Путевые заметки брата Дрона
Шрифт:
За спинами царской четы стояли трое старших бояр. Все старые и, не смотря на жару, одетые в шубы и большие меховые шапки. Это казалось глупым, но я знал, что всё это им полагается носить по статусу, не смотря, ни на что. В своих шубах, шапках, с окладистыми седыми бородами они казались мне в тот момент близнецами. Если честно, в тот момент у меня не было желания приглядываться к деталям и искать отличия. Так они и остались для меня безымянными боярами.
Я обратил внимание на пятерых бедолаг, стоящих рядом со мной.
Ближе всех ко мне стоял молодой мужчина, едва преодолевший черту юношества. Чуть выше среднего роста, худощавый, но не истощенный от голода. Длинные прямые черные волосы ниспадали на плечи, были подвязаны по голове тонкой полосой ткани, украшенной металлическими колечками. Узкое скуластое лицо, прямой нос, брови вразлет изгибались легкой дугой прямо над широкими миндалевидными глазами черного цвета. Удивительно правильные для этого лица губы нервно подергивались. Он был одет в свободную, не стесняющую движения рубаху травянистого серо-зеленого цвета, украшенную по груди полосой желтой вышивки, с воротом, стянутым белым шнурком, серые невзрачные штаны, заправленные в полусапожки. Узкий ремешок опоясывал его талию с прикрепленными к нему ножнами от кинжала и тонкого меча, но оружие было изъято. Рядом с ножнами от меча на поясе был подвязан шнурок, судя по всему, на этом месте когда-то находился кошелек, теперь срезанный. Поясная сумка на правом боку была вскрыта и, по-видимому, опустошена. Его руки были связаны ладонями друг к другу с таким расчетом, чтобы ему трудно было шевелить пальцами.
Чуть дальше стоял еще один персонаж. По виду мужчина, но сказать определенно было сложно. Слишком смазанными, незапоминающимися были черты его лица. Овальное, смуглое лицо обрамляли черные прямые волосы, зачесанные прямым пробором и опускающиеся ниже плеч. Прямой тонкий нос был практически единственной частью, выступающей на лице. Ниже с трудом угадывался рот, обрамленный практически бесцветными губами. Тонкие черные брови были единственным свидетельством окончания лба. Под ними с трудом угадывались глазные впадины, в центре которых располагались удивительно красивые миндалевидные глаза со зрачком карего цвета. Человек был худощавый, ростом чуть ниже среднего. Он перешагнул черту юности и вошел в счастливую пору молодости. Одет он был в рубашку из тонкой кожи чёрного цвета с меховым воротником и рукавами. Свободные кожаные штаны чёрного цвета были подвязаны шнурком в районе лодыжки и заправлены в мягкую лёгкую обувь, нечто среднее между сандалиями и полусапожками. Выражение его лица было спокойным и безучастным, как будто все происходящее вокруг его не касалось ни в коей мере. Это не было выражение обреченности, скорее - осознанное принятие реальности. И это, не смотря на то, что руки его были связаны за спиной, а ноги были связаны между собой толстой веревкой, позволявшей ходить мелкими шагами, но не позволявшей бежать или использовать ноги как-то иначе. Столь странная форма ограничения движения слегка меня озадачила, и я стал думать о том, что могло побудить стражников к подобной форме воздействия. Я перебирал в уме все известные мне виды преступников, формы противодействия и наказания к ним, но не находил ничего подобного. Это было что-то новое. Новое! Да! Это то, что я искал. Ходили слухи, что в среде преступников появилась новая преступная группировка. Руководил ими какой-то восточный старец, выходец из Персии. Почему он покинул пределы своей страны и переехал в наши северные края, оставалось загадкой. Ходили различные слухи, начиная с того, что его выжили более сильные и удачливые соседи, и, заканчивая тем, что он тайный шпион персидского шаха и выполняет одному ему ведомую задачу. Он окружил себя бойцами, привезенных из Азии или набранных из местных ребят, коих называли ассасины. Он лично руководил группой и её обучением, сделав этих ребят весьма ловкими, сильными и опасными, а также весьма преданными ему. Его группа бралась за выполнение самых разных задач, от слежки за неверными жёнами, до кражи по заказу, а также не гнушались заказными убийствами. Говорили, что его ребята были весьма опасными в рукопашных схватках, владели разными видами оружия, да и без него могли убивать руками или ногами. Банды преступников были недовольны появлением новой группы, отбивающей у них хлеб. Пока дело ограничивалось мелкими стычками и несколькими убитыми. Местные банды приглядывались к пришельцам, но даже мне было понятно, что скоро дойдет и до передела сфер влияния. Вот тогда кровь польётся весьма обильно. Приглядывались к новичкам и царские охранники правопорядка. Если царские стражи поймали одного из этих бойцов ассасинов, то меры безопасности, принятые ими были весьма разумными, учитывая их способности.
