Путник. Капитан «Неуловимого»
Шрифт:
– Как хочешь, - фыркнул тот.
Тут зазвонил телефон на столе Стеценко и он, сняв трубку, и вскочив, стал что-то слушать, я тоже по привычке вытянулся. А звонил Трибуц, лично. Выслушав, и положив трубку, мой начальник сообщил:
– Нас командующий ожидает. Идём.
Нас сразу пропустили в кабинет адмирала. Тот сходу огорошил:
– Летишь в Москву, вызывают срочно. Через час тебя ждёт истребитель на аэродроме. Мы пока небо держим, спасибо осназу за истребители и топливо к ним, но «охотники» транспортник могут сбить.
– Мне сдать лодку?
– Нет, думаю это с наградными связано. Отправить мы их в Москву не успели, но я вчера по «ВЧ» расковыривал с товарищем Сталиным и описал ваш рейд. Он им очень заинтересовался. А ты останься пока.
Последнее тот Стеценко сказал. Я же покинул кабинет, быстро получив в секретном отделе документы, что требуется доставать в Москву. Кстати, тут и наградные на меня и на экипаж моей бывшей лодки. Ну
Возвращался я уже через сутки, восьмого октября на том же истребителе обратно. Вызывали меня действительно на награждение, рядом с первой медалью Героя, появилась вторая. Звания, правда, не дали. После награждения была двухчасовая пресс-конференция, тут не только наши, но и иностранные журналисты были. Почти полностью выжали меня, но о рейде рассказал довольно подробно, без острых моментов конечно. Бумаги фельдъегерю я ещё по прилёту отдал, а утром, на следующий день после награждения был в наркомате флота, где получил приказ перегнать лодку в Полярный, и войти состав Первого дивизиона подводных лодок Серверного флота. Причём двигаться нужно не по Беломорско-Балтийскому каналу, насколько я знаю тот действовал после повреждений от бомбардировок, отремонтировали. Я должен был пройти через Балтику, Датский пролив и Северное море. В Англии дозаправиться и так дойти до Полярного. Подробности похода в выданном пакете, который должен вскрыть в день выхода утром в шесть часов. Выходим шестнадцатого октября. Я как-то в недоумении, что это за приказы через голову командующего Балтфлота? Чую с этим походом что-то нечисто.
Из наркомата поехал сразу к аэродрому и уже через час мы поднялись в воздух и полетели обратно к Ленинграду. Вот и летим на данный момент. Взором я пользоваться не забывал, поэтому, когда мы пролетели две трети пути, я сообщил Олегу, лётчику:
– Вижу пару «мессеров» на километр выше нас. Заметили, готовятся к атаке.
– Где?
– завертел тот головой.
– Слева, у тучи.
– Ага вижу.
Мы оба в шлемофонах, связь вполне терпимая, хотя шум помех всё же пробивался, но общались спокойно, не повышая голоса до крика. Олег не делал никаких манёвров, делал вид что не видит, вооружение на самолёте было, штатное как у боевого, так что огрызаться и даже атаковать тот вполне мог. Видимо на живца брал, став сам живцом. Когда немцы спикировали, тот резким манёвром, от которого у меня всё потерялось, где небо, а где земля, смог так выкрутится, что встретил ведущего атакующей пары огнём всего бортового вооружения, тот вспыхнув и не выходя из атаки пошёл к земле, а Олег повёл бой на виражах со вторым «охотником», который и не думал бежать. Причём наблюдая за боем, я понял, немец в классе куда выше, и делает Олега на раз. Профи это был, очень высокой планки. Видимо поэтому Олег и пошёл на отчаянный шаг, не отвернул и самолёты столкнулись, немец тоже не успел в сторону уйти.
– Прыгай, тут негде сесть!
– в полной тишине, кроме разве что свиста ветра, прокричал Олег. Переговорное устройство не работало, видимо поэтому и кричал.
Мотор молчал, разбитый с повреждёнными винтами, немец с потерянным крылом крутясь ушёл к земле. Шансом покинуть самолёт у него не было, а у нас был, мы пока планировали, держа скорость, до земли около километра.
– Отстегни ремни и открой колпак, я переверну машину и нас выбросит.
– Погоди, я там дальше вижу вырубку левее, у холма.
– Понял. Прыгай, я попробую посадить машину, подойдёшь к вырубке.
– Понял, - отстёгивая ремень и отодвигая колпак, ответил я. Пакет с документами для секретного отдела Балтфлота и свою шинель с фуражкой я убрал в Хранилище.
