Пьяная Россия. Том второй
Шрифт:
Навстречу им, неожиданно выбежали трое: Вера и Георгий – отец и мать Анны с Татьяной, а также муж Татьяны – Сережа.
Пришлось возвращаться к могиле. Усыпанная свежими белыми розами, цветами, особо любимыми Анфисой Сергеевной, могилка смотрелась ярко и даже радостно на фоне серого иномирья памятников вокруг.
Вера и Георгий разрыдались. Вера, родная дочь Анфисы Сергеевны, подлинная Романовская, повернулась к дочерям:
– Как это произошло?
– За ней пришли! – тихо выступила вперед
– Кто? – вскрикнул Георгий, задрожав от страха.
– Сам Владыка! – кивнула Анна.
– Ты думаешь? – с ужасом в глазах, прошептала Татьяна. – Он сам?!
– Ты видела! – подтвердила Анна.
Наступило вынужденное молчание.
Сережа, не привыкший к тайнам и заговорам семьи Романовских откашлялся, поправил очки:
– Я, конечно, человек для вас лишний, так сказать, чужой, но объясните мне, кто такой сам и кто такой владыка?
– Сатана! – коротко бросила Анна.
Сережа недоверчиво хохотнул, а Татьяна попятилась, совсем, как тогда и едва не упала, запнувшись о чью-то могильную плиту. Муж ее поддержал, глянул на потрясенные лица собравшихся, недоверчиво кашлянул:
– Да вы что? Вы в своем уме? Что вы такое говорите?
Вера потребовала подробностей. Анна рассказала. Иной раз, вмешивалась и Татьяна, а Ольга подтверждала. Девушки в подробностях живописали античную красоту удивительного гостя и особо подчеркивали то, как Анфиса Сергеевна была удивлена и обрадована незнакомцу.
Никто в семье Романовских никогда Сатану не видывал, разве что Анфиса Сергеевна.
– Когда-то она была очень сильной ведьмой, – задумчиво пробормотал Георгий.
– До рождения Анны, – кивнула Вера.
– Она искала предметы и людей, – говорил Георгий.
– Могла читать мысли и разговаривать с умершими! – добавила Вера.
– Святые небеса, – удивленно пробормотал Илья Степаныч, – чего только на свете не бывает!
– Молчи! – толкнула его в бок Юлия Евгеньевна, с жадностью прислушиваясь к разговору Романовских.
– Дай-то Ангелы, чтобы больше Он не пришел! – суеверно совершив на себе пентаграмму, вместо крестного знамения, заметил Георгий.
– За мной придет! – кратко и буднично сообщила Анна.
– Не может быть! – расплакалась Татьяна, с ужасом глядя на сестру.
– Может! – кивнула Анна и протянула руки к родне. – Пойдемте домой, все-таки у меня сегодня день рождения!
– Анна! – позвал тут ее чей-то грустный голос.
Она оглянулась. Возле могил стоял давешний ухажер с тощим пакетиком в руке.
– Я понимаю, я не вовремя, – пролепетал он, – но все же, Анна, дорогая моя, поздравляю с днем рождения!
И протянул пакетик. Анна взяла, моментально считывая информацию, поморщилась брезгливо:
– Духи твоей мамы?
Ухажер попятился, испуганно глядя на нее:
– Откуда ты?..
– Знаю? – пренебрежительно фыркнув, закончила его мысль, Анна. – Духи стояли в серванте, не распечатанные, подаренные коллегами на юбилей.
Взяла пакетик двумя пальцами и протянула обратно:
– Возьми скупердяй, мама искать будет!
– Не будет, – растерянно пробормотал ухажер.
– Будет, будет, вот прежний флакон закончится и хватится, – кивала Анна.
– Возьми! – повелительно глядя на обомлевшего кавалера, – велела Анна.
Родители и Татьяна, ничего не говоря, потянулись за дочерьми. Слуги поспешили вслед. Сережа, суетливо сунул к вороху цветов на могиле Анфисы Сергеевны скромный букетик белых гвоздик и кинулся догонять родственников.
Ухажер с несчастным видом остался стоять столбом, но заметив полупрозрачную фигуру деда, старшего Романовского, склонившуюся над могилой Анфисы Сергеевны взвизгнул и, развивая спринтерскую скорость, обогнал скорбную процессию, не взглянув на Анну, стремительно скрылся посреди толпы задумчиво перешептывающихся о чем-то, своем сосен.
Дед остался стоять на кладбище, сердито глядя на фотографию жены, прикрепленную к одному из венков.
– Оставила меня, да? – ворчливо заметил он.
– Нет, не оставила, – возразила тут, невесть откуда взявшаяся Анфиса Сергеевна.
– Ух, напугала как, – схватился за сердце дед.
– Пошли уже! – взяла его за руку, Анфиса Сергеевна.
– А Он простит? – робко спросил дед, делая шаг за супругой.
– Уже простил! – кивнула Анфиса Сергеевна. – Куда он от нас, Романовских, денется? Вон и Анну он уже заприметил!
– Дай-то Ангелы! – закивал дед и зашел в раскрытую его женой дверь, ведущую в Поднебесную, а по-человечески, в Преисподнюю…
Колдовство
В воздухе пахло грозой. Принюхиваясь, колдун посмотрел вверх на потемневшее небо. Задержал взгляд на хмурой громадной туче, наползающей с горизонта, и вздохнул, дождь был необходим для жизни, прогнать тучу означало прогнать литры воды, а земля, растения итак изнывали от жажды.
Колдун принялся искать укрытие, бормоча угрозы молниям уже начавшим сверкать на почерневшем небосводе.
– Сюда! – крикнули тут из-под вороха сплетенных ветвей и кустов.
Колдун заглянул. В шалаше разместились трое.
– Четвертым будешь! – улыбнулся один.
Другой, мотнув головой, поглядел мутными глазами и буркнул:
– Залезай, папаша, не укусим, небось, не комары!
Колдун поморщился от запаха перегара, но гроза наступала, до селения было далековато и он, решившись, полез, бесцеремонно подвинув третьего, уже накушавшегося. Пьянчужка послушно убрался вглубь шалаша, спать.