Далее стоял молодой мужчина высокого роста. Ладно сложенный, ухоженный, причесанный и вымытый, словно пришёл на званный ужин. Его крепкое мускулистое тело не могла спрятать даже длинная, свободно свисающая суконная туника чёрного цвета, ниспадающая почти до самых стоп. Снизу, из-под туники, проглядывали чёрные, хорошо выделанные сапоги на толстой подошве. Из рукавов туники выглядывали рукава белой льняной рубахи. Его одежду венчала суконная пелерина со встроенным капюшоном. Он был подпоясан плетёным пояском с латунной узорной пряжкой, свободный конец пояса, связанный узлом, свободно свисал вниз. К поясу была приторочена небольшая изящная поясная сумка, сейчас вскрытая и опустошенная, а также пара ножен по обе стороны пояса. В эти ножны могли разместиться два одинаковых меча с широкими лезвиями, но не очень длинные. Как раз такие мечи предпочитали городские жители для защиты от воров и разбойников, а также для выяснения отношений друг с другом в поединках на тесных городских улочках. Наличие на поясе двух мечей говорило о немалом таланте этого мужчины во владении оружием. Он обладал овальным, правильным лицом, увенчанным копной светлых каштановых волос, аккуратно подстриженных и причесанных. Подбородок был гладко выбрит. Крупный правильный нос, брови вразлёт, аккуратный рот с крупными чувственными губами. Томный, чарующий взгляд голубых глаз притягивал взгляд. Он не был связан, хотя и был обезоружен, стоял ровно, но без излишней спесивости. Я представил себе, как он мог бы улыбаться - задористо, с огоньками в глазах - и самому захотелось улыбнуться. Наверное, он и сейчас бы улыбался, позволь ему обстоятельства. Но обстоятельства были против. Он нервничал, сжимал ладони и регулярно вытирал их о полу туники. Отсутствие оков, внешность, ухоженность, внешний лоск выдавали профессию и способ заработка этого человека. Перед нами стоял мошенник, лжец, хитрец, покоритель женских сердец, почитатель неверных жен, очищающий кошельки их обманутых мужей, создатель фальшивых документов от их имени. К радости последних (и расстройству их вторых половин), ныне уже пойманный.
Чуть дальше находился ещё один юноша, совсем незрелый, с наивными голубыми глазами. При одном взгляде на него мои глаза округлились, а левая бровь удивленно поползла вверх. Нет, я не знал его. Более того, я, постоянно находящийся при дворе и привыкший с одного взгляда определять род занятий и принадлежность к социальной группе встречающегося мне народа, не мог сразу определить, к какой группе жителей города и его окрестностей он относится. Юноша был ниже среднего роста, худенький, на вид с тонким, лёгким костяком. Юношеское, несформированное тело без следов грубой физической работы, накладывающей свой отпечаток на человека, принадлежало скорее мелкому писарю или придворной прислуге. Об этом же говорили его узкие ладони с длинными пальцами, размером больше подходящие для девушки. Однако определить точнее было сложно. Белая свободная рубашка на вырост с завёрнутыми рукавами была на удивление новой. Поверх рубахи была одета светло-зелёная безрукавка, из-под которой снизу спускались свободные штаны тёмно-синего цвета, подвязанные в коленях и возле стоп шнурками. На ноги были одеты сандалии. На талии этого юноши был повязан широкий матерчатый пояс. Было не заметно, чтобы на нём когда-нибудь висели меч, нож, кошелек или поясная сумка. Запястья юноши украшали узкие кожаные браслеты в виде ремешков. Одежда была явно восточного типа, разве что не хватало соответствующего головного убора. Это было удивительно, потому что все это убранство венчала голова славянского типа. Светло-русые волосы были подвязаны тонким плетеным шнурком из полос чёрного и белого цвета, спускались ниже плеч. Небольшой прямой нос венчали брови, изгибающиеся легкой дугой. Большие серые глаза располагались над небольшими округлыми скулами. Эти скулы совсем не портили юношу, плавно перетекая в гладкие щеки. Плавные обводы лица оканчивались небольшим выступающим подбородком, незнавшем бритвы. Между подбородком и носом располагался небольшой, слегка ассиметричный рот, обрамленный тонкими губами. Юноша не был связан. Он стоял, слегка ссутулившись, глядя на окружающих заплаканными глазами. Его рот нервно подёргивался, выглядело так, словно он произносил какие-то слова безмолвно. Было понятно, что держат его здесь не силой, а страхом. Охрана свою работу знала.
