Путник
Шрифт:
– Бирка? Он, что, – из буферной зоны?
– Почти! Из Мексики.
– Да, прямо детектив. Но это ничего не доказывает. Нужно хотя бы посмотреть, что там есть… в этом журнале.
– Докажет. Всё посмотрим. Мы подсунем информацию Майку и посмотрим, какая будет реакция.
– А как это будет выглядеть с юридической точки зрения? Всё же кассета – не человек. Кроме того, подобного рода эксперименты лучше проводить при большом стечении зрителей; я имею в виду всю группу… и Сергея.
– С этим делом ничего не получиться, – Вася его сразу арестует.
– Не арестует. Если мы с тобой немного поработаем, – не арестует. Мы сможем доказать, что претензии милиции не обоснованы.
– Сомневаюсь.
– И зря. Ты – хороший специалист. К твоему мнению прислушаются, кроме того, мой авторитет тоже не на последнем месте. В конце концов, крови жаждет только мой братец. Если ему мозги вправить…
– Брось! Вася упрям, он член группы, а твой авторитет, он, знаешь, весьма… – Таня замялась.
– Скандальный… ты это хотела сказать?
– Спорный! Я это хотела сказать. У тебя очень много противников. Пойми меня правильно, такая защита, как ты, для Сергея может стать компроматом. А если мы вдвоём выступим, то может получиться ещё хуже. Пойми, если мы сейчас соберём группу вместе с Сергеем, – ситуация качественно изменится. Соберётся целый симпозиум со специалистами всех мастей, со всеми вытекающими последствиями, включая прессу. Всё выльется в грандиозный скандал с непредсказуемыми последствиями. Не будем суетиться, а лучше поговорим с самим Сергеем. – Татьяна вдруг осеклась, натолкнувшись на странный взгляд подруги, – ты чего, я просто предлагаю.
– Слушай, что у тебя с ним?
– Ты чего, Ёлка? Что у меня может быть с ним?
– Не крути…
– Да не кручу я! Я с ним всего часа полтора поговорила.
– За полтора часа можно много до чего договориться.
– Дура!
Ёлка вздохнула и как-то неожиданно сникла.
Это был подходящий момент по разумению Татьяны. Она осторожно взглянула на подругу:
– Так ты расскажешь, может, про… кассету.
– Конечно… расскажу. Ну, в общем я тогда целый день просидела над статьёй… Устала. Настроение… ну, ты понимаешь. То есть вообще, хоть вой, хоть плачь. Не знаю, прям.
– Ты про этого своего… из Буферной Зоны?
– Ну да, в общем… да и вообще всё как-то… сижу такая вся… одна. Посмотрела «Информатора». Там про эксперимент, про пришельца какая-то мура. Я тогда так подумала. Я выключила… Надо позвонить кому-нибудь, думаю. Позвонила Лайме. Та чем-то занята… и сразу про свои эти игры с Вовой.
– Ой, у неё это пунктик. Ну там действительно всё так сложно. Я прямо не знаю. Она даже меня как-то просила посодействовать, как-то поговорить с Вовой что ли, представляешь? А я ему что скажу? Вова тоже хорош. Пудрит мозги девчонке… ой, ну ладно, я тебя перебила. И что?
– Да, вот… ещё она тоже что-то про пришельца обмолвилась. Мол, тут проблемы. В общем я разговор скомкала, отключилась. Я ещё подумала, что и эта – про пришельца. Значит и вправду что-то случилось. Даже пожалела, что связь оборвала, но ведь она всё равно бы про Вову начала бы говорить. Ну, позвонила брату. Ну ты знаешь, он сейчас в милиции.
– Да, теперь знаю. Теперь его, по-моему, все уже знают. Ну?
– Ну, Вася тоже весь в делах… «Извини, сестричка, у меня операция…» Если бы я тогда знала, что за операция. Ну вот что делать? Решила всё-таки тебе позвонить.
