Путёвка в спецназ
Шрифт:
— Вы что, ухари, прямо с дня рождения майора все утянули? — Рогожин улыбается, его нелюбовь с начальством была общеизвестна. — И никто не заметил? Хотя там же все пьяные уже, кроме бутылки перед собой ничего не видят…
— Обижаете! Брали исключительно со стола… Экзамен! Никаких шпаргалок!
— Ладно, зачет! Но коньяк не отдам! И кастрюлю верните, где взяли… Во избежание…
Ну, а пока это святое мгновение, когда наш инструктор доволен нами — было еще далеко… И мы постигали нелегкую науку диверсанта: ползали в холодной грязи, стреляли, в том числе и на звук, учились ставить и снимать мины и растяжки. Особое же внимание наш истязатель,
Пожалуй, расскажу чуть подробнее, чтоб стало понятнее какие же они садисты! Например, метание различных предметов, совсем непредназначенных для умерщвления себе подобных. Почему не говорю о привычных ножах? А что о них говорить? И так все понятно… Можно сказать одним словом — овладели! А вот вилки, гвозди или монеты, обычные такие монетки, которых полно в кармане любого человека, и прочий мусор! Это — да!
— Ну что же, приступим! — старший лейтенант Рогожин радостно потер руки. — Всего двести гвоздей в ростовую мишень и все, можете идти спать! А почему не вижу радости на лицах?
А чего тут радоваться? Ну не верю я, что этот садист может отпустить нас в восемь часов вечера. Хотя? Может он по бабам собрался? Нет! Скорее всего, он бы нас на Степаныча оставил… И, похоже, никто не верит!
— Что, не верите? И когда это я вам врал?
Никогда — это точно. Но вот не верю! Рогожин вообще мастер врать, говоря правду. Например, когда набирал нас в эту учебку. И ведь ни слова не соврал. И правду не сказал! Сволочь — одним словом!
— Не верите? Ну и ладно. Короче так, забиваете по двести гвоздей и свободны. Правила прежние: не воткнул — плюс двадцать, промазал — плюс десять, попал в глаз — минус пять, в голову минус один. Ха-ха-ха…
Действительно, на мишенях присутствовали красные пятна, обозначающие глаза. И в самый первый раз мы попались на эту уловку… Контур головы значительно меньше контура тела… Результат представляете? Лично я… пока сообразил… Короче, в тот раз мне пришлось метнуть две тысячи сорок два гвоздя!!! Я думал сдохну… И хотя сейчас я, вполне уверено начиная с двухсот, заканчивал на сто восемьдесят, двести сорок. А, точнее, благодаря этому, был уверен, здесь какая-то гадость. Еще и мишени стоят всего в десяти метрах! Вот чего он такой добрый? Может все-таки по бабам?
Принесли гвозди… Мля-я-ять!!! Они же все кривые! Как буква зю!
— Чего такие недовольные? Я вам и мишеньки пододвинул, а вы не цените. Вот обижусь!
Ну, нафиг! Мы всем коллективом, в размере пятнадцати человек, начали восторгаться добротой инструктора. А ведь нас было больше, но Рогожин пятерых уже отчислил. Как утверждал этот садист на Северный полюс… И мы ему верили… Или я уже жаловался?
— Ну, ладно-ладно. Вижу, что уважаете командира, — "Уф, пронесло!"
Взяв в руки то, что когда-то было гвоздем двухсоткой, задумчиво кручу в руках: — "И как его метать?"
— Что, думаете невозможно? — Рогожин ехидно улыбнулся. — Милославский, дай-ка штук двадцать…
Взяв в руки горсть самых разных гвоздей от сотки до трехсотки, задумчиво посмотрел
— А теперь сходи, посмотри.
М-дя… Из двадцати: два не воткнулись, пять попали в глаза, тринадцать просто и незатейливо торчали из "головы" силуэта.
— Плюс два! — улыбаюсь. Вроде мелочь, а приятно!
— Тьфу, ты! Как нянька с вами, даже потренироваться некогда… — по лицу было заметно, как сильно расстроился инструктор. — Ладно, приступайте, завтра еще и на монетах тренироваться начнем… И где мои гвозди?
И бросать, бросать до изнеможения, пока руки не перестанут слушаться… Хотя, надо признать, методы у Рогожина действенные — уже на следующий день начинает что-то получаться! Вот только зачем? Зачем мне уметь бросать всякий мусор? Для этого есть привычные уже ножи, я ведь будущий диверсант, а не ниндзя!? На что, Рогожин дал исчерпывающий ответ: "За надом!". И оказался прав, лично мне это пригодилось…
Или рукопашный бой! Это что-то, с чем-то… Ни одного лишнего движения: все просто и рационально, и в то же время — ни на что не похоже. Пепел, помешанный на различных единоборствах, утверждал, что это что-то новое или, возможно, хорошо забытое старое… Вроде, как нечто подобное, существовало в тридцатых-сороковых годах прошлого века… По данной технике готовили зубров НКВД… На вопрос, откуда у него такая информация, он лишь загадочно улыбался и закатывал глаза…
Знаете, какой самый лучший стимул? Плохо стараетесь? В очередь! И по одному! Но это за счастье! тут он хоть силы рассчитывает! а если толпой? А мы ведь не совсем дети и чтоб навесить таким бравым ребятам люлей — надо постараться. О-о-о! Мы как-то вчетвером: я, Балагур, Ванька и Андрюха-Пепел — смогли повалить его на землю, просто задавив массой, и разбили нос… О, какое это счастье! Но этот гад обломал всю радость! Вместо того чтоб погонять нас — он объявил выходной. И, счастливо улыбаясь, пояснил:
— Ну, наконец-то! Научились работать в команде! — и, вытирая бегущую кровь, продолжил: — Теперь отдыхайте, я доволен…
Нет, это что получается? Мы доставили ему удовольствие? Конечно, приятно было зарядить ему в нос, но результат?
А когда он учил стрелять с двух рук? Представляете, дал два ствола, и я, как дурак, тыкал им в сторону малейшего движения или звука… Несколько часов к ряду… Ох-хо-хох… Вспоминать тошно! Зато какой результат!!!
А вот мотать кроссы нас не заставляли. Нет, вы не подумайте, что мы не бегали. Бегали, но не кроссы. Как говорил Рогожин:
— Не будем тратить полезное время — на ерунду!
И действительно, зачем? Если с утра до столовки — три километра, потом обратно. На полигон пять, там еще неизвестно сколько! А если до леса? И вообще везде бегом! И зачем нам кроссы? Я вон "выпускную" двадцатку пробежал и даже не запыхался! Спасибо тебе, командир! От всех ребят — оставшихся в живых! Спасибо за науку!!!
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Прошло три месяца, и начались выпускные экзамены. Кто-то удивится, чему можно научить за три месяца? Ну, допустим не три, а пять — не стоит забывать о первой учебке! Но и тут не все просто! Как всегда в нашей армии и происходит: кому-то попала возжа под хвост, и произошло следующее. Рогожина сняли с инструкторов и определили командовать нами, чему он был несказанно рад. Степаныча, старшего прапорщика Иванова, в замы, а всю группу, оставшихся десять человек, досрочно выпустить и на войну…