Последним в числе заключенных стоял еще один юноша, ровесник предыдущего юноши. Но было и отличие. Этого я распознал сразу. Обычный юный шалопай, из вполне приличной семьи. Возможно даже с хорошим образованием, но... Он находился как раз в возрасте "бунта". Все мы проходим через это, но у всех это проявляется по-разному. Буйный характер юнца проявлялся во всем его виде, начиная с одежды и заканчивая манерой поведения. Его одежда мне чем-то напомнила принца Паниша. Его туника была пестрой вся в красных, сиреневых и зелёных пятнах на белом фоне, размазанных так, словно какой-то неряшливый художник измазал эту одежду мазками своей кисти. Рукава туники были закатаны до локтя, показывая окружающим рукава белой рубашки, как и туника измазанной серыми размазанными пятнами, с модными кружевными разрезами вблизи манжета. Снизу из-под туники, опускавшейся до середины бедра, был виден подол рубашки, столь же кружевной, как и её манжеты. Ниже виднелись штаны, в нарушение всех традиций раскрашенные в красную и чёрную клетку. На шею вместо шарфа был повязан тонкий шёлковый платок чёрного цвета, опять же с жёлтыми размазанными пятнами. Замыкали все это убранство лёгкие туфли на шнуровке с тонкой подошвой. Глядя на это буйство красок, я был возмущен до глубины души, но не так, как в случае с принцем Панишем. В этом юноше чувствовался определенный стиль, последовательность и даже некоторая аккуратность. Его светло-русые волосы опускались до плеч, но не были подвязаны шнурком, а потому свободно свисали во все стороны, в том числе и на лицо. Узкое треугольное лицо на удивление без бороды, являло миру выступающий подбородок и широкий рот с узкими губами. На их фоне небольшой прямой нос, брови в разлёт и голубые глаза с длинными ресницами, привлекали не так сильно. Когда он шевелил губами, это сразу привлекало общее внимание. Ладони с пальцами средней длинны были связаны перед собой, но не сильно, а, так сказать, для порядка. Даже здесь в темнице он сохранял дерзкий, надменный вид. Даже присутствие государя его не смущало. Конечно, повзрослев, многие из таких юношей остепеняются, становятся вполне приличными гражданами. Более того, именно из таких буйных юношей вырастают самые полезные члены общества, однако, общаться с ними в данный момент не самое приятное занятие. Меня несколько озадачило присутствие этого юноши именно здесь. Такие как он редко совершаю серьёзные проступки вроде убийств, насилия, краж или разбоев, а если и совершали, то чаще под влиянием других людей или по неосторожности. Наиболее частыми их правонарушениями были бранные слова на улицах, дерзкие выходки с оскорблением окружающих и мелкое хулиганство. За такие действия городская стража, как правило, серьёзно не наказывала. Чаще сообщали родственникам, могли на несколько дней заключить под стражу, в худшем случае, за особо тяжкие проступки такого оболтуса ждала порка розгой. С этой точки зрения, его нахождение здесь было нелогично.
Едва я успел закончить осмотр сего достопочтенного собрания, с наружной стороны двери раздался топот ног большой группы людей. Находящиеся в комнате люди непроизвольно замолкли, вслушиваясь в шум за дверью. Наступило мгновение тишины, подчёркнувшее напряженность данного момента. Шум за дверью нарастал и, в определенный момент, достигнув своего максимума, мгновенно стих. Казалось, что тишина звучит в ушах. Резким грохотом тишину разорвал стук в дверь. Здоровенный детина, оскаблившись, направился к двери, помахивая нагайкой. Отодвинув засов, он резко открыл дверь.
– А...
– начал было он и резко осекся.
Это вызвало у меня интерес, который тут же иссяк, едва я увидал вошедшего через дверь. Стражники привели очередную жертву, но было не похоже, чтобы его вели силой. Он шёл сам.
