Пути-Пучи
Шрифт:
Совсем плохо ей было, Дине, пошла она от меня прочь, даже и не взглянув, презирала и ненавидела, но делать-то что ж.
Что уж она там предприняла, я не знаю, но буквально на следующий день заявился ко мне Адамов: "Ну, что ж вы сразу-то не сказали!"
– Ну, конечно, - восклицательно заявил он, - ну, безо всякого, понимаете ли, сомнения, я готов предоставить вам всю информацию, которой располагаю по данному вопросу, это же в моих интересах.
И сообщил.
Оказалось,
Что интересно, обратите внимание, все эти ключевые слова и буквы, которые Адамов мне предъявил, все без исключения находились в тех ксероксах, что мне удалось сделать.
– Уйдите, - сказал я нервно, потому что занервничал и почва из-под ног шла. – Теперь я сам.
– Я бы хотел присутствовать.
– Я бы хотел присутствовать.
Тон, которым были сказаны эти слова, был униженным и просящим, однако не оставалось сомнения, что Адамов от меня не отвяжется.
– Ладно.
Я разложил листочки из Бумаг (ксероксные оставил в покое) в том порядке, какой мне указал Адамов. Тот смотрел на меня, вытаращив глаза, покосился на него – вид жуткий. Словно от того, что сейчас произойдет, зависит вся его жизнь. Словно он мне яду подлил в маленькую чашечку черного кофе. Словно ждет, что вот глотну сейчас…
Наплевал я на Адамова и его присутствие. Убьют, так убьют. Точно следуя его инструкциям, прочел текст сначала в одном месте, потом в другом, потом в третьем и так далее – много набралось мест. Пока читал, чувствовал себя немножко идиотически, потому что ничего не чувствовал. Просто читал, в точности следуя инструкциям человека, психически явно неуравновешенного. И когда закончил, тоже ничего во мне слишком не изменилось.
– Ну и что? – спросил я Адамова. – Что дальше?
– Говорят, надо ждать, - серьезно ответил тот. – Говорят, это как яд или лекарство, действует не сразу, а чуть-чуть погодя. Ох, боже мой, только бы!
Стал ждать, черт с тобой, все равно другого выхода нет. Ожидание не затянулось – минут через пять, не знаю, это произошло.
Я не знаю, как это объяснить, это особенное ощущение. Никакого отношения к наркотическим видениям. Я совершенно четко ощущал себя во времени и пространстве – видел диван, на котором сижу, шторы, мебель, разбросанную одежду, Адамова, который интенсивно таращился на меня с видом "ну, давай, умирай!", и в то же время – не то чтобы сбоку, но параллельно или внутри, это уж как вам угодно, - передо мной вдруг возник многомерный (вот именно что – многомерный!) океан из слабо светящихся точек, светлячками я тогда их назвал. Точек было немеренно, но все они были передо мной и в каждую из них, я чувствовал, я мог войти. Посмотреть, а потом, если не понравится, выйти. Каждая из этих точек, я знал, была миром, застывшим на определенном мгновении.
Я глянул на Адамова, сказал энергичное "Ха!", он радостно закивал.
– Что теперь?
– Случилось! То есть свершилось! Вы теперь Правый сосед Бога, Человек Будующий, - с придыханием ответил Адамов. – Вы теперь… да вы сами понимаете, что теперь.
Ни хрена я не понимал.
Точки сияли передо мной, мириад точек. Одни тусклее, другие ярче. А одна, как Полярная звезда, светила невыносимо. И некого было спросить, я совершенно, ну то есть абсолютно одинок оказался – одинокие, вам даже не снилось одиночество такого масштаба.
Если бы даже мне не объяснили заранее, я бы прекрасно понял, что передо мной. Я имею в виду, что это за точки. Конечно же, это были все мгновения мира.
Каждая точка была огромна. Угрожающе огромна. Я, конечно, ничего в них не различал, потому что все-таки точки, но… нет, вы понимаете, я видел Адамова, напряженно смотрящего на меня, я видел сервант, на котором лежали Бумаги, в окне видел дурацкие облака, все это было, но одновременно вот эти точки, маслянистые, громадные, но все-таки точки, в количестве просто ошеломляющем. В каждую, я чувствовал, достаточно было только вглядеться, в этот миг времени, чтобы погрузиться в нее, только я боялся.
Я боялся и всё. Адамов со страшным ожиданием смотрел на меня, точки передо мной мельтешили, словно десятиметровый трамплин (мне однажды не понравилось на десятиметровом трамплине), надо было вглядеться и угадать. Человек я не очень решительный, но в ту секунду все же решился – рискнул, трамтарарам, нырнул наобум в точку.
Оказалось, полная ерунда. Я находился там же и Адамов все с тем же нетерпением смотрел на меня. Точки по-прежнему мельтешили, и это очень сбивало.
– Ну что? – спросил Адамов немного каркающим голосом. – Ну, когда?
– Сейчас, подожди, осмотреться надо.
Я внимательно осмотрелся, ничего ровным счетом не изменилось. Я выругался.
– Что? Что?! – жадно спросил Адамов. – Ты прыгнул? Говори, ты прыгнул?
Я прыгнул еще. Теперь в Полярную звезду. То же самое, только Адамов стал повторяться. Еще.
– Ты прыгнул? Говори, ты прыгнул?
– Достал ты меня, приятель. Везде одно и тоже. В чем дело?
– Не может быть, - сказал Адамов. – Этого просто не может быть. Что-нибудь должно было измениться. Я-то этого не замечу, но ты можешь. Давай включим телевизор.
Телевизор на всех каналах показывал рекламу. Ни одной новой. Но время близилось к четырем, и мы решили подождать "Вести" на втором канале. В "Вестях" шла какая-то знакомая лабуда, мелькнуло, правда, неизвестное имя министра, но я за министрами не следил, часто менялись они тогда. Я выключил телевизор и взялся за телефон, точки все так же мелькали приглашающее и очень мешали жить. Еще очень дергал Адамов, и я его выгнал, тот ушел злобно, я обещал связаться.