Путин после майдана. Психология осажденной крепости
Шрифт:
Так что же – правы некоторые мечтатели (в том числе и кремлевские), которым сегодня кажется, что СССР мог пойти по пути Китая? Сохранить власть КПСС и под ее руководством начать последовательно реформировать экономику. Эти люди забыли или не хотят знать, насколько велик был в СССР середины восьмидесятых запрос на свободу, демократизацию, присоединение к западному миру изобилия, между прочим. У простых граждан СССР и сомнений не было, что, сменив систему и открыв дорогу рынку, мы заживем жизнью полноправной европейской страны – только более богатой, более просторной, чем все другие государства… Поставить поперек этого запроса сохранение однопартийной системы и закрытого государства – тут жертв были бы сотни тысяч. Егор Гайдар и иже с ним были реализаторами этого запроса. Воровство и злоупотребления части своих соратников они рассматривали как неизбежные щепки, которые летят всегда. А предвидеть, что в щепки превратится весомая часть всего леса, они не могли – потому что человек – со всеми его особенностями личности, психическим и культурным складом – присутствовал только на периферии их сознания, занятого экономическими схемами. Они искренне не понимали, что суть общества в значительной мере определяется именно особенностями людей, слагающих это общество, а не только экономическими схемами движения товаров и денег. В определенном смысле они оказались верными последователями Маркса, видевшего общество исключительно сквозь экономическую призму.
Неожиданным для властей образом общество не выделило из себя устойчивую опору – многочисленный средний класс, обрамленный по краям очень бедными и очень богатыми, а образовало совсем другую, гораздо менее симпатичную структуру – очень узкую прослойку «деловых людей», разграблявших и продолжающих разграблять государство (общее имущество народа) и нищее большинство, которое оказалось неспособно противостоять мародерам, орудовавшим на руинах СССР.
Какая специфика нашего общества проявилась в ходе построения капитализма? (Специфика, разумеется, по сравнению с Европой, на которую мы всегда ориентировались в своих планах и расчетах. Если выявлять специфику, сопоставляя Россию с Гаити или Конго, то картина нарисуется исключительно оптимистическая.) Итак, при сопоставлении с Европой обнаружилось, что мы как граждане обладаем низкой степенью самоорганизации и не умеем ставить долгосрочные сложные цели и последовательно идти к ним – именно поэтому при приватизации все заводы, колхозы и пароходы в мгновение ока уплыли из рук коллективов. Один энергичный прохвост в два счета мог скупить паи и акции за копеечные деньги, а вот желающих налаживать производство и приспосабливаться к конъюнктуре очевидно не хватало. Другая сторона того же самого – привычка к внешним рамкам и неумение жить без этих самых внешних рамок. Что ни говори, капитализм предполагает не только стремление зарабатывать как можно больше денег, но и определенную деловую этику, органически входящую в структуру личности, неотъемлемую от этой личности. Этот момент оказался абсолютно вне поля зрения реформаторов. Социалистическая мораль была объявлена лицемерной и отменена, но никто не задумался над тем, что кроме этой лицемерной морали никакой другой у членов нашего общества просто нет. Печальной приметой капиталистической России стал и низкий уровень бытовой культуры – который стал как-то очень сильно бросаться в глаза. Леса вокруг больших городов в мгновение ока превратились в помойки, каждый клочок новой застройки игнорировал все, что есть вокруг, вновь оборудованная детская площадка порой превращалась в руины за один вечер, торговля некачественными товарами стала восприниматься как соревнование продавца с покупателем… А как только осела пыль от растаскивания экс-советского имущества, начала вылупляться новая черта нашего капитализма – монополизм и протекционизм везде, где только можно. Именно монополизм и протекционизм идут в тесной связке с коррупцией.
Если честно посмотреть на окружающую действительность, то придется признать: в коррупционных схемах занято практически все население страны. Эти схемы кажутся людям вполне естественными и удобными и воспринимаются как «бизнес». Навязанные услуги пронизывают все ткани нашего общества. Вот к вам пришел мастер включать только что приобретенную стиральную машину и хочет с вас получить «за подключение» сумму в пять раз больше, чем возьмет любой сантехник. Почему? Потому что он из фирмы, у которой договор с магазином, – не хотите, чтобы он подключал – лишитесь гарантии на машину. По сути – та же коррупция, то же выкупленное «право перевоза на другой берег», что и в средние века. А все эти энергопоставляющие компании, которые заключают договоры с собственниками помещений годами, требуя тонны бумаг и по сути беспрерывно вымогая деньги? А телефонные компании, подсовывающие услуги незримо для их потребителей, потому что «им так разрешили»? Что уж говорить про получение справок, разрешений и т. д. Что уж говорить про ГИБДД и ЖКХ, пожарную службу и СЭС… А многомиллионная армия юристов – представителей одной из самых популярных в постсоветской России профессий? Российские юристы – это, по сути, «эритроциты» нашей коррупционной системы – вся их деятельность сводится к тому, чтобы «подкрепить решение (чиновников, администрации, суда) финансово». Иными словами – «заносить деньги» в ответственные кабинеты. О чем говорить, если хорошо известна средняя цена возбуждения уголовного дела – 30 000 у. е.? Цена петербургская, в Москве – выше, в регионах – ниже.
Коррупция – привычная схема получения денег для десятков миллионов наших сограждан. Да что там говорить! Это схема получения денег большинством россиян! И они абсолютно не намерены от нее отказываться. Они просто не умеют жить по-другому и, кляня плохие власти за нечестное обогащение, даже не задумываются о том, что сами являются коррупционерами, Поднимаясь по карьерной лестнице, эти коррупционные винтики легко вписываются в более масштабные коррупционные схемы. А все вместе эти коррупционные ветви и образуют зеленое цветущее дерево российской государственности.
