Путеводная звезда. Том 1
Шрифт:
– А если какая-то мразина… простите, – коротко обернулся, почувствовав взгляд принцессы. – Если кто-то этого не понимает, Ланнистеры возвращают свои долги втрое.
Высказавшись – не справившись с эмоциями, спрятанными глубоко внутри после того, как бурбон прикончил беззащитную пленницу, выдохнул. Все, теперь за дело – заставил я материализоваться в руке кукри и присел рядом с лидером кровавых ладоней.
– Никогда… запомните, никогда не связывайтесь с людьми… тем более с этими тупыми русскими… – едва слышно приговаривал я, не торопясь проходясь по рукам и позвоночнику едва рычавшего от бессильной ярости
Действовал спокойно, словно срубая сучки с дерева. И при этом кожей ощущая злость и изумление кровавых бурбонов, которое перешло в самый настоящий панический ужас. Ведь то, что я сейчас делал, в их мировоззрении даже святотатством не назовешь. Гораздо хуже.
Внезапно краем глаза заметил движение на парапете. Коротко глянув, увидел что на край арены вышла Саманта. В руках она держала отрубленную и уже очищенную от пыли и крови голову пленницы. И сейчас продемонстрировала ее «обезглавленным» мною бурбонам. Вполне недвусмысленно показывая, что кто к нам с чем, тот оттого и того. А в некоторых случаях еще и с доплатой, если не повезет нарваться на Ланнистеров.
Я между тем продолжал рубить, и когда лидер племени лишился главных своих украшений, поднялся, осматривая дело рук своих.
Одаренного любой силой убить не просто. Вот и вождь – обессиленный, искалеченный и переломанный, был еще жив. И это хорошо, потому что убивать его я и не собирался.
Теперь мне предстоит еще одно непростое дело, чтобы уж наверняка. Перевернув противника на спину, я прислонил ему руку к лицу. Вдавливая пальцы в кожу, я напрягся и потянул из обессиленного тела эфир наживую. Было непросто, очень больно – усилие потребовалось серьезное, в висках аж запульсировало. Но я справился – а угнездившаяся во лбу под бровями мучительная тяжесть на фоне остальной боли и не сильно ощущалась.
Вытянув душу бурбона чуть больше, чем наполовину, я тряхнул рукой, и кровавое желе частично рассеялось в воздухе, а частично втянулось обратно.
Теперь точно все.
«Забирайте», – жестом показал я племени кровавой длани, и отвернувшись, не торопясь пошагал к дальнему выходу с арены. Телепортироваться наверх с помощью кукри не стал.
Потому что пока я здесь, на арене, они имеют шанс меня достать, если нападут. А напасть на меня они должны. Среди пришедших воинов кровавой длани наверняка большинство – личная гвардия лидера, принесшая ему клятву на крови. И если я покину площадку, он останется жить. А они продолжат ему служить.
Вот только все самосознание бурбонов несовместимо со службой блаженному дураку со срезанными гребнями. Причем не минутному дураку как я сегодня – по велению души и секундному затмению разума, а безнадежному, по способностям. Я ведь не зря вытянул из бурбона часть эфира – он теперь, когда придет в себя, будет созданием лишь частично разумным.
Теперь главное, чтобы родезийские черные стрелки не подвели. Ведь если бурбоны атакуют одновременно, мне будет непросто – а убегать нельзя. Это уже потеря набранной репутации перед наблюдающими за мной демонами и другими племенами бурбонов.
Первый выстрел раздался, как только я сделал седьмой шаг. А когда раздался второй выстрел, рядом со мной уже оказалась пятерка гуркхов и Мархосиас, сопровождавшие меня на всем пути от архангельского форпоста. Я про них и забыл совсем.
С хлынувшими
Неожиданно одна из хищных красоток упала на колени и что-то прокричала. Ее отчаянный вопль сразу подхватили оставшиеся на трибунах бурбоны, не бросившиеся меня убивать. И едва они закричали, как остановились смежные группы мутантов, который уже начали подступать к вымпелу с кровавым черепом. И все ожидающе смотрели на меня.
Я даже без перевода понял, о чем меня попросили – избавить их от позора. А сделать это можно только одним способом. Препятствий которому не видел – кровавая длань уже на меня напала, нарушив пакт коллективной силы.
Поэтому я забрал у одного из гуркхов дробовик – к счастью, поединок закончился, и мне не нужно напрягаться с броском кукри. Быстро, но в то же время тщательно прицелившись, я выстрелил в лежащего вождя. Заряд усиленной магией картечи снес бурбону голову напрочь, заставив тело дернуться в последний раз. Вернув дробовик молчаливому и одобрительно глянувшему на меня непальцу, я двинулся к выходу.
Дальнейшие минуты превратились в пытку. Жутко болело переломанное тело – чем больше возвращались силы, тем сильнее чувствовалась боль. Все происходило как в тумане: и как лекарь пытался меня вылечить, как он сдержанно удивился после сканирования моего состояния; как мы с Самантой, понявшей что со мной сильно все не так бодро как кажется, в сопровождении эскорта из гуркхов деланно не торопясь покинули арену – все это я практически не запомнил.
Окружающая реальность из-за боли и истощения размылось для меня в восприятии также, как для зрителей моя недавняя схватка с бурбоном. И кроме всего, тяжелым грузом навалилось осознание того, что я в очередной раз прошел по краю.
Даже неподдельно яркие эмоции взволнованной и хлопочущей вокруг меня Саманты – когда мы скрылись от чужих глаз в здании представительства, прошли как-то стороной. И из того, что она мне начала импульсивно говорить, после того как крепко обняла и поцеловала, я даже не запомнил ни слова. Потому что устал бороться с собой и просто потерял сознание.
Глава 11
Вынырнув из забытья, первым делом прислушался к себе, анализируя состояние. И вычленив ощущения проснувшегося организма, пришел к неожиданному выводу: если каждое мучение будет заканчиваться подобным образом, это определенно имеет смысл. Но стоило прийти к такому выводу, как вдруг кольнуло страхом.
«Я уже в раю?»
Впрочем, как кольнуло, так сразу же и отпустило. В рай меня точно никто не пустит.
Расслабившись и легким усилием полностью очистив мысли, я – пока никто не будит и не просит срочно встать и идти, принялся просто получать наслаждение от ситуации. Парящая легкость абсолютного здоровья, а также некоторые другие, сопутствующие ощущения, дарили самое настоящее блаженство. В котором я буквально купался, словно погрузившийся на глубину теплого южного моря дайвер.