Я знал его. Это был один из немногих боевых воевод среднего звена. Среднего роста, худощавый, плотно сбитый мужчина, чей возраст давно перевалил за средний. Овальное лицо, слегка расширяющееся сверху, было сплошь изрезано морщинами и мелкими шрамами. Ровный крупный нос, не отмеченный переломами, что удивительно при его то профессии и образе жизни, разделял это лицо пополам и венчался крупными бровями, похожими на крылья птицы. Тяжёлые веки нависали над глазами с радужкой голубого цвета. Сразу под носом располагались простые усы и под ними рот с крупными губами. Всё это наследие его тяжелой и долгой жизни подпирал выступающий подбородок, разделенный впадинкой надвое, какой бывает у жестких, решительных людей. Ёжик жёстких, непокорных волос чёрного цвета был густо осыпан сединой, заработанной на государевой службе. На голову у него была надета чёрная шерстяная шапочка с подбоем, какую воины надевали под шлем. Он был одет в тёмно-бордовую верхнюю рубаху, ниспадавшую до колен, поверх которой была надета толстая, клетчатая, шерстяная безрукавка, опускавшаяся до середины бедра, раскрашенная в синие, желтые и красные цвета, выцветшие на солнце. Такие безрукавки воины одевали под доспехи. Он был опоясан поясом, набранным из металлических колец, к которому кожаными ремнями крепились простые ножны, лишенные всяческих украшений. На том же поясе крепилась поясная сумка и кошелёк, в отличие от наших, не срезанные и не распотрошенные. Простые зелёные штаны, были заправлены в чёрные, грубые сапоги на толстой подошве, но с мягким голенищем. Этот человек мало уделял внимание своему внешнему лоску, предпочитая практичность. Разглядывая его, взгляд не цеплялся за одежду. Самым примечательным в этом человеке были его глаза, точнее взгляд, определявший крайнюю опасность. Описать этот взгляд было крайне трудно, он создавал у человека ощущение, что тебя оценивают как кусок мяса, поданного для рубки, резки, отбивания и потрошения. Казалось, что обладатель сего взгляда постоянно прикидывает как, чем и в какой последовательности будет тебя убивать и расчленять. Один раз взглянув в эти глаза, навсегда отпадало желание сталкиваться с их обладателем на узкой тропинке. Это был один из тех немногих воевод, кто предпочитал проводить время не на царских пирах, в кабаках или борделях, а в воинских упражнениях на заднем дворе дворца. Не был он также замечен во многих дворцовых интригах, подхалимстве начальству или даче взяток с целью обеспечения себе карьерного роста. Свой статус он получил, гоняя новобранцев, находясь в походах, рейдах и разведке, а также постоянному участию в военных операциях во славу государя. За свою способность двигаться плавно и практически беззвучно, словно хищный зверь, диковатый внешний вид, за любовь к засадам и играм с противником в кошки-мышки, он получил от своих товарищей по оружию прозвище "Кошак". Этому прозвищу он вполне соответствовал. Был у него и грешок. Любил он в одиночестве походить по ночному городу, насладиться его красотами. Не страшно, если бы не одно но... В темноте уличные разбойники и хулиганы принимали его за вполне безобидного прохожего. Многие за это поплатились своими жизнями. Много раз до государя доходили жалобы, что Кошак пустил кровь какому-то благородному шалопаю, возжаждавшему приключений. Несмотря на обилие жаждущих заполучить место Кошака, государь покрывал своего воеводу. Нахождение его здесь говорило о том, что на этот раз он пустил кровь кому-то особо важному и государь решил его на этот раз наказать. Конечно, он был безоружен, но это не уменьшало его опасности.
Этим и объяснялось замешательство детины на входе. Рука детины замерла на полпути к пленнику. Кошак шагнул вперёд и упёрся в протянутую руку. Взгляды палача и воина столкнулись. Мгновение они мерялись взглядом, и палач отступил, оценив свободные руки пленника и отсутствие на нём синяков. Да, храбростью этот детина обзаведётся ещё не скоро, если вообще обзаведётся. Воин измерил взглядом помещение, и сам прошёл на место рядом с пленниками. Детина долго смотрел ему вслед, потом судорожно сглотнул, вытер разом вспотевшие ладони о свои штаны и закрыл дверь.
Договор.
После того как все участники этой церемонии были доставлены в комнату, царь и его окружение пришли в движение, негромко разговаривая друг с другом. Слов до меня не доходило, но и так было ясно, что нас собрали вместе для выполнения некоего деликатного задания. Ходили слухи, что и раньше бывало для улаживания деликатных нюансов в отношениях между странами, царь прибегал к услугам разных групп людей, чаще преступников. Но поговорить об этом с участниками тех групп мне не доводилось, что уже наводило на мысли. Оставалось неизвестным, для чего могла потребоваться группа столь разнообразного народа, как наша.