Пути Предназначения
Шрифт:
— Я атеист, — ответил Северцев.
— Ты лаоранин! Иначе тебя не выпустили бы из Гирреанской пустоши.
— Моё лаоранство всего лишь формальность. Я сменил церковную приписку только для того, чтобы получить разрешение на выезд. А на самом деле пресвятой Лаоран мне столь же безразличен, как и мать-всего-сущего Таниара. Для меня они не более чем сказка. Досужая выдумка, вроде Колокольчатого Гномика.
— Твой дед священник!
— Одно другому не мешает.
Малугир судорожно стиснул звезду в кулаке.
— Пусть так, — хрипло выговорил он. — Пусть ты атеист. Тогда поклянись
Северцев на мгновение закрыл глаза. Изувеченную руку повело судорогой. Но Северцев унял дрожь, прямым взглядом посмотрел на Малугира и сказал отчётливо:
— Клянусь именем моей матери Златы и именем моего отца Михаила, что ни Ланмаур Шанвериг, ни Цалерис Аллуйган, ни Теодор Пиллас не причастны к нападению на меня. Никого из них не было в том фургоне.
Испуганно охнул следователь, в ужасе оцепенел Джолли, вперил в Северцева острый испытующий взгляд гирреанский приезжий.
Аллуйган рухнул на колени, скрючился в чельном поклоне. Плечи дрожали, хвост свился в спираль. Попятился Ланмаур.
А Клемент просто не хотел верить в реальность происходящего, твердил себе, что всё это дурной сон.
— Ты сказал правду? — хрипло и сорванно спросил Малугир.
Северцев улыбнулся. У Клемента по спине пробежал холодок, настолько невозможной была эта улыбка — до жесточи ехидной на ангельской стороне лица и преисполненной кроткой нежности на дьявольской.
— Разве на такой клятве можно солгать? — вопросом на вопрос ответил Северцев.
Малугир надел звезду, застегнул рубашку. Подошёл к Северцеву, бережно и осторожно, словно боясь причинить боль, взял в ладони его искорёженную кисть.
— Я обязательно приеду к тебе в Гирреан, — пообещал Малугир.
— Лучше я к тебе. У нас не самые приветливые места.
Малугир крепко обнял Северцева.
— Только ты обязательно приезжай. Слышишь — обязательно. Мы с дедушкой будем ждать.
Северцев потрепал его по плечу.
— Ты лучше деда обними. Он, поди, наволновался.
Молодой Шанвериг глянул на старого.
«И какой дурак сказал, — в растерянности подумал Клемент, — что лица берканов плохо передают эмоции?»
Малугир буквально светился от радости.
— Дедушка, — подошёл он к старому Шанверигу. Тот сдержанно, по-вельможному кивнул. Лицо Малугира стало испуганным и виноватым.
— Дедушка, я подумал о вас плохое.
— Ничего, — ответил Ланмаур. — Всё закончилось, всё в порядке.
Малугир робко подошёл ещё на два шага, посмотрел на деда умоляюще. Тот кивнул и повторил:
— Всё в порядке.
Малугир бросился ему на грудь, крепко уцепился за лацканы костюма и расплакался как ребёнок. Старый Шанвериг похлопывал его по плечу, бормотал «Ну что ты, перестань в самом-то деле!». Вельможе было стыдно за несдержанность наследника.
— А ты молодец, парень, — тихо сказал Северцеву гирреанец. — Ты даже не представляешь, какой ты молодец. И если вдруг окажется, что Лаоран с Таниарой действительно существуют, то теперь они обязаны послать твоим родителям неиссякаемую удачу, здоровье и долголетие.
Северцев ответил всё той же
«А глаза у него похожи на весенний дождь», — подумалось вдруг Клементу.
— Ты всё правильно сделал, Авдей, — повторил гирреанец. — До истины правильно.
В это мгновение Клемент его узнал.
— Высокочтимый дээрн Сайнирк Удгайрис, отставной смотритель Жасминовой террасы, старший сын сиятельного дээрна Валуйрика Удгайриса, хранителя Лиловых покоев. Десять лет назад связался с мятежниками, запятнал себя скверной измены, и сиятельный лишил недостойного отпрыска имени и родства. А в права наследования и старшинства вступил младший брат Сайнирка, многочтимый дээрн Талуйдик.
Сайнирк выгнул кончик хвоста, иронично растопырил шипы.
— Так сиятельный Валуйрик из смотрителя стал хранителем? Невелико повышение, но для придворного ценно и такое. При случае, предвозвестник, передайте отцу мои поздравления.
— Охрана, Сайнирка Угдайриса в кандалы, — приказал Клемент. — Он арестован за использование поддельных документов государственного образца. И уберите из кабинета всех посторонних. Следователя тоже.
— Северцева арестовать? — спросил кто-то из полицейского конвоя.
— Нет. Арестован только Удгайрис. Все прочие пусть проваливают по домам. И немедленно! Охране ждать за дверью. Допрос Удгайриса объявляется секретным.
Всех вывели. В последнее мгновение предвозвестник перехватил взгляд, который Аллуйган бросил на своего Исянь-Ши. От страха Клемента бросило в холодную липкую дрожь — такой лютой ненависти он никогда ещё не видел ни в людских глазах, ни в звериных.
Но ничего плохого не случится. Аллуйган не войдёт в дом Шанверигов.
Предвозвестник позвонил в Сумеречный лицей и приказал отчислить Аллуйгана за полную профнепригодность. «С практики отозвать немедленно», — уточнил Клемент.
А теперь к чёрту всё постороннее. Пора начинать допрос Сайнирка.
Тулниала, планета республики Алорозии, уже несколько столетий жила туризмом. Северная вершина её Треугольного материка предназначалась для любителей зимнего отдыха.
Отелей и гостиниц в Тулниале вдвое больше, чем домов местных жителей. Здесь есть всё: от роскошнейших дворцов до ночлежек. Но самыми многочисленными всегда были и остаются недорогие отели для визитёров среднего достатка — огромные стеклобетонные глыбы на десятки тысяч номеров, безликие здания однотипного дизайна с одинаковой меблировкой комнат и стандартным набором услуг. В таких отелях ежедневно меняются не меньше тысячи постояльцев, и служащие никогда не запоминают ни лиц, ни имён, едва успевая делать в регистрационных файлах отметки «прибыл-выбыл» и проверять, оплачены ли счета.