ПУТНИК часть II
Шрифт:
Сербин, разглядывая сквозь окуляры цейсовского бинокля позиции немецких легионеров, увидел, что к ним прибывает пополнение – итальянские чернорубашечники. Выпрыгивая из кузовов машин, они тут же растекались густыми цепями вокруг казарм.
«Плохо дело, - подумал Леонид. – Они нас просто массой задавят, применив атаку «людскими волнами». В это время к нему на НП пришел Дон Маурильо – Виктор Марченко, совсем недавно прибывший в Испанию офицер-артиллерист.
– Командир, - Марченко выглядел озабоченным. – Бронебойных снарядов у нас всего двадцать штук. Наш корректировщик огня насчитал в поле уже тридцать немецких танков и десять самоходок. Арифметика простая. Даже если мы с первого снаряда поразим двадцать бронемашин, останется еще столько же!
– Вот умеешь ты, Виктор, поднять настроение, - пробурчал Леонид. – Что, есть какие-то предложения?
– Есть, - ответил Маурильо. – Пока нас не обложили совсем, прорываться в сторону границы. До вечера мы, даст Бог, продержимся. А в ночь нужно уходить…
– Нет! – жестко ответил Сербин. – Наши только–только начали эвакуацию беженцев. Если мы сейчас уйдем, моторизованные части немцев и итальянцев настигнут их еще на подходе к границе. И это будет бойня…. Вопрос не обсуждается.
– М-да, - Маурильо даже не старался скрыть раздражения. – Значит, мы все здесь погибнем!
– А ты, Виктор, разве не знал, на что идешь? – Сербин внимательно смотрел на Марченко. – Я тебе больше скажу – мы и завтра отсюда не уйдем. И послезавтра. Наша задача – продержаться здесь трое суток. Трое! Лишь по истечении этого времени наши смогут уйти.
– Ясно, командир!
– Марченко вдруг широко улыбнулся. – Помирать, так с музыкой! Я лишь хотел предложить выход. Не подумай, что струсил.
– Так я достаточно тебя знаю по боевой работе, чтобы так не думать.
К ночи немцы повторили попытку штурма казарм. Артиллеристы Маурильо подбили еще четыре танка, сорвав и эту попытку. Ночь, расцвеченная вспышками трассеров, прошла на удивление спокойно.
Ад начался на рассвете. За ночь немцы подтянули тяжелую артиллерию, и после артподготовки, продлившейся сорок пять минут, пошли на приступ.
Доклады, поступающие от командиров групп, были неутешительны – потери росли с каждым часом, и к исходу второго дня обороны отряд потерял убитыми и ранеными половину своего состава. Но и вся площадь перед казармами «эль Дьябло» была сплошь покрыта телами немецких и итальянских легионеров….
Третьи сутки обороны закончились трагически. Снарядов уже не было, патроны были на исходе. Сербин собрал оставшихся в живых у единственного уцелевшего после многочисленных артналетов пакгауза, через который думал вывести разведчиков в поле с наступлением темноты. Сразу за полем начинались предгорья, густо поросшие лесом. Путник рассчитывал рывком преодолеть поле и уйти в горы…
Снаряд прилетел неожиданно и взорвался прямо у стены, около которой накапливались разведчики для решающего броска….
Когда рассеялся дым и копоть, с земли поднялись лишь четверо….
Четыре воина-интернационалиста, оставшихся в живых после взрыва, скользя мокрыми ботинками по раскисшей глине, поднимались в горы, направляясь к французской границе….
Еще недавно они были бойцами интернационального отряда 14-го партизанского корпуса республиканцев, а один из них – «Дон Паулито», был командиром прославленной разведгруппы. И вот теперь, спустя 32 месяца после провозглашения в Испании Республики, их дело, которому они все отдавались без остатка, предано….
Леонид лежал под кроной огромного дуба, голые ветки которого густо переплелись над головой и служили хоть какой-то защитой от дождя. Им оставался последний переход до границы, километров в пять - шесть. Измученные тремя сутками пути, без провизии и теплой одежды, посеченные осколками и едва перевязанные какими-то тряпками, разведчики – двое русских, чех и болгарин, повалились без сил у этого дерева, чтобы отдохнуть перед последним переходом. Леонид достал из планшета карту и сверил курс. Ошибки не было – до границы рукой подать….
– «Господи, Боже мой! – подумал Сербин, глядя в сумеречное грязно – серое небо. – Тридцать четыре года с небольшими перерывами я провел на войне. Мои дети выросли без меня. Я ничего не знаю о своей семье, и моя семья тридцать два месяца не имеет вестей обо мне. За что мне это? Что я в жизни сделал не так? Я – вечный путник, который когда-то очень давно хотел попасть домой, к отцу с матерью, но жизнь повернулась так, что война не отпустила меня. И не отпускает по сей день. Кончится ли когда-нибудь эта кровавая круговерть, или я так и погибну на чужбине, не увидев своих детей?!»