Тут снова всё поменялось, и я понял, что из-за изменившегося тяготения выпал из самолёта. Даже не успел на рефлексе за что ухватиться, как уже падал, торопливо нашаривая кольцо, в кабине я заранее его найти не успел. Крича от страха, как не обмочился не понимаю, я всё же выровнял полёт, падая лицом вниз, и дёрнул кольцо. Рывок был сильный, чуть весь дух не выбил, но главное купол надо мной, и строясь не смотреть вниз, ух и страшно, опускался. Только у самой земли глянул вниз и сгруппировался. Приземлился благополучно, не зацепился за ветки, а вот купол да, повис. Встав на ноги и отряхнувшись, с третьего раза сдёрнул купол, и свернув его, убрал в парашютную сумку, кою убрал в Хранилище. На себе лень было нести. Тут отдышавшись и придя в себя, сориентировавшись, я неспешно пошёл к вырубке. Олег погиб при посадке, она у нас одновременно проходила, я выжил, а он нет. Не рассчитал скорость и врезался в дерево, погиб на месте, самолёт явно не подлежал восстановлению. Тут три километра идти, вот так дойдя, я смог вытащить тело из кабины, просто убрал в Хранилище и достал рядом с самолётом, положив на отлетевшее крыло. Отстегнув планшетку стал изучать карту с полётным маршрутом, пытаясь понять где мы. Ориентиров вокруг нет, сплошные леса, во время полёта я не следил за окрестностями, закрыл глаза и молился, хотя за небом наблюдал, потому «мессеров» и засёк. Предполагал, что встреча возможна, вот и обнаружил.
– И где я?
– несколько раздражённо, спросил я сам у себя.
Рация разбита, не знаю успел тот сообщить что бой ведёт, или нет, но скоро нас хватятся. Пропали без вести. Покинуть эти места я могу без проблем, взлетать на «Шторьхе» вполне возможно, лётчик есть, а как это объяснить своим? Подумав и прикинув, достал танк, «Т-28», он командирский с рацией. Надев шлемофон танкиста, я включил рацию и стал на открытой волне вызывать майора, командира того истребительного полка, надеюсь доорусь. Канал, на котором обычно наши летуны общаются, я знал. Нет, слишком маломощная, едва ли больше чем на тридцать километров берёт, а более мощной рации у меня нет. Немецкие не подходят, они по другим каналам работают. Да, мощные стоят на субмарине и боевых кораблях, не доставать же их тут. Так что я достал «Шторьх», и перенёс Олега в салон, потом и лейтенанта вызвал, которой вздыхая, устал на меня работать, поднял самолёт в воздух и мы, двигаясь над верхушками деревьев, полетели к Ленинграду. Всё же это немецкий тыл был, вскоре передовую пролетели, нас обстреляли. Я ещё могу понять почему это делали наши, кресты на крыльях, а немцы почему стреляли? Что плохо, они попали, самолёт затрясся от попаданий, как-то тонко вскрикнул лётчик, и захрипел. Заметив, что у того кровь изо рта идёт, стекая на подбородок, понял, ранение смертельное, так что велел ему:
– Срочно сажай самолёт.
Тот смог посадить и умер. Посадил на лесную дорогу, даже особо не поломал, мотор заглох и тишина, только хорошо слышная перестрелка от близкой передовой. Выбравшись из салона, отметил Взорам что к нам бегут красноармейцы с некоторыми командирами, видимо видели посадку, поэтому решил переодеться. Успел снять комбинезон, застегнуть шинель и надеть фуражку, как раз сапоги вернул на место, притаптывая, чтобы сели, когда подбежали первые бойцы. Я препоясался ремнём в это время.
– Ну, и кто стрелял?!
– грозно спросил я.
Опознали меня видимо сразу, засмущались, тут и командиры подошли, трое их было, двое политработников и лейтенант-артиллерист.
– Старший политрук Федосов, комиссар стрелкового полка Народного Ленинградского Ополчения. Мы тут оборону держим, а то что обстреляли, уж извините вы на немецком самолете летели. Кстати, товарищ Мальцев, можно ваши документы посмотреть?
– Да, конечно.
Я расстегнул шинель, засветив две медали Героя, и протянул тому командирскую книжицу и командировочное. У меня с документами порядок. Два других командира осматривали салон самолёта. А вот бой у полка мне не нравился, прислушавшись, сказал:
– Похоже немцы тоже видели куда их самолёт сел и атакуют ваши позиции, видимо своим помочь хотят.
– У нас хорошие позиции. Отобьёмся, - возвращая документы, ответил политрук.
– Откуда у вас немецкий самолёт?
– У, история ну очень интересная.
– Это мы его?
– спросил лейтенант-артиллерист, показав на тело Олега.
– Нет, разбился при посадке. Я решил не бросать тело и доставить в полк, чтобы похоронили с почестями. А история такова. Был в Москве, награждали второй Золотой медалью, при возвращении был бой, летели мы на двухместном истребителе. Оба «мессера» Олег сбил, последнего тараном. Мне пришлось прыгать, а он машину решил посадить, и вот как вышло. Я пока искал место посадки, немало времени прошло, а тут слышу звенит кто-то мотором. Выскочил на поляну, и увидел этот связной самолёт, видимо своих искал, тех двух. Я руками махать начал, тот увидел обломки самолёта, меня в комбинезоне и шлемофоне лётчика, я сейчас переоделся, и сел, приняв за своего. Ошибку понял, да поздно, я его на прицеле пистолета держал, разоружил, мы забрали тело Олега и вылетели, и вот до вас долетели.