Тем не менее островитяне продолжали высоко почитать чужеземцев за их ум и за добрый нрав. Им стали отдавать в жены самых благородных девушек; каждый белый сделался властителем того или иного острова. По словам Каремаку, потомство этих людей, к которому принадлежит большинство ери (благородных), выделяется и по сей день более светлым цветом кожи.
Гавайский вождь в плаще и шлеме из птичьих перьев. Конец XVIII в.
Действительно, здесь, как и на Таити, ери отличаются от людей низшего класса высоким ростом, более пропорциональным телосложением, а зачастую и более светлой кожей. Именно белые пришельцы ввели в употребление на Сандвичевых островах шлемы и короткие плащи, описанные Куком и Кингом. Сначала в этом одеянии появлялись только короли, но во времена Кука оно было уже распространено и среди ери. Теперь, когда европейские моды совершенно вытеснили туземные, эти предметы туалета показывают иностранцам в качестве памятников старины. Деревянный шлем, напоминающий по форме шлемы рыцарских времен, покрыт небольшими красными и желтыми перышками и имеет подвижное забрало, а также высокий султан из перьев. Короткий плащ, также точная копия рыцарского, из-за отсутствия тканых материй весьма искусно изготовлялся из перьев.
Все сказанное выше, пожалуй, может служить достаточным доказательством того, что высадившиеся на Оваи белые были действительно европейцами и что по крайней мере большая часть знатных сандвичан нам более сродни, чем прочие островитяне Южного моря [277].
С появлением белых людей зародилось летосчисление. На Оваи насчитывают семь властителей, следовавших один за другим — от белого короля до Тамеамеа. Говорят, что в этот период, еще задолго до Кука, у северо-западного берега Оваи потерпели крушение два судна. О судьбе людей, находившихся на этих судах, существуют различные предания. В одном из них сообщается, что путешественники погибли во время кораблекрушения, в другом утверждается, что их убили островитяне. Каремаку упомянул лишь об одном судне, замеченном на значительном расстоянии от островов. Хотя у берегов Овахи и Муве были найдены железные якоря, явно свидетельствующие о том, что здесь останавливались или гибли корабли, Каремаку не смог ничего о них рассказать. Весьма вероятно, что испанцы, которые часто сохраняли в секрете свои открытия, сделанные в Южном море, еще до Кука знали о существовании Сандвичевых островов.
С 1778 г., когда Кук открыл эти острова и, как было уже указано, присвоил им имя тогдашнего первого лорда адмиралтейства, начинается их настоящая история. К этому времени острова еще не были объединены под властью одного короля, а имели каждый своего властителя, который назывался ери-раи. Последний распоряжался жизнью и смертью своих подданных, причем те из них, которые владели поместьями, должны были платить ему дань. На Оваи, где Кук был убит, тогда правил Тераиопу, которого Кук называл Тер-реобу.
Один из спутников Кука, капитан Кинг, так описывает обитателей Сандвичевых островов: «Все эти островитяне, как правило, среднего роста [59] и хорошо сложены. У них красивая походка и грациозные движения, все они прекрасно бегают и весьма выносливы. Правда, по силе и ловкости мужчины немного уступают обитателям островов Общества, а женщины не столь нежного телосложения, как таитянки. Местные жители отличаются несколько более темным цветом кожи и не так красивы, как обитатели Таити. Однако как мужчины, так и женщины имеют большей частью открытые, симпатичные лица. Женщин делают особенно привлекательными их прекрасные глаза и зубы, а также томный взгляд. Темно-каштановые волосы обитателей этих островов, не столь гладкие, как у дикарей Америки, но и не столь курчавые, как у негров Африки, варьируют в этих пределах, напоминая волосы европейцев.
59
Это замечание может быть отнесено разве что к низшему классу населения, ибо здешние ери столь же высоки ростом, как на Таити. — Прим. авт.