Конечно, какие-то крохотные сегменты свободного рынка построить в стране удалось, но это именно отдельные сегменты мелкого бизнеса, которые отчаянно борются за свое существование среди крупных структур, функционирующих за счет протекционизма. И нет ощущения, что их число увеличивается, – скорее, увы, наоборот.
Коррупция, среди прочего, связывает общество в единое целое неформально зависимых друг от друга людей, не позволяя никому слишком обособиться и нарушить целостность. Ситуация напоминает известный метод спецслужб, которые стремятся иметь компромат на каждого из сотрудников, и эти бесчисленные тайные крючки позволяют системе сохранять свою целостность. Так и у нас: на любого человека, ведущего активную жизнь и занимающегося хоть каким-то бизнесом, в любой момент можно накопать целые горы компромата – ведь решать вопросы любому приходится в коррупционной среде, а это однозначно подразумевает нарушение законов. Таким образом, сложившаяся система обеспечивает свою стабильность, защищаясь от «паршивых овец», которым может захотеться что-то изменить.
Особенности менталитета победили экономическую модель – это, наверное, главный итог минувшего десятилетия, да и всего постсоветского периода. В определенном смысле вся история современной России – доказательство неуниверсальности западных ценностей.
Интересно, что схема устройства нашего общества удивительным образом перекликается с теорией антропогенеза, предложенной и подробно разработанной известным российским ученым Борисом Поршневым. По сути, на сегодня доктор исторических наук, доктор философских наук Борис Поршнев, наверное, единственный ученый, предложивший связную подробную теорию происхождения человека. Жил бы он в Англии или США, мы бы изучали его теорию по учебникам, но он жил в России и умер после того, как в последний момент был рассыпан набор его главной книги «О начале человеческой истории». И было это не когда-то там в далекие тридцатые годы, а в начале семидесятых. Согласно Поршневу, предки человека занимали очень специфическую нишу в биоценозе. Они были своего рода коммуникаторами, обеспечивающими связь разных живых существ биоценоза – крупных хищников могли навести на добычу, травоядных предупредить о приближении хищников… Таким образом, они сплетали паутину сложной зависимости разных элементов друг от друга. Российское общество также напоминает такой биоценоз, где каждый зависит от каждого, связанный с ним клубками нелегитимных, но очень важных связей. Отдельно взятый, независимый человек вообще не может быть эффективным членом нашего общества, он должен быть непременно защищен связями с представителями разнообразных кланов – криминальных, чиновничьих, силовых… Коррупционные связи во всей своей полноте – это специфическое средство повышения связности нашего общества – изнанка соборности, о которой так любят поговорить иные мыслители.
Что же, мы вообще не можем устроить нашу жизнь по-другому? Есть ученые, и среди них, например, историк и политик Павел Милюков – лидер партии конституционных демократов, первый министр иностранных дел Временного правительства, – которые полагают, что национальный менталитет закладывается в «детстве» народа и потом не может быть изменен никакими силами. Народ, как и отдельный человек, отдельная самобытная личность, проходит все стадии своего развития, расцвета и упадка и уходит в историческое небытие, послужив почвой, на которой возникают новые народы. А формируется менталитет народа под воздействием ряда обстоятельств.
Обыкновенно, рассуждая об особенностях российской нации, исследователи привязывают эти особенности в первую очередь к специфике климата и природных условий месторазвития нации. Вот как, например, пишут об этом наиболее именитые психологи России в только что вышедшем сборнике «Макропсихология современного российского общества»:
«В средней, северо-западной и северо-восточной европейских частях России, где в древности проживали русские, природно-климатические условия характеризовались коротким теплым летом и достаточно продолжительной зимой. Эти условия вынуждали напряженно трудиться в летние месяцы (по сути, пять месяцев) и вести размеренный и расслабленный трудовой образ жизни в зимнее время (почти семь месяцев). Влияние умеренного климата, лесов и полей обусловило появление в национальном темпераменте таких особенностей, как уравновешенность, терпеливость, сдержанность, интровертированность, чувствительность, умеренность в выражении эмоций и чувств. Наличие широких просторов и многочисленных лесов способствовало не очень уважительному отношению к природным ресурсам. В то же время проживание русских на равнинах, как и у других народов, проживающих в подобных условиях, сформировало миролюбие и уживчивость.
Основным видом производственной деятельности, в котором было занято население в Древней Руси, являлось сельское хозяйство. Такой труд формировал физическую выносливость, умение концентрировать свои усилия на определенный период и интенсивно работать в этот промежуток времени» (стр. 51, «Макропсихология современного российского общества», под ред. А. Л. Журавлева, А. В. Юревича. М., Изд-во «Институт психологии РАН», 2009 г.).
При этом обычно исследователи как-то упускают из виду другое – не природное, а социальное измерение жизни протославянских племен.
Павел Милюков, переживший, безусловно, очень драматический личный опыт оперирования российской действительностью, считал, что многие российские особенности своими корнями уходят в историю формирования славянских наций.
А в период формирования славяне (венеды), согласно данным подобранных им источников, обычно выступали в качестве племен, подчиненных другим, более воинственным и организованным племенным сообществам. Как пример Милюков приводит зарисовку взаимоотношения албанцев – последних обломков иллирийцев – с соседями славянами. (Тут уместно напомнить, что Милюков несколько лет провел на Балканах в качестве российского дипломата, и его знание этих мест носило не только книжный характер)