Путевые заметки брата Дрона
Шрифт:
Договор.
После того как все участники этой церемонии были доставлены в комнату, царь и его окружение пришли в движение, негромко разговаривая друг с другом. Слов до меня не доходило, но и так было ясно, что нас собрали вместе для выполнения некоего деликатного задания. Ходили слухи, что и раньше бывало для улаживания деликатных нюансов в отношениях между странами, царь прибегал к услугам разных групп людей, чаще преступников. Но поговорить об этом с участниками тех групп мне не доводилось, что уже наводило на мысли. Оставалось неизвестным, для чего могла потребоваться группа столь разнообразного народа, как наша.
Молчали только пленники. Остальная группа людей наполнила своими разговорами комнату негромким шумом. Казалось, они не обращают на нас никакого внимания, но ни у кого не возникло желания бежать
Однако ничего дельного расслышать не удавалось. Но общее направление разговора было нетрудно угадать. Царь принял решение, и его окружение это решение не оспаривало, но, судя по всему, команда собиралась в спешке, и сейчас происходило "утверждение кандидатур", весьма бурное. Интересно, понимают ли это мои спутники? Наконец царь изобразил рукой рубящее движение и произнёс резкое бранное слово, по-видимому, означавшее конец пререканий и одновременно утверждение его мнения. Разговоры стихли. Царь обернулся лицом к нам.
Он выдержал паузу, дав нам возможность проявить наибольшее внимание к его персоне, и заговорил. В этот момент я почувствовал себя юным отроком, находящимся в родной обители, перед отцом настоятелем. Царь говорил с нами церковно-молитвенным языком нашей монастырской братии. Мне никогда и в голову не приходило, что государь может так ясно, ёмко и доходчиво объясняться с подчиненными. Нет смысла приводить дословно всю пространственную речь государя. В целом он описал каждого из нас, наши пороки и прегрешения перед его милостью и законном, описал, что бы лично он сделал с каждым из нас и каким образом. Я с удивлением узнал, что пытки и казни в этом списке стоят не на первом месте. Такая любвеобильность к нашим персонам, скажем прямо, тронула до глубины души и полноты смущения. Далее, не прерывая церковного языка, он описал, что ждёт нас всех и каждого в отдельности со стороны тяжкой длани его государственного закона, дабы очистить мир от скверны нашего греха. Речь государя была длинной и пространственной, дабы внушить нам страх, уважение и осознание нашей участи.
Внезапно я осознал, что государь смотрит прямо на меня. Какое-то время я испытывал интерес и внимание к себе со стороны царя, но затем догадался оглянуться по сторонам, и в первую очередь на своих сотоварищей по несчастью. Только воин и асасин выказывали бесстрастность к происходящему. Остальные узники демонстрировали окружающим затравленные и напуганные лица, источающие безысходность. С опозданием я осознал, что на их фоне я демонстрирую крайнюю заинтересованность к происходящему, абсолютно не свойственную для данной ситуации. С запозданием я попытался придать своему лицу напуганный вид. Видимо это удовлетворило царя, и он отвёл свой взгляд в сторону. Далее я старался демонстрировать свой интерес не столь явно.
Только убедившись, что произнесенная речь произвела на присутствующих должное впечатление, он перевёл разговор в другое русло.
– Почему вы еще живы? Почему я не отдал вас под топор палача?
– резко спросил царь.
В ответ ему послышалось гробовое молчание узников. Я изо всех сил пытался изобразить напуганное состояние, чтобы не выделяться из пьесы. Нельзя же сказать государю, что наша жизнь, наш арест, да и пребывание здесь происходят оттого, что он нуждается в наших услугах. В подобных случаях нужно отдавать инициативу говорящему, или твоя голова станет первой в нашей компании отделенной от шеи. Властьдержащие не любят тех, кто знает больше положенного.
– Я отдам вас палачу! Или...
– он выдержал паузу, - мы договоримся, и вы принесёте пользу своему отечеству. Что скажете? Согласны?
На мгновение меня поразила прямолинейность царя. Обычно он был более осторожен в выражениях, более хитроумен, изворотлив. Вероятно ситуация не располагала к длинным разглагольствованиям. Наступила тишина. Я обратил внимание на лица спутников. Выражение страха и обречённости начало медленно сменяться удивлением, а затем интересом и надеждой. Умирать не хотел никто, включая меня, и слова царя дарили надежду.
То, что поведал нам царь дальше, вызвало у меня и других пленников состояние легкого шока, судя по их выпученным глазам и отвисшим челюстям. Даже воин и асасин не смогли скрыть своего удивления.
