Пьяная Россия
Шрифт:
– А что? – переспросил «Зуб» и, подумав с минуту, уверенно продолжил. – У скелета глаз нету, глаза рыбы уже сожрали и про убийство никто не подумает, скажут, сам утоп.
– Наверное, – неуверенно кивнул «Колокол» и завозился беспокойно, – только я попытаюсь его отыскать, поныряю, чтобы уж вытащить и сховать под землю так крепко, будто пропал.
– Да! – кивнул «Зуб».
– Выловлю и на старое кладбище оттащу, – продолжал развивать мысль «Колокол», – схороню в заброшенную могилу.
– Верно, говоришь! – поддакнул «Зуб».
– Не хочу я на зону, –
Вечером улеглись спать, а утром Костя «Зуб» потихоньку встал, собрал свои немногочисленные вещички и кинулся к ближайшему магазину. Отыскал камень побольше, запустил в витрину, разбил, забрался в магазин и под завывание сигнализации принялся набирать продукты с полок, норовя выбрать самые дорогие. Наряд вневедомственной охраны перевез «Зуба» в предвариловку, оттуда его перевели в СИЗО, где дождавшись суда и приговора, он уехал на зону, в дом родной.
И только изредка снился Косте очкарик и «Колокол» с бритвенным лезвием за щекой. Что стало с самим «Колоколом» автор не знает, да и честно говоря, знать не желает, надеясь, все-таки, на правосудие, хоть какое, но правосудие. И еще, надеясь, крепко надеясь на то, что дети, оставшиеся благодаря усилию рецидивиста сиротами, вырастут без его усилий, без тюремных привычек и навыков, без зековского сленга и бритвенного лезвия, готового всегда впиться в глаз обидчику, стоит только плюнуть…
Монолог работничка
– Теща у меня деятельная, спасу нет! Говорит, мало денег в семью приношу, кушать нечего, а сама тут же батон с маслом уминает, из бидона молоко хлещет, будь здоров! И авторитетно так велит мне и ей работу подыскать, пенсии платят махонькие, разве на хлеб с маслом и хватает!
Купил я газету под названием «Работа» и сразу одно объявление привлекло внимание моей тещи. Вырвала она у меня газету из рук и читает вслух:
– Требуется курьер с хорошей физической подготовкой. График работы свободный. Зарплата…
И тут у нее от жадности руки затряслись, вместе, говорит пойдем устраиваться, может им два курьера требуются и ну давай, подсчитывать, это сколько же мы с ней вдвоем заработаем при такой зарплате?
Я, говорю, теща, не дели шкуру не убитого медведя, еще неизвестно, кто такое объявление разместил и с какой целью!
Но разве ее переубедишь? Пришли мы на собеседование. Огляделись. Офис, как офис, секретарша бегает, правда, дверей оказалось две. Одну дверь секретарша заботливо прикрывает, чтобы мы с тещей, не дай бог, чего не увидели. Другую, напротив распахивает. За другой дверью милая дамочка сидит, с кандидатами в курьеры разговаривает. Кандидатов отчего-то не больно много. Но тут очередь дошла до нас, с тещей. Вошли мы вместе, вместе уселись перед дамочкой. И что тут началось, и боже мой! Дамочка теще слово вставить не дает, трещит без умолку и говорит, кивая на фотки улыбающихся сотрудников месяца, это, мол, наши курьеры и все, как один, огромные деньги получают.
Теща рот и раззявила. Домой, как на крыльях летела, теперь говорит, я окончательно уверилась, что наша семья в миллионщики выбьется и сколько я ей ни кричал, что, мол, про сам факт заработка ничего не было сказано и дамочка так и не посвятила нас в характер работы, теща ничего не слушала, находилась в эйфории надуманного счастья.
С утра мы с тещей были уже в офисе. Готовые к трудовым будням и большим заработкам. Играла бодрая музыка, громко так играла, за другой дверью. И сновали сотрудники, те самые, улыбающиеся с фотографий. Дверь хлопала, пропуская сотрудников, забежав к дамочке, сотрудники, словно угорелые, кидались обратно и под оглушительную какофонию бодрого марша доносящегося из-под другой двери исчезали там, чтобы через минуту вернуться вновь.
– Наверное, у них день рождения, – неуверенно предположила теща, удивленно разглядывая выходные костюмы сотрудников.
– Пройдемте! – снизошла, наконец, до нас, дамочка и провела в другую дверь.
За дверью оказался небольшой зал увешанный плакатами про книги некоего издательства. Рисунки сопровождали лаконичные поучения, как эти самые книги, легче всего втюхать доверчивому покупателю. С плакатов на нас смотрели, заученно улыбаясь, одинаковые продавцы, да, да, те самые, что бродят по квартирам, пугая домашних хозяек чудо пылесосами и прочими радостями домашнего бытия.
Теща что-то понимая, было, оглянулась на меня, но поздно. Одинаковые сотрудники собрались в круг, вовлекли нас с тещей и принялись под музыку делать зарядку. Это на какое-то время сбило тещу с толку, но когда сотрудники принялись старательно выкрикивать бодрые лозунги:
«Мы все продадим!» «Сегодня мы все продадим!»
Теща не выдержала, схватила меня за руку и пулей вылетела из другой двери, из офиса, на улицу. Совершив длительный забег, остановилась, тяжело дыша:
– Секта какая-то!
Я кивнул, вполне согласный с ее мнением.
Дома, в почтовом ящике мы обнаружили толстую газету, где крупными буквами было выведено:
«Хотите работать рядом с домом? Станьте почтальоном службы доставки газеты „За город“! Зарплата достойная».
В тот же день мы с тещей сделались теми самыми почтальонами. Две молодых девушки приветливо улыбаясь, подсунули нам два договора, но без печатей и мы подписали. Я, не без сомнений, теща, искренне веря в обещанную зарплату. А вечером, к нашему дому подъехала грузовая машина и замученный грузчик, с трудом передвигая ноги, перенес к нам в квартиру, восемь здоровенных пачек газеты.
Вначале, мы таскали по две пачки. Едва умещаясь, одна в рюкзаке, другая, в сетке, газеты, в общем, оказались страшно тяжелыми. Но обнадеживало то, что наш участок не шибко большой, всего-то двенадцать домов, из которых восемь пятиэтажек с четырьмя, в отдельных случаях с шестью подъездами.
Но жильцы не открывали нам двери, с руганью гнали нас прочь, не в силах более вынести хлам и мусор, который несут за собой доморощенные почтальоны, распространители ежедневных бесплатных газетенок и рекламных листовок, то есть мы с тещей.