– Ой, Ёлка, ну прости, но тогда, действительно всё так было… я отчёт пыталась хоть какой-никакой составить.
– Да, ничего, нормально. Я, в принципе, так и думала, что ты точно будешь занята по самые уши, если пришелец. Я так, на всякий случай. Между прочим, это ты мне сказала, чтобы я нашла себе кого-нибудь… не кисни, развейся, мол…
– Ну вот тебе и «здрасти…» - я виновата…
– Ой, да никто не виноват ни в чём. Просто так случилось… как случилось. Я решила. Действительно, уже к вечеру дело, схожу в клуб, может встречу кого. Вот… одела свой любимый комбинезончик. Ну, тот, ты знаешь.
– Ну, да, тот самый…
– Да, его… пошла, значит. В клубе тоже тоска какая-то. Скукотища. Там всякие стали мужики сразу липнуть, танцы… всё не то. В общем сбежала я оттуда. Дай думаю хоть на выставку схожу. Там выставка у нас с электроникой. Это недалеко от клуба. Я кар отпустила и пошла пешком. Иду, уже подхожу к этому дому, смотрю прямо возле дверей этот парень. Он сразу в глаза бросился. Он стоит такой весь, мотоцикл кроссовый у него, и вид у него был такой… Я сразу поняла, что это он и есть.
– Какой вид?
– Ну такой… растерянный какой-то. И сам он выглядел… очень необычно. Я так и подумала…
– Как, необычно?
– Ну… загорелый такой, жилистый… высокий.
– Может фермер…
– Ага, на кроссовом мотоцикле.
– Спортсмен. Альпинист.
– Да, нет, не то всё… Ну ты же его сама видела, что ты говоришь?
– Ну, да, заметная личность. Так сразу… мимо не пройдёшь. Ну и чё дальше? Надо было сразу брату позвонить. Ты же уже слышала про пришельца, про аварию. Тут, даже, если ошиблась бы, то всё равно нужно было … ой. Ну ты, прям, как всегда. Ни дня без приключений.
– Так. Мне рассказывать или как? Вот. Чего звонить-то? И что я ему скажу? В общем… я подошла и … ну… я его пригласила к себе.
Татьяна разинула рот:
– Как? Вот так просто… к себе?
Ёлка на секунду ощетинилась:
– Да, вот так сразу. Сама же посоветовала развеяться. Следовала мудрому совету. Ты слушать будешь или меня воспитывать?
– Да, нет, говори, конечно. Нет, Ёлка, ну ты вообще. Я тебе иногда так завидую. Вот так раз… А он что?
– Согласился. У него вообще вид такой был. Смотрит так. Да. В общем сели на его мотоцикл и поехали… Я, собственно, сама была, как в тумане каком-то. Я вообще ни о чём таком даже не думала вообще. Просто он был какой-то… комбинезон потрёпанный, мотоцикл в пыли. Там стоечка такая есть… погнутая. Растрёпанный… Я не знаю… просто я что-то почувствовала. Я ему нужна. А утром я нашла у него парализатор и кассету. Кассету я ему не отдала.
Ёлка сидела, непохожая сама на себя, неестественно прямая, теребя в руках кончик пояска халата. Вид у неё был такой жалкий, что Таня чуть не разревелась. Ещё бы! Несгибаемая, непрошибаемая Ёлка, – влюбилась? Её называли кошкой, которая ходила сама по себе. И вот, – такая любовь!
– Ну что ты? Ну что ты, Ёлочка? Все живы, ничего страшного пока не произошло. Выкрутимся как-нибудь.
Татьяна ещё что-то говорила, ласковое, успокаивающее. В таких случаях не важно, что именно говорить; важнее, – кто говорит и как. Наконец, Кристина оставила в покое поясок халата, вздохнула и посмотрела на Татьяну с грустной и немного виноватой улыбкой: