Пьянящий аромат
Шрифт:
Алистер рассмеялся:
— Господи Боже, Эдди! А я-то все время думал, что они тебе по-настоящему нравятся!
— Это друзья Арабеллы, ты же знаешь. Я уже не в состоянии выносить их присутствия, всюду вынюхивают, сплетничают… — Эдвард опять подошел к окну и выглянул наружу. — Вот и хорошо, — проговорил он. — Экипаж маркиза уже подали. Мне следует спуститься и сказать ему: «Скатертью дорога».
— Пока ты не ушел, Эдди… — Увидев гримасу на лице своего друга, когда тот повернулся от окна, Алистер поднял свой бокал и сказал: — Прими мои извинения, Эдвард. Я искренне. Послушай, насчет Пегги, как ты ее называешь… — Алистер посмотрел
— Что? — Вопрос вырвался непроизвольно, но еще унизительнее было то, что голос у него дал петуха, чего не случалось с юношеских пор. — Ты это серьезно?
С Алистера в одно мгновение слетела робость, и он возмущенно спросил:
— А что такого? Ты думаешь, что она не захочет меня видеть?
— Думаю, что она… думаю… — Эдвард не верил собственным ушам. Неужели весь такой знакомый мир сошел с ума? О чем думает Картрайт? Он что, лишился здравого смысла?
— Ах, я понял, понял, — забормотал Алистер, поставив на место пустой стакан и подняв руки, будто защищаясь от ударов, о которых Эдвард и не помышлял. — Я понял, я слишком стар для нее. Но что такое десять лет?
— А не пятнадцать ли? — громыхнул Эдвард.
— Ладно, может быть, пятнадцать. Но мне кажется, что я ей нравлюсь, Роулингз. Я способен ее рассмешить. Поэтому если у тебя нет возражений…
— Есть, и даже очень веские возражения, — заявил Эдвард. — Ты способен ее рассмешить, — передразнил он — Это что, основа для отношений?
Алистер выглядел удивленным.
— Чертовски хорошая основа, заметь. Обрати внимание, меня она еще не била по физиономии.
— Ну спасибо, мистер Картрайт. Я приглашаю вас к себе домой, пою моим лучшим вином, предоставляю своих лучших лошадей, и после всего этого вы спрашиваете меня, нельзя ли поухаживать за моей…
— Кем? — У Алистера дрогнули губы. Он не смог скрыть усмешку. — Так кто она тебе, Эдвард?
— Моя свояченица, — сказал Эдвард, понимая, что цепляется за соломину, но не желал отступать — Пока эта девушка живет в моем доме, она находится под моим покровительством, и я ни при каких обстоятельствах не позволю ухаживать за ней такому шалопуту, как ты, Картрайт.
Алистер, обычно самый легкий из собеседников, был раздражен.
— Должен тебя огорчить, Роулингз. Я спросил твоего позволения только из вежливости. Ты не сможешь помешать мне видеться с мисс Макдугал, если она будет не против. И вообще, что это с тобой?
— А что с тобой? — отпарировал Эдвард. — Все женское население Лондона к твоим услугам. С чего тебе взбрело в голову ухаживать за моей свояченицей?
— Потому что она мне понравилась. Ты это знаешь. Я с самого начала говорил тебе…
— Сиюминутный каприз, как и все остальное. — Эдвард махнул рукой в подтверждение своих слов. — У тебя это пройдет, как только мы окажемся в Лондоне. Хватит об этой глупости, Картрайт. Мне пора идти раскланиваться с гостями.
Обычно Эдварду удавалось убеждать своего доверчивого друга в чем угодно, но теперь Алистер, похоже, не собирался сдаваться. Когда Эдвард направился к выходу, Алистер перегородил дверь своей мускулистой рукой. Эдвард посмотрел на него сверху вниз с изумлением и злостью.
— Картрайт, у тебя готово завещание? Потому что я с удовольствием
— Ты хочешь, чтобы она была твоей, да? — В прищуре добрых, цвета лесного ореха глаз светилось подозрение. — Ведь верно? Тебе она нужна, и ты пытаешься отделаться от меня при помощи этих выдумок про Лондон!
Эдвард вздохнул. День обещал быть сложным.
— Ладно, Картрайт. Да, я хочу, чтобы она была моей! Я собираюсь держать ее здесь в качестве наложницы, привязав за ногу к своей кровати. — Заметив, что друг не нашел в его словах юмора, Эдвард снова вздохнул. — Ну ладно, Алистер. Если уж тебя так сильно припекло, то я разрешаю тебе ухаживать за ней. Если, конечно, она захочет, в чем я сильно сомневаюсь, поскольку девушка вбила себе в голову совершенно дурацкую идею о том, что замужество — это институт, который повинен в порабощении женщин во все времена. Ну, теперь пойдешь собираться? Я хочу выехать до наступления темноты.
Алистер с видом победителя убрал руку с дверного косяка.
— Спасибо, Эдвард, — сказал он, улыбаясь. — Это очень благородно с твоей стороны.
В ответ Роулингз грубо расхохотался. Он вышел из комнаты и отправился вниз взглянуть, в каком настроении разъезжаются гости. Только когда Алистер напомнил — Эдвард как раз припал губами к обтянутой перчаткой руке маркизы Линн, — что об отъезде следовало бы поставить в известность и Пегги, тот понял, что придется в последний раз повидаться с ней. Конечно, для миссис Прейхерст не составило бы труда обронить словечко, пока он найдет возможность все объяснить.
У Эдварда не было никакого желания встречаться с Пегги. Но избежать этого он не мог — рядом стоял Алистер и выжидательно смотрел на него. Нехотя кивнув вдове леди Селдон и пробормотав что-то по поводу неотложных дел, Эдвард поспешил наверх.
Он нашел Пегги в детской Джереми, куда его направила ее служанка. Не получив ответа на свой стук, Эдвард открыл дверь и увидел обоих сидящими на подоконнике и с большим интересом наблюдавшими за оживлением, царившим во дворе. Джереми комментировал со знанием дела:
— Парная двуколка графского сына совершенно не подходит для плохих йоркширских дорог.
Пегги удивленно спросила:
— И кто тебе это сказал?
— Бейтс, кучер. Он сам сторонник ландо. Они хоть и старомодны, но неплохо справляются с дорогами в этой части страны.
Пегги рассмеялась над тем, с какой гордостью мальчик демонстрировал свои знания. Эдварда поразил богатый тональный рисунок смеха девушки в сравнении с высоким, звякающим хихиканьем Арабеллы. Он кашлянул.
Обе фигуры у окна обернулись. Джереми издал радостный вопль при виде дяди, видно, вчерашнее недоразумение на охоте уже забылось, спрыгнул с подоконника и с воодушевлением побежал к Эдварду. Пегги двинулась вслед за ним, но более сдержанно.
— Дядя Эдвард, — прокричал Джереми, врезавшись в ноги мужчине и повиснув на поле его сюртука. — Давай сегодня прогуляемся верхом. Кингу нужно хорошенько размяться после ночного заточения.
— Думаю, Кинг не единственный, кому следует размяться, малыш. — Эдвард потеребил мальчику волосы, тот отдернул голову, рассерженный тем, что он пренебрежительно называл «обращением с ним как с младенцем». — А почему ты не бежишь на кухню? По-моему, кухарка только что вынула из печи дюжину своих известных на весь мир печений. И если ты вежливо попросишь, она, может, угостит тебя.