Пути непроглядные
Шрифт:
Внутри пахло сыростью и землей, и еще чем-то, сладковатым, смутно знакомым. Когда глаза привыкли к темноте, он разглядел сложенный из камней простой очаг и охапку тростника, служившую постелью. Действительно, все, что нужно.
На земле возле очага были кучкой сложены какие-то предметы. Наклонившись, Рольван поднял простую деревянную чашу, деревянную же ложку и нож с рукоятью из кости, затем еще один, больше похожий на серп, каким травники собирают омелу. Последним в его руках оказался тяжелый котел из бронзы. Пальцы скользнули
После темного грота солнечный день показался нестерпимо ярким. Рольван тем же путем вернулся к источнику. Игре успела расседлать своею кобылу и освободить от поклажи Ворона; когда Рольван подошел и остановился рядом, дрейвка прошептала что-то на ухо каждому животному и, шлепнув по крупу, отпустила их.
Ее оружие лежало на земле вместе со сбруей и сумками, только нож остался на поясе.
– Мне это не понадобится, – пояснила Игре в ответ на его взгляд.
– Ты будешь совсем беззащитна.
Она пожала плечами.
– А если сюда кто-нибудь явится? – спросил Рольван. – Солдаты, разбойники?
– Боги защитят меня, если пожелают.
– А если нет? – уж кто-кто, а Рольван знал наверняка, сколь ненадежна эта защита. Он поймал повод Монаха, но садиться в седло не спешил. – Не нравится мне все это.
– Это не твое дело. Уезжай.
– Гвейру бы это тоже не понравилось!
Игре вздохнула и отвернулась от него к источнику. Произнесла – без злобы, но так, что Рольван даже не подумал усомниться в ее словах:
– Если ты сейчас не уедешь, я тебя убью.
Он стоял, вооруженный до зубов, перед хрупкой девушкой, которую поклялся защищать, и знал, что еще немного, и она выполнит свою угрозу. Сказал, мысленно умоляя о помощи того единственного из богов, которого никогда не стали бы призывать в таком месте, как это:
– Я уеду, Игре, сейчас же. Только ответь мне, пожалуйста. Всего один вопрос: ты надеешься, что боги помогут тебе открыть Врата, чтобы вернуть Гвейра, ведь так?
– Да.
– Но ты же не думаешь, что он стоит там, на той стороне, возле Врат, и ждет?
Игре обернулась. Прищурилась.
– Я не знаю, что там на той стороне.
– Но тогда… значит, ты пойдешь во Врата и будешь там его искать?
– Нет, – медленно ответила Игре. Теперь она уже не казалась такой безразличной. – Я Верховный дрейв, боги не позволят мне покинуть Лиандарс. И если я уйду, некому будет закрыть Врата, и…
– И они останутся открытыми, и все начнется снова, так?
– Так…
Рольван выдохнул, постаравшись не улыбаться: он чувствовал, что победил, но не знал, чем для него обернется эта победа.
– Игре. Тебе нужен кто-то, кто сделает это вместо тебя, – она молчала, и он пояснил: – Кто войдет во Врата и отыщет там Гвейра, где бы он ни был.
Игре долго не отвечала, отвернувшись к источнику, глядя на струю воды так, словно та могла что-то подсказать ей. Потом спросила – неуверенно, почти жалобно:
– Ты?
– Вряд ли ты найдешь кого-то еще, кто бы согласился, – и, не удержавшись, Рольван добавил: – Видишь, я тебе нужен.
– Ты можешь не вернуться обратно. Можешь погибнуть. Может быть… может быть, и Гвейр погиб.
Она впервые призналась, что не уверена в том, что брат жив. Впервые посмотрела на Рольвана – не через пелену своей ненависти и презрения, открыто. Увидела его.
– Позволь мне это сделать для тебя, – сказал Рольван.
Ее глаза были серыми, без желтых волчьих огоньков. В них хотелось погрузиться с головой.
– Почему?
Он улыбнулся. Теперь он мог позволить себе улыбаться.
– Разве ты не понимаешь? Ведь я обещал об этом не заговаривать!
Обещал – не домогаться ни словом, ни делом, слушаться ее во всем, никогда не спорить… он много чего наобещал в тот вечер, когда она очнулась, злая и несчастная, потерявшая разом и брата, и богов, когда принялась кричать и прогонять его, хватаясь то за меч, то за нож и разбрызгивая слезы вперемешку с ругательствами.
Она все не отвечала, и тогда он попросил:
– Скажи, что ты согласна, Игре, пожалуйста!
– А что, у меня есть выбор? – она скривилась с остатками неприязни. – Чтобы вернуть брата, я готова на все, что угодно!
– Даже терпеть меня?
– Даже это.
– Хорошо, – сказал Рольван. – Ну, а теперь…
– Теперь ты уедешь отсюда, – перебила Игре. – Ничего не изменилось, я должна остаться одна.
– Но…
– Возвращайся к Аске. Оставайся там и жди меня.
– У этой старухи?!
– В чем дело, передумал? – снова эта напряженная усмешка-оскал.
– Нет, но…
– Это старуха мудрее всех, кого я знаю, – Игре помрачнела, – кроме моего Учителя. Я ей доверяю, имей в виду, намного больше, чем тебе. Веди себя уважительно.
– Думаешь, она будет мне рада?
– Она потеряла сына. Думаешь, ей не нужна в хозяйстве мужская помощь?
Миг теплоты прошел, словно его и не было. Игре снова непримиримо сверкала глазами, и Рольван уступил:
– Хорошо. Сколько ты пробудешь здесь?
– Не знаю.
– Я хотел бы сам вернуться за тобой, когда ты закончишь. Ради безопасности.
– Я не знаю, сколько пробуду. Не нужно за мной возвращаться. Уезжай!
Рольван отдал бы полжизни, лишь бы остаться, будь здесь хоть боги, хоть демоны, хоть все жуткие твари иных миров. Но он и так уже получил больше, чем надеялся.
– Будь осторожна, Игре. Пожалуйста.
Она не ответила, ушла к источнику и села под орешником, низко склонившись к воде. Зашептала что-то. Она не желала больше замечать Рольвана, и тому ничего не оставалось, кроме как забраться в седло и отправиться обратно в Сторкс.