Все прекрасно помнили сильную бурю с градом и последовавшей за ними грозой, прокатившимся через славный стольный град пару дней назад. Наломало деревьев, сорвало крыши, повалило ограду по всему городу. Обычное явление. Бури и грозы в наших краях не такая уж и редкость, чтобы удивляться. Город уже начал оправляться от нанесённого ущерба, становясь ещё краше, ибо гниль, кою жалко или лениво выкинуть, теперь распиливали на дрова. Вместо неё ставили новые ограды, клали новые крыши, и всё это покрывали новой яркой краской. Жители города
В создании бури и грозы была использована магия. Волхвам не удалось засечь точного места произнесения заклятия и высвобождения сил, но одно они указали точно - бурю вызвали прямо из города. После подсчета убытков и раненных, пропавших людей, выяснилось, что пропала царевна Василиса Прекрасная. При этом вместе с ней исчезли ее слуги, служанки, гардероб и библиотека. О сём скорбном событии было приказано молчать всем сведущим под страхом наказания и казни. Конные егеря, посланные по следу прошедшей бури, смогли отследить её до границ царства Кощея, давнего врага страны Додона. Двигаться дальше они не смогли, опасаясь последствий для себя и своей страны. Границы вражеской страны были надежно защищены вооружёнными отрядами и магией. Стало ясно, что Кощей Бессмертный похитил царевну. Больше всего царя Додона опечалило, что царевна пропала прямо накануне свадьбы с принцем Панишем, о чём уже было клятвенно договорено с его отцом. Свадьбу отложили, сославшись на нездоровье царевны, теперь надо было срочно исправить дело. Царь Додон и его окружение делали всё, чтобы известие об этом не вышло за предел очень узкого круга посвящённых, при этом принимали ответные шаги по поиску и возвращению царевны. По возможности полагалось наказать ворога. Рисковать своими людьми царь, конечно, не собирался, а потому решил прибегнуть к услугам "наёмников", для чего наш отряд и был собран. Естественно отказаться мы не могли, выбор у нас был не велик.
Нам предложили топор, или согласиться на предложение царя идти в царство Кощея и попытаться спасти царевну. Надо сказать, что никто из нас долго не раздумывал. После единодушного согласия всех участников похода, царь отдал приказ, и в комнату вошёл волхв. Следом за ним шёл служка с небольшим столиком для письма. Я обратил внимание на то, что уши волхва и служки были замазаны воском. Им не положено было слышать то, что здесь говорили, даже если они находились за дверью. Столик был установлен возле очага, после этого нам предложили расписаться, оставив свой отпечаток пальца на пергаменте сразу же под текстом соглашения. Волхв вынул из складок своей одежды небольшую медную пластину и свечу на подсвечнике. Разжег свечу от пламени очага и расположился рядом со столиком. Один из бояр вышёл вперёд и положил на столик пергамент с текстом соглашения. При этом пергамент был развернут ровно на столько, чтобы мы могли подписаться, а волхв не смог бы ничего прочитать даже мельком. Я не хотел терять времени и шагнул вперёд. Волхв поднес пластинку к пламени свечи и держал её над пламенем до тех пор, пока пластинка не закоптилась. При этом он бормотал про себя какие-то слова, как заклинание. Когда копоти накопилось достаточно много, пластинку протянули мне, предлагая запачкать палец для постановки отпечатка. Пера мне предложено не было, другого способа расписаться не дали, пришлось подчиниться. Я приложил палец к пластине, потер им для верности и приложил его к пергаменту. В тот момент, когда палец коснулся пергамента, я почувствовал под пальцем легкое покалывание. Отняв палец, я увидел, что вся копоть осталась на пергаменте четким отпечатком, палец был чист. Я знал эту магию. Теперь любой человек, прикоснувшись к этому отпечатку, получал перед своим мысленным взором чёткий образ того, кто этот отпечаток оставил. И не обманешь. Мне приходилось и раньше пользоваться такой магией, волхвы охотно оказывали такие услуги всем желающим за небольшую плату. Размер оплаты зависел только от важности документа. Ради интереса я прикоснулся к своему отпечатку, и перед моим мысленным взором предстал я сам, в виде небольшого бюста, который можно было мысленно повернуть и рассмотреть со всех сторон. Отдёрнув палец, я увидел ещё один отпечаток, на который сразу не обратил внимание. Любопытство взяло верх над разумом. Стараясь, чтобы движение выглядело как можно естественнее, я прикоснулся к этому отпечатку. Перед моим внутренним взором всплыл образ царя Додона. Видимо я вздрогнул. Со стороны царской свиты раздался недовольный гул. Оглянувшись, я увидел несколько сердитых, недовольных взглядов, направленных на меня. Отвернувшись, поспешил встать на место, ожидая гневного оклика, но его не последовало. Расправляться со мной сейчас никто не собирался, пока. Вслед за мной, осмелев, стали подходить другие пленники и оставлять отпечатки на пергаменте.