Пути Предназначения
Шрифт:
…Винсент и Дронгер гуляли в саду резиденции. Винсент едва заметно улыбнулся, с детской доверчивостью посмотрел на Дронгера. Тот снова обнял мальчишку, прижал к себе.
— Ты зря надел такую тощую куртку. Весна началась только по календарю, а на самом деле холод собачий.
— Мне тепло.
— И всё же хватит на сегодня, — сказал Дронгер. — Пойдём в каминную.
Дронгер и сам не заметил, с каких пор к их посиделкам в каминной стала присоединяться Малнира. Но втроем стало ещё уютней.
Малнира нередко помогала Винсенту в библиотеке, покупала ему лакомства и модные галстуки.
Адвиаги
То, что это было сыновьей любовью, Адвиаги поняли только в тот день, когда Винсент исчез.
Поняли и то, что любить сына могут только родители.
…Ринайя плакала.
— Я не знаю, сиятельный господин, куда он уехал. Он хотел, чтобы я поехала с ним, но я испугалась. Тогда он сказал, что уезжает один. Я не знаю, куда. Он не сказал.
— Иди, — отпустил её Дронгер. Девушка выскользнула из кабинета.
Сбежал Винсент рано утром, когда в резиденции ещё все спали, даже младшая прислуга. Вещей не взял с собой почти никаких, забрал только ту одежду, которую купил на свою первую зарплату.
Что заставило его уйти, Дронгер не понимал. Побег сначала возмутил до бешенства, а теперь пугал до дрожи.
«Где он, что с ним? Ведь он же как малый ребёнок, его не обидит только покойник».
В кабинет вошла Малнира.
— Ну? — зло спросила мужа.
— Ничего, — ответил Дронгер.
— Это ты во всём виноват! — зарычала Малнира.
— Да при чём здесь я?! — возмутился Дронгер.
Малнира ударила его по лицу. Впервые за все годы их брака.
— Гад! Провались ты к чёрту! Я подаю на развод.
— Нирри! Ты… Мы двадцать лет женаты! И не ссорились никогда. Я ни разу тебе не изменял. И ты никогда не хотела никого другого.
— Зря, — ответила Малнира. — Муж из тебя как императорская корона из консервной банки.
Дронгер поднялся из-за стола, подошёл к ней.
— Я найду его, Нирри. Я директор службы охраны стабильности. Мне служат лучшие сыщики страны. Винсент вернётся домой.
Малнира посмотрела на мужа, перевела взгляд на висевшую на стене икону Лаорана. Опять посмотрела на мужа.
— Нет, — медленно сказал она, — пресвятому ты правды не скажешь. Никакой веры в тебе давно уже не осталось. Клянись памятью Лураны, что вернёшь мне Винсента!
Имя дочери заставило Дронгера отшатнуться.
— Клянись! — повторила Малнира. — Реммиранга отняла у меня дочь. Это была судьба. С ней не спорят. Но Винсент ушёл из-за твоей глупости. Или моей. Его мы должны вернуть. Иначе ни в чём не будет смысла. Даже в нас самих.
— Клянусь, что найду Винсента, — сказал Дронгер. — Но захочет ли он вернуться… Этого я не знаю. Как не знаю того, почему он ушёл.
— Если он не хочет больше нас видеть — пусть. Его право. Но я должна знать, что он каждый день досыта ест и спать ложиться в чистую постель! Что если Винс вдруг заболеет, у него будут врач и лекарства. Что никто и никогда не станет его бить или не сделает с ним того, что делал император.
— Убью любого, кто о таком лишь подумает! — мгновенно взъярился Дронгер.
Малнира горько улыбнулась.
— Ты сначала Винса найди.
— Найду, — обнял ее Дронгер. — Обязательно найду.
Пассера стремительная и рваная исповедь Адвиага ошеломила.
— Дронгер, — тихо сказал он, — я…
— Нет, — перебил Адвиаг. — Прости, Альберт, но сочувствие мне ни к чему. Я сам виноват. Винсент так чуток во всём, что касается чувств и отношений… Его невозможно обмануть. Он видит малейшую фальшь. Винс думал, что нашёл семью, родителей. Думал, что хотя бы во взрослой жизни обрёл то, чего так и не получил в детстве. Но вместо родителей наткнулся на двух великовозрастных идиотов, которым захотелось поиграть в папу и маму с живой куклой. А Винс не кукла! Он людь, и душа в нём людская, а не кукольная. Винсент никогда не простит тех, кто пытался превратить его в игрушку. Кто хотел убить в нём душу…
— Не преувеличивай, — сказал Пассер. — Основания для обиды у твоего Винсента и правда есть, но любит тебя, Дронгер. И Малниру любит. Если ты его найдёшь… когда ты его найдешь, — поспешно поправил себя Пассер, — то одного этого будет достаточно, чтобы Винсент не только простил вас, но и напрочь позабыл все обиды. Ему нужно подтверждение того, что его любовь к вам не безответна. Едва он поймёт, как много значит для вас обоих, вернётся домой.
— Он вернётся как дээрн Адвиаг, — твердо сказал Дронгер. — Как сын и наследник рода Адвиагов.
Пассер кивнул.
— Это правильно. А сейчас давайте работать, директор. С Гирреанской пустошью надо что-то делать. И срочно.
Адвиаг улыбнулся с хищным азартом.
— Основная проблема для нас центристы, верно? Тогда нужно убрать Михаила Северцева и его ближайших помощников. Без них центристы за неделю утратят всё своё влияние и силу.
— При чём здесь Северцев? — не понял Пассер. — Он ведь никто. Всего лишь руководитель центристской службы обеспечения.
— Вот именно! — с торжеством ответил Адвиаг. — Все привыкли презирать службу обеспечения. Даже наша стабилка одно время такой глупостью страдала. А ведь обеспечение — это фундамент любого дела. Цемент для его стен! Работа службы обеспечения незаметна, но без неё все идеологи и стратеги могут повеситься, потому что ни одна из их задумок никогда не воплотится в жизнь, будь она хоть трижды гениальна. И Северцев понимал это с самого начала, генерал Пассер. Он всегда гордился тем, что работает в обеспечении. Он возвёл свою работу до уровня искусства. Или превратил в самостоятельную научную дисциплину. Не знаю, как будет точнее. Великий Конспиратор Северцев, Скользкий и неуловимый. Центристские вожди не зря ценят его жизнь дороже собственной, совсем не зря.
Пассер помолчал, обдумывая услышанное, и сказал, взвешивая каждое слово:
— Арестов среди центристов как минимум втрое меньше, чем среди мятежников других партий. Все их операции практически безупречны. — Пассер зло рассмеялся. — Я не меньше десяти лет учу секретных агентов нашей службы на примерах центристов, но до сих пор так ни разу и не задумался о том, сколько в этом заслуг Михаила Северцева.
— Убрать его нужно только на законных основаниях, — ответил Адвиаг. — Подвести под смертную статью. То же самое касается и помощников Северцева. Нам необходимо всем и каждому доказать, сколь велики сила и власть имперских законов! Плебеи должны воочию убедиться, что кара за их нарушение не только сурова, но и неотвратима!