Пьяная Россия
Шрифт:
Горя местью, Игнаша применил свои таланты и обеспечил деревню «государственным» электричеством. Он назвал свою диверсию моральной и материальной компенсацией.
Конечно, наезжали электрики, наезжали власть имущие, но обнаружить что-либо не могли, а лишь грозились обрезать деревню за неуплату долгов. Долги напридумали многомиллионные, деревню отрезали, обесточив и обрезав все, что можно. Но свет в избы продолжал поступать, попробуй-ка, угляди посреди березок тот, единственный кабель, что тянулся незаметной линией к соседним вышкам с током высокого напряжения.
Игнаша напоследок скрутил дулю и плюнул вслед электрикам.
Но на этом
Пройдя в избу, старуха присела на скамейку у входной двери. Протянула руку, нащупывая возле себя пульт управления, нажала соответствующие кнопки. Дом мгновенно ожил. Зажглась люстра под потолком, включился телевизор, раскрылся холодильник, от плиты протянулись две механические руки, осторожно извлекли из ячеек четыре яйца, поднесли к сковородке, миг, и аромат шкворчащей яичницы заставил старуху подняться.
Недовольная собственной усталостью, она вышла в обширные сени, где за плотно закрывающейся ширмой ее уже ждал стальной поддон с лейкой теплого душа. Горячей воды хватало надолго, иной раз и на час, таков был план изобретателя. Отработанная вода уходила по трубам в дальнюю, никому не нужную болотину. Рядом с душем, за фанерными стенками, прятался унитаз и не привыкшие к благам цивилизации, деревенские старики замученные жестокими хворями своих старых тел, кланялись Игнаше в ножки, ведь иные по часу не могли сойти со стульчака, тем не менее, холодные дворовые уборные были забыты.
Старуха, вкусно поужинав, уселась поудобнее, сквозь дрему наблюдая, как механические руки снуют от корзины к тазу и обратно, ловко отделяя ягоды от листочков, остатков паутины и прочего лесного мусора, что неизбежно попадают в корзины любого ягодника, как ни старайся.
После, старуха встала и тяжело побрела к нагретой спрятанными повсюду механизмами, легла и сразу уснула, во сне ей чудился сладкий запах черничного варенья.
Механические руки действительно сварили варенье и, закатав в трехлитровые банки необходимое человеку лакомство, угомонились, убравшись в нишу за плитой.
Кстати, отдельно о плите. Плита не была дровяной или газовой, не была она и электрической, а работала неведомо для деревенских людей, как… Конечно, люди пытались расспросить изобретателя, у каждого в доме стояла такая плита, но Игнаша только рукой махал, дескать, что я могу объяснить, это тоже самое, что первокласснику рассказывать о высшей математике, бесполезная трата времени и сил.
И люди отступили, тем более, Игнаша продолжал неспокойным ветром, горя духом справедливости, носиться по деревне, совершенствуя свои механизмы. Под его руками и при наличии неугасимой, абсолютно гиперактивной натуры рождались такие шедевры, как «быстролет». Машина в форме инопланетного «блюдца». Передвигающаяся столь быстро, что иные «инопланетяне» из деревенских бледнели и теряли сознание. Игнаша поработал над машиной. Теперь все, кто хотел, передвигался на «быстролете», как хотел и куда хотел. «Быстролет» оказался невидим, как для радаров, так и для сверхзвуковых боевых самолетов, охраняющих границы.
Игнаша хохотал, торжествуя:
– Катитесь, враги поганые со своими паспортами! – кричал он и показывал дули вслед исчезающим с умопомрачительной скоростью границам России, границам других стран.
Старуха тоже летала на удивительном «блюдце» Игнаши. Она хотела было попросить его слетать за ягодами, в лес, но Игнаша мыслил шире и свозил деревенских стариков к необитаемым островкам голубой лагуны, где-то, ну очень далеко, на другой конец земного шара. Старики с удовольствием выкупались в соленой воде нездешнего моря, полюбовались на кокосовые пальмы, сфотографировались на фоне океанского заката. Но полюбили летать за хариусом на дикие пороги карельских рек. Попутно набирали в карельских нехоженых местах белые грибы и дома лакомились, не забывая угостить других односельчан потрясающей ухой и незабываемой жарехой из белых грибов.
Старики мечтали:
– Эх, махнуть бы на Марс!
Но Игнаша сомневался, а есть ли там жизнь? Скорее всего, была, но изгаженная врагами народа, исчезла. А остатки народа, стремясь спастись, перелетели на Землю и позволили опять взять верх над собой корыстолюбивым и жадноватым врагам.
Вслух, Игнаша читал старикам сказки Николая Носова про Незнайку на Луне и старики соглашались, кивая, что надобно вначале разобраться с врагами, а после уже хоть на Луну, хоть на Марс лететь.
Говорят, сейчас Игнаша готовит такие механические штуки, что навсегда остановят и сведут на нет все нефтеперегонные заводы, установки, бензоколонки. Заодно, говорят, он хочет свести на нет ни много, ни мало газодобывающую отрасль и такова его всепоглощающая страсть по этому вопросу, что и деревенские старики, и старуха мечтают дожить до славного дня, когда власть имущие останутся с носом. Когда ненужными фантиками залетают под ногами у прохожих долларовые, евровые, фунтовые, рублевые и прочие «ценные» бумажки, ах, как же хочется дожить до этого славного дня!..
Сестры
Оля с Лидой решили съездить в Крым, на море. Лида бывала на море и не раз. Ездила с компанией друзей, подруг «диким» способом, то есть, с палатками. Но друзья, подруги быстренько переженились, компания распалась и Лида осталась в гордом одиночестве и без моря.
Оля, едва закончившая парикмахерские курсы, тихая, незаметная, замкнутая девушка семнадцати лет не могла, конечно, составить компанию старшей сестре, но куда же деваться, на море уж больно хотелось.
И Лида принялась настаивать на поездке, Оля скоро ей подчинилась, не желая конфликтовать и вообще, море же!
Оле часто стало сниться море с голубой чистой водой и пестрыми рыбками, которые она любила изредка разглядывать в аквариумах зоомагазина. В зоомагазин Оля заходила просто так, а вернее, по привычке. Школьницей, частенько, она торчала возле клеток, разглядывая веселых волнистых попугайчиков, которых кто-то покупал и мечтала о таком же маленьком чуде для себя. Ей часто снилось тогда, что родители дарят попугайчика, но на деле, мать твердила о своем нежелании убирать еще за одним домашним грязнулей, имея в виду всех домашних. На уверения Оли, мать пренебрежительно махала рукой, куда там ты будешь прибирать, поговори еще! Отец отмалчивался или кивал на мать, ну, а Лидка не могла вступиться за младшую сестру, она лазала по заборам, дралась, играла в футбол и пренебрежительно отзывалась о девчонках.
Оле было одиноко. Она много читала, много скучала и плакала от серости своего бытия. Она даже влюбиться не могла, потому как Лидка постоянно вторгалась в ее личное пространство, бесцеремонно читала дневник, что вела Оля и после, без колебаний разрушала иллюзии и мечты девчонки, попросту выслеживая ее кумира и отщелкивая его похождения на фотопленку. Каждый раз Оля влюблялась не в того парня, она была простовата душой и жалела проходимцев, пьяниц, дураков.
– Ты еще педофила пожалей! – угрожала Лида Оле.