Пьянящий аромат
Шрифт:
Из сумрака отчетливо прозвучал голос Пегги:
— Во-первых, Эдвард, Алистер еще не просил меня выйти за него замуж. А во-вторых, если он попросит моей руки, то, что я решу, вас не касается.
Эдвард сделал пару шагов вперед, чтобы разглядеть выражение ее лица. Оказавшись всего в футе от кровати, он увидел, что девушка и в самом деле рассержена. Зеленые глаза сверкали как самоцветы.
— И все-таки это меня касается, Пегги, — намного спокойнее, чем до этого, проговорил Эдвард. — Алистер мне друг. Я не хочу, чтобы он страдал.
Пегги подняла подбородок и гневно посмотрела на него:
— А почему, собственно, вы так уверены, что я заставлю его страдать?
— Вы слишком своенравны, это во-первых. Пегги, вы не знаете Алистера, как знаю его я.
Эдварду показалось совершенно естественным сесть на край кровати рядом с девушкой. Она не стала возражать, однако, возможно, лишь по причине того, что была слишком сердита, чтобы заметить, как он сел. Усевшись, Эдвард почувствовал, что, несмотря на обманчиво пышный вид, матрас был довольно жестким.
— Видите ли, Пегги, — продолжал Эдвард, швырнув книжку любовной лирики на пол, — я знаком с Алистером всю свою жизнь. И я знаю, какая женщина ему нужна. Ему нужна тихая женщина, которая будет заботиться о нем, которая будет смотреть, чтобы он надевал носки одного цвета.
— А мне все равно, какого цвета на мужчине носки, — низким голосом вставила Пегги.
Эдвард чуть встревожился, заметив, что под прозрачным халатом на девушке только тонкая сорочка, сотканная, казалось, из одних кружев. Он ясно видел контуры ее цветущей груди.
— Но, Пегги, — сказал он, с усилием отводя взгляд от ее груди и устремляя его в непроницаемо темные глаза девушки, — в этом-то все и дело. Алистеру нужна женщина, которой будет не все равно, какие на нем носки.
— По-моему, мистер Картрайт взрослый человек, — едва прошелестел голос Пегги. Эдвард заметил, что она приопустила веки, словно они стали странно тяжелыми, и смотрела на него сквозь ресницы. — Полагаю, он сам может решить, какого типа женщина ему нужна.
— А вот здесь вы ошибаетесь.
В этот момент до Эдварда дошло, что они сидят очень близко друг к другу. Он ощущал тепло, исходившее от ее практически обнаженного тела, цветочный аромат распущенных волос. Ее лицо было всего в нескольких дюймах от него. Достаточно было немного наклониться, и он мог бы поцеловать ее, почувствовать сладость этих алых губ, зарыться лицом в нежную трепетность шеи. Искушение напугало его. Он посмотрел на Пегги и понял, что она что-то говорит.
— …и по-моему, это нечестно, — отвечала Пегги своим трогательным хрипловатым голосом. — Вы уговариваете меня выйти замуж, но как только появляется некто с намерением жениться на мне, требуете, чтобы я сказала «нет». Если честно, Эдвард, я начинаю подозревать, что вы сами не знаете, чего хотите. Я вам уже говорила накануне вашего отъезда в Лондон. Вы испуганы.
— Единственное, чего я боюсь, — быстро проговорил Эдвард, — это то, что вы погубите свои жизни. Не думал, что мне придется прибегнуть к этому, но так как я вижу, что вы намерены продолжать упорствовать, то я просто вынужден. Пегги, я готов рассказать ему.
Зеленые глаза распахнулись.
— Что?
— Мне не хотелось бы этого делать. Это разобьет ему сердце. Но у меня нет иного выбора.
Быстрая, как кошка, она отбросила перину и оказалась на коленях около него с руками, прижатыми к щекам.
— О, Эдвард, вы не сделаете этого! Зачем? Это только ранит его!
— Да. Но это все же заставит его дважды подумать, прежде чем жениться на вас.
К его немалому удивлению, глаза Пегги наполнились слезами, и в следующий момент он почувствовал, как маленький кулачок с побелевшими костяшками с силой ударил его в грудь.
— Как ты мог? — неистово вскричала она. — Как мог ты так отвратительно поступить?
Эдвард, схватившись за грудь в районе солнечного сплетения, пытался вздохнуть. Он совсем забыл, насколько силен у нее хук справа.
— Если я не твоя, то ты хочешь, чтобы я не досталась никому другому, да? — гневно кричала Пегги. — Как ты самонадеян! И еще удивляешься, почему я не хочу выходить за тебя замуж!
Затем, пока он не пришел в себя, она кинулась в атаку. Еще ни одна женщина не нападала на Эдварда, и он не знал, как на это реагировать. Только что она рыдала рядом с ним, а в следующий миг набросилась, опрокинув его удивительно сильными кулачками, которые продолжали неустанно молотить в грудь Эдварда, спиной на матрас. Ошеломленный, Эдвард несколько мгновений лежал неподвижно и смотрел на разъяренную фурию, которая сидела на нем верхом, зеленые глаза сверкали из-под растрепавшихся темных волос.
Наконец он схватил ее запястья своими железными руками. Рыча, как тигрица, Пегги пыталась освободиться, пока Эдвард не придавил девушку к матрасу весом своего тела, прижав ее руки к кровати за головой.
— Лежи смирно, — загремел он, — кошечка!
Грудь Пегги, которая пыталась восстановить дыхание, тяжело вздымалась под ним. Девушка, не отрываясь, смотрела на Эдварда, в ее глазах плескалась ненависть.
— Пусти, — коротко пригрозила она. — Пусти, а то, клянусь, закричу!
Но Эдвард не смог ее отпустить. Вдруг ожило воспоминание о том, как то же самое тело, нежное, податливое и такое желанное лежало под ним… Чувствуя сквозь тонкую, как паутина, материю ее сорочки упругость грудей и ощущая, что его член, прижатый к животу девушки, начинает наливаться твердостью, Эдвард застонал.
Пегги тоже осознала, что происходит, и взгляд, который она подняла на Эдварда, больше не был сердитым, он умолял.
— Не нужно, — прошептала она. — Пожалуйста, Эдвард. Отпусти меня, пока мы не зашли слишком далеко… Но было уже поздно.
Глава 25
Это не должно было повториться.
И все же повторилось.
Распростертая под тяжелым горячим телом Эдварда, Пегги тщетно сопротивлялась накатившей на нее волне страсти. Она каждой клеточкой тела хотела принадлежать ему, а он желал обладать ею. И хотя разум еще предостерегал их, тела уже не прислушивались ни к каким доводам рассудка и все глубже погружались в такое неистовство любви, что их первая встреча казалась всего лишь прелюдией к сегодняшнему вечеру.