Путник
Шрифт:
– Танька, – я с ума сойду… Ладно, давай свои доказательства. Я пока ничего не понимаю. То есть, я понимаю так, что эта тетрадка как-то «убила» Тора. Вроде эмоционального срыва. То есть – самоубийство?
– Пойдём, поработаем. Я, как эту тетрадку увидела, прямо ошарашенная стала. Всё сразу встало на свои места. Сама всё увидишь. Кстати, ты не рассказала, как ты… ну это… с Сергеем… дальше познакомилась. По времени… я что-то не понимаю.
– Потом. Работаем.
Глава 20
Несмотря на различные взгляды, вместе у них получалось очень неплохо. Решили, что о кассете и журнале Вилу с Вовой они расскажут завтра, с утра. Пока те обсудят, пока доложат Кудринке, пройдёт довольно много времени. Татьяна успеет встретиться с Сергеем. Единственное, что несколько омрачало дело, – это секретарь Тора. На кабинет его деятельность не распространялась, но едва они появились в холле, он принялся занудно бубнить о перегрузке, о здоровье и всё время порывался включить успокаивающую музыку, магниторезонаторы и прочее… они не знали кодовой фразы отключения секретаря. Выход был только один, – кассета с личностью самого хозяина. Через несколько минут Татьяна смогла произнести совершенно глупую условную фразу отключения секретаря:
– Сёма, исчезни.
Секретарь, наконец, умолк, и дело пошло веселее. Кристина закончила ввод информации и уже хотела взяться за Танин «трактат», но в последний момент, повинуясь легендарной женской интуиции, решила поговорить со своей квартирой. Она не была, разумеется, настолько легкомысленной, чтобы вызвать Волка, но поговорить с секретарём она могла.
– Секретарь. Как гость?
Автомат пискнул, идентифицируя голос, и переводя не совсем понятный вопрос, затем бесстрастно заявил:
– Гость покинул квартиру.
– Как покинул?.. – машинально проговорила Кристина враз севшим голосом.
– Быстро, – поколебавшись, ответил секретарь, потом добавил, – через дверь.
Ответ выглядел, как издевательство, но ей некогда было корректировать аналоговые связи компьютера. Бледная, с расширенными глазами она подошла к Татьяне и, глядя куда-то в стену, деревянным голосом сказала:
– Таня, планы меняются. Сергей исчез. Сейчас связываемся с ребятами, вытаскиваем их из постелей, пусть едут сюда. Расскажешь им всё! Найдите Кудринку. Я тебе позвоню. До моего звонка ничего не предпринимайте. Впрочем, если сможете – помешайте Василию.
Она посмотрела на свою блузку с пришпиленным к ней телефоном в виде брошки, как будто впервые увидела, потом отшвырнула её в сторону и, как была, – с распущенными волосами, в коротком купальном халатике и босиком, побежала к посадочной площадке. Через несколько секунд бело-золотой скутер, даже не взревев, а грозно рыкнув, поднял свою хозяйку в воздух. Татьяна только успела заметить витиеватую молнию, скользнувшую по корпусу в кормовой части, услышала шум вспоротого воздуха, и всё стихло, будто и не было ни стремительной амазонки, ни её зверообразной машины.
Первым импульсом Крис было, проигнорировав все правила, на ручном режиме рвануть до дома, но потом, уже падая в пилотское кресло, она одумалась и дисциплинированно заняла свой коридор. Полётное время она посвятила аутотренингу и на крышу дома выбралась уже настолько уравновешенная женщина, что она сумела сообразить, что одета несколько своеобразно, но всё же не настолько уравновешенная, чтобы пойти и переодеться. Она вошла в скоростной лифт твёрдым, размеренным шагом, спокойно нажала кнопку с цифрой один. Не спеша закрылась дверь, мягко тронулась кабина… Крис с тоской подумала о том, что в казарме у них стояли специальные лифты, – десантные. Они обрывались вниз так, что внутренности прилипали к горлу, а затем тормозили так, что голова оказывалась на месте внутренностей. Психологическая подготовка пошла к чертям, и лифт выпустил на площадку первого этажа взбешённую фурию.
Первое, что увидела фурия – сиротливо зиявший проём на месте входа в подвал с жалкими остатками крепления дверной коробки. Крис выскочила на улицу. У подъезда стояли три патрульные машины; возле одной из них прямо на дороге сидел Вольф и прижимал к вискам два кубика магниторезонатора. Выражение его лица в точности соответствовало герою известной картины «Мученичество святого Себастьяна».
– Вольф! – Крис упала на колени и уцепилась за доспех двумя руками, – Вольф! Где Сергей? Что с ним? И где капитан?
Ответом был жалобный стон, выражение страдания на лице усилилось. Крис встряхнула сержанта, – помогло:
– Смылся… О-о!
– Кто смылся?
– Кто… Сергей смылся, пришелец… Вася здесь где-то, – Вольф, наконец, приоткрыл обведённые тёмным глаза, – Он же к тебе пошёл. Стой. А ты откуда знаешь?
– Ничего лучше не придумали, кроме стрельбы из инфразвуковой пушки? Ещё бы на танке приехали!
– Какой танк? Какая пушка?
– Дверь в подвал чем открывали? – заорала Крис.
– Он её сам высадил… плечом, безо всякой пушки… пушка! Он сам, как танк… господи, как мне… стой, Ёлка! А ты откуда…
Крис уже не слушала. Последние слова Вольфа догнали её возле лифта. Снова длинная поездка, – теперь наверх; снова целый ураган страстей. Правда, теперь в урагане мелькнул маленький лучик, – он вышиб плечом металлопластовую герметичную дверь! Так, наверное, чувствовали себя, – беспокойство и гордость вперемешку, – женщины в каменном веке: мой мужчина победил медведя! Лучик сверкнул и погас, – не время и не место!
Вася стоял возле оружейного шкафчика, левой рукой прижимая к уху шлем. Правой он, довольно неуклюже, вставлял магазин в автомат. Сейчас это был автомат Кристины, но дома у него был точно такой же. И автомат, и его хозяин были известны в буферной зоне и там они были на своём месте, но здесь, в краю более ста лет не видевшем войны, они выглядели вызывающе, нелепо, просто мерзко! Крис передёрнуло от этого зрелища и… испугало. Она двигалась к стоящему к ней спиной капитану медленно, с явным усилием переставляя онемевшие ноги. Его голос звенел в ушах, смысл слов проходил мимо сознания. Это был набор команд, бессмысленных и диких в мирное время. Они вызывали почти физическую боль, и разум едва вспомнив их значение, отвергал их, как что-то противоестественное… «охват», «пост»… и это всё против него! Такого нежного, такого сильного и… слабого в то же время. Благородство всегда беззащитно! Всё против Сергея Волка! А ведь он просит только об одном, – «…я не хочу бегать»! Неужели Василий его не понимает, – они ведь так похожи!